Испорченные сказания. Том 3. В шаге от рубежа

Как бы там ни было, но наследник не сумевшего приехать лорда не доставлял проблем. Он имел своё мнение и не смущался им делиться, однако во многом проявлял больше храбрости и разумности, нежели более старшие юноши. Эйджлесс уже успел освоиться с оружием, неплохо держался в седле и, что не могло не радовать, понимал, что бой означает смерть и увечья. Он не позволял себе открыто переживать, однако Раял случайно услышал его разговор с дядей. Правильную, в меру грубую, достаточно разумную и необходимую беседу перед первой в жизни битвой. Сам Раял в подобной не нуждался, но он вспомнил о Хагсоне, которому не хватало такого наставника и нужных слов.
Третьим спутником был ещё один юнец возраста Робсона – племянник лорда Андерхэда. Темноволосый, курносый, удивительно пухлый для привычных глазу сторонников Глейгримов и невероятно болтливый юноша с лицом, на котором отражалась каждая эмоция. Он превосходно управлялся с лошадью, не хуже, чем с собственным языком. Пока Раял наблюдал за Зейиром, а два лорда, нервничая, жались к нему, Андерхэд расположился немного поодаль и никак не мог перестать рассказывать весёлые истории из своей короткой, но яркой жизни командующим и сирам, что отказались покидать владения, ставшие домом, и правителей, ставших семьёй. Что-то из своих историй лорд явно выдумал и приукрасил, однако то и дело Глейгрим слышал короткие смешки.
Раял не знал, что думать про вассала и как правильно его называть.
Кем именно Андерхэд являлся – бесстрашным, бесстрашным глупцом или просто глупцом? Возможно, за разговорами он скрывал свои истинные эмоции? Ответа на это не было, но он единственный не показывал своего страха, кроме сира Миста Бессмертного, благо тот вызвался быть рядом с наследником Джура, и Раяла. Казалось, что сражение юнца вовсе не заботит, и он явился на турнир или праздник в честь короля, чтобы пощеголять в начищенных до блеска доспехах и посидеть верхом в мастерски сделанном седле на лучшем из родительских коней.
Раял чувствовал себя среди вассалов умудрённым опытом, сварливым и нудным старцем. Ему немного не хватало длинной бороды, хотя бы как у Эттена, и седых прядей в волосах. Когда-то Глейгрим полагал, что необходимость вести себя подобным образом возникнет не раньше, чем его дети будут готовиться выходить замуж или жениться. Но нет.
– Милорд Эйджлесс, я отправил гонца к лорду Флейму и представителям лорда Бладсворда, чтобы последний раз предложить решить всё мирным путём.
– Мирным?! После всех их пакостей и убийств вы желаете идти на перемирие? Они уничтожили треть войска, убивали крестьян и обкрадывали их дома и погреба! Вы знаете, что они натворили в землях моего рода? – Малолетний наследник аж подпрыгнул в седле, и его бледные щёки чуть покраснели. Теперь ему можно было дать его четырнадцать, и юноша начал выглядеть более живым.
– Быть может, вы не подумали об этом, однако сражение принесёт нам ещё больше потерь. Каждой из сторон. Я предложил лорду Флейму три варианта решения нашего конфликта, а также сообщил, что имею большое желание переговорить с наследником лорда Дарона Флейма.
– О, милорд Глейгрим, вам так и не доложили о Файрфорте? – удивился Робсон. Андерхэд и Эйджлесс посмотрели на правителя.
– Что-то не так с Файрфортом?
– Он сгорел, милорд. Дотла. Боюсь, что лорда Верда Флейма постигла участь его отца. – Северянину следовало взять на себя обязанность сообщать все грустные новости, он прекрасно принимал скорбный вид.
Раял опустил голову. Он крепче сжал поводья, бледные руки побелели пуще прежнего, а глаза продолжили изучать гриву коня.
Разумеется, Про́клятому королю не понравилось и то, что Холдбисты, располагавшиеся намного дальше от Файрфорта, более осведомлены о делах соседей, нежели Глейгримы, – вероятно, пришло время обзаводиться лучшими шпионами. Однако в данном случае Раяла куда более волновала судьба бывшего пленника.
Лорд-правитель в сознательном возрасте не научился заводить себе хороших друзей, если таковые не появлялись благодаря стараниям его родственников. Если задуматься, то и Мекул занял важное место в жизни правителя потому, что на это повлияли.
Раял успел привыкнуть к взбалмошному Верду, позволил себе привязаться к соседу и искренне стал считать того приятелем. Мужчина надеялся вскоре, после решения их распрей, продолжить доброе соседство, не обременённое взаимной ненавистью на протяжении последних четырёх, а может и более, поколений.
– Милорд, а что за варианты вы предложили? – От горестных мыслей правителя отвлёк лорд Эйджлесс. – Милорд? Милорд, вы опечалены сожжением Файрфорта? Мерзкие Флеймы получили то, чего заслуживали!
– Мы вернёмся к данной теме, когда вы поднаберётесь опыта. – Голос Раяла звучал куда более устало, чем обычно. Горечь и тоска не отпускали его, и лишь привычка не допускать проявления никаких лишних чувств помогла ему продолжать разговор. Это и немного судорога, сводящая напряжённо сжимающие поводья пальцы. – Я предложил обменяться землями – вернуть друг другу то, что принадлежало родам до войны с Дримленсами и последних войн столетней давности. Флеймам будет выгодно получить речной канал, чтобы вести более продуктивную торговлю, а я бы хотел вернуть замок предков. Кроме того, я предложил подобрать невесту для Хагсона, если тот всё ещё жив, и принять тот вариант, на который укажет лорд Флейм. Дабы более не иметь возможности для очередной ссоры, я предложил соседям вариант, при котором Хагсон перебирается в дом к новой супруге. Таким образом, он будет под надзором и более не сумеет оскорбить Флеймов, а если и умудрится, то казнь последует незамедлительно.
Второй вариант решения – переговоры, и, поскольку милорд Верд помог мне узреть, что у нас имеются общие враги, сделавшие всё для того, чтобы нас поссорить, беседовать я предложил перед судом Его Величества Аурона Старская и Его Высочества Клейса Фореста. В присутствии также судей, писарей, высших рыцарей из Серого и прочих орденов, Гроссмейстера Санфелла и других представителей власти, коих посчитает нужным позвать сам лорд Флейм. Третьим же…
– Вы чрезмерно мягкосердечны, милорд Глейгрим! – не унимался всё тот же вассал из Ветви Эйджлесс. Поразительно, насколько могут быть кровожадны юноши.
– Третьим же вариантом, – Раял предпочёл не обращать внимания на то, что его перебили, в конце концов, каждый переживает по-своему, – я предложил менее кровопролитное решение конфликта – Бой Тринадцати.
– Бой Тринадцати? – Робсон, что почти не сводил взгляда с армии недругов, повернулся к союзнику. – А что это?
– Ранее таким образом, чтобы не нести лишних потерь, два лорда решали свой конфликт. По двенадцать бойцов с каждой стороны, среди которых всенепременно должны быть рыцарь или командующий, прославленный в миру воин; боец, что впервые применяет оружие в сражении, а не на тренировке; оруженосец любого из рыцарей, даже если тот не участвует в турнире; лорд – не имеет значения, тот, кто втянут в сложившуюся ситуацию или кто-то из его вассалов или союзников; крестьянин, что состоит на службе у лорда и любой ремесленник, достойный уважения. Чаще всего призывали кузнецов. В те годы, когда повсеместно использовался данный способ решения проблемы, каждая из сторон была обязана иметь также лекаря, он олицетворял сословие мудрецов. Остальные могут быть воинами, или рыцарями, или кем угодно.