Рывок к будущему (СИ)

  - Молодой человек, поздравил Матвея чуть позже председатель, защиту вы выдержали успешно. Надеюсь, что вы сделаете доклад по двум другим темам.
  Возвращаясь к себе, в ныне охраняемую комнату общежития, Матвей задумался.
  - От меня потребуют предъявить развёрнутую программу преобразования университета. Что взять за образец? Возьму-ка я за образец структуру МФТИ...
  Соединение в единую систему преподавательской, научной и производственной линий. Эта система, Физтеха, отлично зарекомендовала себя в середине века. Преподавательскую деятельность на заводе я, точнее Макаров также строили, опираясь на принципы преподавания в Физтехе.
  Вернувшись, Бронштейн достал из письменного стола, что по его просьбе установили в комнате, кипу чистой бумаги, карандаш, и приступил к наброске принципов реформирования МГУ.
  В это самое время, Николай Островский, посетив совещание Всероссийского союза писателей, вновь вернулся в Горки, для беседы с Ильичом. Собственно, на совещании союза писателей, Островскому поручили поговорить с Лениным, на тему развития литературы в СССР.
  Ленин, чьё самочувствие улучшалось прямо на глазах, принял Николая в своём кабинете. Ильич сидел в кресле, когда дверь открылась и в комнату вошёл Островский. Перед вождём лежала кипа газет.
  - Зд'авствуйте, Николай - Ленин радушно предложил Островскому тоже сесть в кресло.
  - Пе'едайте Матвею г'омадное спасибо! Его лека'ство чудесно! Я уже могу сам ходить, память восстановилась. Вот, решил немного просмотреть те иностранные газеты, что раньше не мог...
  - Здоровья и Вам, Владимир Ильич! - обрадовался Островский увидев Ленина столь быстро идущим на поправку.
  - А 'асскажи-ка, Николай, п'о ваше житьё-бытьё в "Кибе'е". Как вы коммуну создавали? С какими сложностями столкнулись?
  - Идея коммуны была нашего комсомольского вожака Семёна... А вот кстати, вспомнил Николай мысль которая давно его мучила, есть у меня к Вам, Владимир Ильич, вопрос:
  - Как вы считаете, социализм и коммунизм - антагонистические формации?
  - А почему вы задали такой странный вопрос, молодой человек? - Ленин внимательно посмотрел на Николая.
  - Ну, мысль проста. Смены общественных формаций всегда сопровождались, если и не революциями, то борьбой классов, зачастую вооружённой. Вот мне и подумалось, а почему социализм и коммунизм должны быть исключением? Тут ведь что сразу в глаза бросается? При социализме - государство есть, а при коммунизме - нет. Государство же так просто себя не распустит. Это, Владимир Ильич, Система, своеобразный организм, можно даже провести параллель с Големом из средневекового мифа. Раз возникнув, Голем так просто в небытие не уйдёт. Жить Голем хочет, как и всякое живое существо.
  - Действительно, любопытный воп'ос вы задали, молодой человек, - задумался Ленин.
  - Я, вот, товарищ Ленин, думаю, что дело обстоит так:
  - Государство "расплавляется" в обществе коммунаров. Собственно, так мы правоохранительную деятельность в свой коммуне наладили. Каждый выполняет функции, ранее делегированные чиновникам госаппарата. Отсюда - очень высокие требования к членам такой коммуны.
  Лениться нельзя, перекладывать обязанности на товарищей не выйдет. Каждый должен заниматься непрерывным повышением своего образовательного уровня. И кстати, законы в таком обществе просты и понятны обязаны быть каждому, и каждый с ними обязан быть ознакомлен.
  - Если форма обычного классового государства - пирамида, то общество коммунаров - это диск!
  - Любопытно, молодой человек, любопытно.
  - К сожалению, людей, что можно организовать в дееспособные коммуны, в нынешнем обществе мало. Несколько процентов от силы.
  - Ещё один принцип, товарищ Ленин, который важен для успешного функционирования коммуны - богатеть своим трудом - почётно! Коммуна предоставляет каждому из своих представителей максимально благоприятные условия для созидательного труда.
   ***
  "Инаугурация" на должность ректора МГУ состоялась через два дня. Луначарский, курировавший реформу МГУ от Совнаркома, внимательнейшим образом прочитал представленный ему Бронштейном план реорганизации учебного заведения, буквально замучав Матвея дотошными распроссами по каждому пункту предложенного плана.
 
  Готовый физтеховский "шаблон", конечно помог, но не слишком. Анатолия Васильевича интересовали мельчайшие подробности предлагаемых реформ. Особенно его волновал вопрос старых кадров.
  - Вы уж, Матвей Петрович, "по-взрослому" обратился нарком просвещения, постарайтесь их не "обижать". Взгляды у многих представителей старой профессуры старорежимные, но, увы, других учёных нам взять негде.
  - Обещаю, Анатолий Васильевич, приложить все усилия. Но, боюсь, что инициативу Совнаркома с моим назначением ректором МГУ будет воспринята профессорско-преподавательским составом чуть ли не как личное оскобление...
  - Ничего, Матвей, Советское Правительство на твоей стороне, дерзай, не бойся! - напутствовал в конце Бронштейна Луначарский.
  В главный корпус МГУ, где должно было произойти собрание всех научных работников московского университета, Матвей приехал к десяти часам, как раз к началу совещания.
  Сказать, что Бронштейн мандражировал, значит сильно преуменьшить его чувство.
  Восстанавливающиеся после исчезновения пришельца эмоции, всё сильнее и сильнее давали о себе знать.
  Матвей внезапно понял, что он вел себя эти полгода буквально как робот, но ведь теперь он не какой-то там, как говорили в будущем Макарова, "бот", а живой молодой человек!
  Войдя в здание, Бронштейн, преодолевая самый настоящий страх, направился к актовому залу.
  Прошёл в подсобное помещение, из которого был выход на сцену. Там его уже ожидал инструктор, кратко посоветовавший, как и что говорить в самом начале.
  Наконец, Матвей вышел к аудитории. Прошёл к трибуне, осмотрелся. В первых рядах он увидел наркома просвещения и ещё нескольких известных деятелей культуры. Луначарский подмигнул ему, а затем встал со своего места и обратился к недоумённо переговаривающимся представителям столичной науки.
  - Товарищи учёные, позвольте вам представить..., Анатолий Васильевич сделал паузу, дабы подчеркнуть эффект, нового ректора МГУ! Товарища Матвея Петровича Бронштейна! Несмотря на свою молодость, он уже довольно знаменит, в первую очередь своими успешными опытами в области быстрой подготовки специалистов высочайшего класса, из... из вчерашних в буквальном зачастую смысле неграммотных энтузиастов инженерной науки! Кроме этого, товарищ Бронштейн показал себя просто гениальным администратором, сумев буквально на голом месте, на базе архаичного, полуразрушенного гражданский войной заводика, выпускавшего до революции обыкновенные велосипеды, за неполных полгода, создать передовое не просто в России, а по некоторым позициями, и в МИРЕ!, предприятие. Именно успехи товарища Бронштейна на административном и преподавательском поприще и подвигли Совнарком и самого товарища Ленина рекомендовать товарища Бронштейна Матвея Петровича на должность ректора нашего университета. Это во многом опыт, но лично я уверен, что Матвей Петрович справится с возложенными на него Советским правительством обязанностями. Его план реорганизации и развития университета был рассмотрен и признан оригинальным и передовым.
  После заявления Луначарского на несколько мгновений в зале повисла тишина. Матвей буквально чувствовал, как его буравят взгляды десятков учёных, отнюдь не последних в стране, а то и в мире.
  Глядя на лица собравшихся профессоров, Матвей видел на них разную реакцию. От доброжелательного любопытства до откровенной неприязни. Что это мол, за выскочка тут, понимаешь, выискался?
  Некоторые лица Матвей узнавал, памятью Макарова.
  Тишина в зале сменилась сдержанным "гудением", в которое сливались десятки реплик начавших обсуждать персону Матвея собравшихся.