Дым

— Что врачи сказали?
— Что я здорова, — вру и не краснею, но он смотрит так серьезно. Кажется, в его взгляде замешана сыворотка правды, иначе как объяснить, что я снова говорю? — Переутомилась, наверное. Может, простыла немного, горло болит, но все хорошо. Мне поставили капельницу и отпустили.
Лишь сейчас замечаю, что Дым сидит рядом в одной футболке, а мышцы на руках перекатываются каждый раз, когда сжимает руль.
— Врешь же.
— Жарко, — говорю, возвращая одежду хозяину, перевожу тему. — Будешь в таком виде щеголять по улице, тоже заболеешь, — наконец улыбаюсь я, но не он.
— По дороге заедем за лекарствами.
И это последняя фраза, которую я слышу, потому что в тепле и безопасности засыпаю вместе с остальными. Не иначе как в его машине рассыпана сонная пыль.
— Давай, большой мальчик, позаботься о своих девчонках! — возвращаюсь на землю под задорный голос Павлины, как уже навеки вечные прозвала ее в мыслях. — Еще раз с днем рождения, Федь!
Едва открыв глаза, тут же захлопываю и притворяюсь, что сплю. Черт! Голова тяжелая и мутная, но смысл фразы угадывается легко. По щелчку активизируется совесть и начинает мигом грызть изнутри.
Я испортила человеку праздник. Судя по тому, что Дым приехал с блондинкой, кем бы она ему ни была, он, скорее всего, отмечал. Или собирался, если за рулем. А я…
Вздрагиваю, когда открывается дверь, жмурюсь. Если он и заметил, то не дает знать. Лишь спустя шестнадцать отсчитанных мною минут позволяет себе меня коснуться. Обжечь горячей рукой щеку, заправить упавшую на лицо прядь за ухо. Я от испуга чуть распахиваю губы, делаю вдох, чем выдаю себя с головой.
— Приехали, — говорит, и я снова удивляюсь, как мягко иногда звучит его по-мужски твердый голос.
Дымов просит взять небольшой пакет в руки, а сам забирает с заднего сидения спящую Лису. У него так просто выходит, я даже засматриваюсь. Лицо вспыхивает разом. Мне определенно лучше, если думаю о Феде, как о мужчине, в такой неуместный момент. Хотя какой может быть уместным?
— Возьми в кармане ключи.
— Что?
— В джинсах, в левом кармане ключи, — объясняет, будто слабоумной, а я просто не представляю, как взять и залезть к нему в штаны! В прямом смысле слова. — Юна.
Чтобы не позориться и дальше, выполняю просьбу так быстро, будто от этого зависит моя жизнь. Закрываю машину, как показывает, открываю дверь в подъезд, потом в квартиру по четким инструкциям. А когда переступаю порог, осознаю, что второй раз ночевать в его квартире — это уже закономерность, которой нужно было избежать.
— Помоги мне, — шепчет Дым так забавно тихо, явно боится пошевелиться, потому что Лиса начинает ворочаться на руках. — Ну что застыла? Плед.
Любовалась! Не заметила, что плед, в который укутана Лиса, прищемило дверью. Высвобождаю одеяло, разуваюсь, хоть Дымов и прет в обуви наверх, но это его дом, ему здесь все можно. Обгоняю, распахиваю дверь в спальню, помогаю уложить малышку.
— Тебе бы отдохнуть, выглядишь устало, — говорит, когда поправляю подушку и покрывало, а внутри неприятно скребет. И без него знаю, что не с подиума сошла, видела отражение в зеркале, которое висит на входе. — Можешь лечь здесь или на диване внизу, если не хочешь заразить дочку.
— Я останусь. — Не могу представить, что лишусь единственной спасительной преграды, отделяющей меня от вселенной Дыма. Я про дверь. — Уверена, что просто заработалась и сильно устала. А если это все-таки ангина… ну, у меня раньше часто бывала. Она же не передается воздушно-капельным путем. Просто нельзя есть с одной ложки и целоваться.
Да, сначала говорю, потом думаю. Хорошо, что я бледная как смерть, хоть краснеть не буду перед ним снова.
— А Лиса, — судорожно продолжаю, чтобы забыл мой бред, — она испугается, если не найдет меня. В незнакомой обстановке.
— Как скажешь, — он легко соглашается и отходит к двери. — Внизу таблетки есть. Жаропонижающие взял и от горла. Ну, что посоветовали в аптеке. Оставлю на столе, вдруг что-то понадобится.
— Спасибо. Пока воспользуюсь твоим советом и посплю, — отвечаю, пожалуй, слишком бодро и сразу после фразы сдуваюсь.
— Сладких снов, Юна, — не отрывая глаз, желает мне. Я в ответ очень хочу поздравить его с днем рождения, но кусаю язык.
А как только Дым скрывается за дверью, забираюсь под одеяло и выключаю ночник. Почему-то уверена, что дрожу не из-за температуры. С этими мыслями и уплываю в царство снов, где крепко обнимаю облака. И приснится же.
Глаза открываю в один момент, в комнате душно. Я откидываю одеяло, потому что спина взмокла. Проверяю часы — за полночь, проверяю Лису — та по-прежнему спит. Редкое везение, но уже предвкушаю, как завтра встанет с петухами и будет выдавать кульбиты на кровати.
Мне бы снова лечь, так было б разумнее, но я встаю. Очень отдаленно слышу голос Дыма, на который плыву.
Тихо, на цыпочках крадусь к лестнице и застаю Феда на кухне. Точнее, его тень. Зато теперь убеждаюсь, что он говорит с кем-то по телефону. На громкой, но негромко. Я услышала лишь потому, что за несколько лет с Лисой настроилась на ультразвук.
— Нет, идите без меня. Вы хотели попасть в «Нору», я все устроил, в чем претензии?
— Дым, без тебя какой смысл? Не у нас день рождения, тем более почти юбилей! Даже Дэн пришел, а он жизнью рисковал! Ну!
— Так найдите смысл. Нет, правда, спасибо за поздравления, но у меня обстоятельства.
— Чернявые обстоятельства? Молодые, наверное, с карими глазами.
— И все ты, Макс, смотрю, разглядел.
— Слушай, а гулять два дня подряд становится тяжелее.
— Это старость, друг.
Дальше разговор быстро сходит на нет, а мне становится стыдно. Опять чертовски стыдно — теперь я точно знаю, что испортила Дымову планы. Хочется провалиться сквозь землю, но можно просто сбежать обратно в спальню. Хотя я без уборной не обойдусь, а незамеченной посетить ее вряд ли выйдет.
Приходится спуститься. Сначала ужаснуться отражению, поправить волосы, а затем спуститься. Просто чтобы принести извинения.
— Эй, доброе утро, — Дым со смешком здоровается и вытирает о полотенце руки, а я захлебываюсь слюной. Курица с чесноком — за этот запах, мой любимый запах, можно душу продать. — Садись, будет поздний ужин. Думал, завтра поешь, но так даже лучше.
Он ставит на бар две тарелки и миску с овощным салатом. Придвигает стулья так, чтобы мы сидели не напротив друг друга, а рядом. Открывает холодильник и являет мне восьмое чудо света — полки, забитые едой.
— Не знал, что Лиса ест, поэтому купил яйца, сэндвичи, фрукты и детские йогурты. — Он показывает пачку с динозавром, которого малышка обожает. — Увидел, сразу ее крокодила вспомнил. Надеюсь, голодными не останетесь.