Созидающий башню

Жизненный поток подхватил путешественницу как сорванный листок и понёс по течению. События принялись мелькать перед её глазами со скоростью проносящегося пейзажа за окном скорого поезда: бурный роман с сильным и любящим мужчиной, рождение Мартина, работа над захватывающим воображение проектом защитного купола, потрясающие успехи Тиночки в Школе Убежища. На этом фоне такие мелочи, как ковровые бомбардировки, вынужденная жизнь в подземном бункере, регулярные атаки орденских боевиков и похороны совсем ещё молодых парней из отрядов самообороны, казались почти нормой, чем-то вроде платы за полнокровную жизнь.
Удивительно, но это странное существование между жизнью и смертью было наполнено вовсе не страхом, а надеждой на будущее, когда не станет Ордена, и можно будет строить свою жизнь под открытым небом и в соответствии со своими представлениями о справедливости, о добре и зле. Для жителей Алата эта надежда со временем трансформировалась в некое подобие религии, в которой уныние считалось чем-то вроде святотатства. Проект защитного купола, над которым трудилась Кира, находился в самом эпицентре этой наивной, но искренней веры, и потому отношение к ней алатцев было сравни почитанию апостола или верховного жреца бога.
Подобное положение, разумеется, сильно поднимало Кирину самооценку и давало силы, чтобы двигаться вперёд, невзирая на растущее в душе беспокойство. Поначалу она успешно игнорировала появившийся неизвестно откуда дискомфорт, мало ли, какой нервный взбрык может выдать женский организм в состоянии стресса, особенно, у беременной, а позже – кормящей матери. Но прошло время, Мартин подрос, и Алиса с удовольствием заменила свою подругу у детской колыбельки, а вот беспокойство не только не отступило, но даже, наоборот, усилилось до практически навязчивого состояния.
Наверное, самым верным решением в этой ситуации было обратиться за помощью к учителю или Антону, но Кира не решилась поделиться своими переживаниями с людьми, от чьих советов она с такой лёгкостью отмахнулась три года назад. Возможно, ей сделалось стыдно за своё неоправданное высокомерие, а может быть, она просто посчитала, что не в праве грузить Творцов своими бабскими фрустрациями. В конце концов, Кира ведь считала себя талантливым аналитиком, и решение ребусов всегда было её самым любимым занятием, так кому же, как не ей самой, следовало взяться за исследование неадекватности собственной психики? Что ж, результат аналитических исследований вполне оправдал Кирины профессиональные амбиции, она действительно справилась с этой непростой задачкой. Вот только на этот раз, вместо удовлетворения, победа принесла горечь и ощущение беспомощности, а в добавок победительница обзавелась шизофренической привычкой разговаривать сама с собой.
– Невозможно постоянно соответствовать идеалу, тем более, если этот идеал слеплен с чужой и на самом деле несуществующей женщины,– Кира снова слизнула снежинки с губ, но на сей раз почувствовала на языке привкус металла. – Находиться на пьедестале тяжело и утомительно.
– Ах, какая жалость, с образа самоотверженной воительницы облупилась героическая шелуха,– её губы скривились в издевательской гримасе. – Придётся подретушировать, иначе все заметят, что я вовсе не героиня, а самая обыкновенная слабая женщина, которой осточертела эта борьба за жизнь.
Раньше Кира убегала от рутины и размеренности будней в сны, мир Алата казался ей волшебным и захватывающим приключением, которое давало возможность отвлечься от реальности и зарядиться позитивом. Это была её тайна, в которую всегда можно было занырнуть, если обыденность начинала слишком сильно давить на мозги. Теперь сон и явь поменялись местами, приключения стали буднями, а по ночам Кире всё больше снилась её прежняя жизнь, та жизнь, которая рухнула, когда в неё влез своими грязными ручонками противный пижамный старикашка по имени Ксантипа, оказавшийся на поверку Магистром Ордена.
– Интересно, чем бы я пожертвовала, чтобы всё вернуть? – Кира задумчиво уставилась в непроницаемую снежную муть. – Тогда не было бы в моей жизни Риса и Мартина, не было бы той минуты, когда над озером распустился энергетический купол. Готова ли я отказаться от всего этого?
– Чушь не мели,– одёрнула она себя,– прошлое не вернёшь, как ни старайся. Лучше подумай о том, как избавиться от ностальгии.
– Наверное, всё дело в том, что всё случилось слишком быстро, и я толком не успела проститься с прошлым,– Кира набрала горсть снега и начала лепить из него упругий скользкий шарик. – Мне нужно вернуться назад, осознать, что та жизнь вовсе не была такой уж мармеладной, как мне сейчас мнится, и наконец перевернуть эту страницу.
– Романтично,– она скептично хмыкнула и метнула снежок в ущелье, над которым нависала открытая площадка. Снежный комок словно провалился в вату, растворившись в колышущемся белом облаке, снизу не раздалось ни звука. – Так себе идея, если честно, но за неимением лучшей, можно попробовать,– заключила Кира и, не теряя времени, отправилась в свою спальню переодеваться в летнюю одежду, поскольку в Москве, куда планировала трансгрессировать путешественница, лето было в самом разгаре.
Вскоре Кира уже стояла на дорожке сквера недалеко от своего бывшего дома. Да, тут было жарко и душно, даже под кронами парковых деревьев горячий воздух не освежал, а заполнял лёгкие вязким противным киселём. А чего вы ещё хотели в центре большого города, утомлённого полуденной жарой? Сквер выглядел довольно уныло, сирень уже давно отцвела, и пыльные кусты неаппетитно торчали вдоль решётки, отгораживающей проезжую часть от сквера. Только пушистые головки одуванчиков, нахально высовывавшихся из стриженной травы в тех местах, где до них не добралось лезвие газонокосилки, радовали глаз.
В сквере было тихо и малолюдно, если не считать детскую площадку, куда мамочки и няни привели малышню после завтрака. С площадки время от времени раздавался радостный визг и громкие вопли, разбавленные причитаниями и ворчанием строгих надзирательниц. По дорожкам сквера неспешно прогуливались немногочисленные посетители, в основном, преклонного возраста. Несколько облезлых собачонок настырно тянули своих упирающихся хозяев в самую гущу сиреневых зарослей, куда, по всей видимости, какие-то грязнули забросили остатки своего пикника. В общем, шла нормальная жизнь типичного городского парка.
Кира вдруг представила себе, как в небе над всей этой суетой вдруг раздаётся рёв пикирующих бомбардировщиков, и невольно вздрогнула. А ведь именно этого звука она постоянно ожидала в Алате и поначалу частенько просыпалась по ночам в холодном поту. Со временем Кира привыкла относиться к бомбардировкам, как к будничному явлению, и из какого-то далёкого и нереального кошмара рёв авиационных моторов превратился для неё в привычный и совсем не пугающий фон. Подумаешь, придётся немного посидеть в бункере, не проблема. Вот только здесь, в этом сквере из прошлой жизни, подобная сцена казалась совершенно немыслимой, каким-то оксюмороном. И когда же она успела привыкнуть к той извращённой реальности? Ведь прошло всего три года.
В сторону детской площадки Кира двинулась машинально, вовсе не потому, что ей так уж хотелось послушать лепет и смех малышни, просто это был самый короткий путь к её дому. Разумеется, она понимала, что квартира, в которой она жила последние семь лет перед переездом в Алат, уже занята новыми жильцами, ведь в этом мире Кира считалась погибшей в автокатастрофе, но она надеялась сочинить какой-нибудь благовидный предлог, чтобы её пустили ненадолго. Вот только ничего придумывать не пришлось, у Кириной судьбы, оказывается, имелся свой оригинальный сценарий для избавления путешественницы от мучавшей её ностальгии.