О, мой док... (СИ)

Вот дрянь. Сама же себя и выдала.
— Я? — с неумелым притворством спросила его. — Да, что я могу скрывать? Не выдумывай. Просто терпеть не могу, когда кто-то роется в моих вещах, — выкручивалась я.
— Врёшь. И очень плохо, — заключил он, не сводя с меня своего подозревающего взгляда. — Значит, не скажешь… — подытожил он за меня.
— Тебе бы пойти отдохнуть к себе, Шерлок Холмс, — попыталась отшутиться я. — Из ушей прёт подозрительность.
— Ну да, ну да! — продолжая прожигать во мне дыру, произнёс он. — Сделаю вид, что поверил, но знай, сейчас было неприятно.
— Пф, иди уже, — издав смешок, стала его выпроваживать из своей квартиры. — И спи спокойно, сладенький. Пусть тебе приснятся твои мымры блондинистые, отбирающие у тебя твои любимые сырные палочки.
Он тут же замер и отреагировал, на секунду прикрыв свои веки, словно от боли. А потом и вовсе издал, что похожее на стон.
— Мммм…
— Да! Лёвушка… без таких напутствий плохо спится. Верно?
Такой обмен любезностями у нас был не редкостью и всякий раз приносил мне удовольствие.
— Грязно играешь, детка, — оскалился он, приблизившись к моему лицу настолько, что я почувствовала на своих губах его дыхание. — Очень грязно… с тебя завтрак. Буду у тебя в пять.
Быстро коснулся губами моего виска и, пока я не отреагировала, скрылся за дверью.
Глава 10.
Сразу после ухода своего друга побрела в спальню, где тут же залезла под одеяло и уснула, ставшим для меня нормой, тяжёлым беспокойным сном.
Снилась мне, как и всегда, та же больница с серым потолком и жёлтыми на нём пятнами. Запах медикаментов, солёный вкус собственных слёз на губах и боль… дикая, не отпускающая ни на минуту и по сей день.
Этот сон мучил меня на протяжении нескольких лет, просыпаясь от которого я продолжала реветь уже наяву. Тот день, когда я решилась на самый тяжкий грех, всё повторялся и повторялся в моём воспаленном сознании. Мой мозг, словно насмехаясь, воспроизводил картинки тех первых минут после аборта и последствия моего чудовищного поступка. И мне некуда было убежать или спрятаться от самой себя, как бы я этого не желала. Мое наказание не имело срока давности. Оно не закончится никогда. Я знала, что оно будет длиться вечно… ведь я его заслужила.
Но вот что удивительно, эти кошмары мне снились лишь только, когда в моей реальной жизни появлялись трудности, которые истощали мою и без того измученную психику.
Что стало причиной моей нынешней агонии, я прекрасно понимала.
Ванька…
Или, если точнее, возникшая угроза его потерять. Та женщина, являющаяся его биологической матерью, могла выкинуть всё, что угодно. Мой страх был не беспочвенным. Я очень переживала и нервничала, и едва оставалась наедине с собой, как начинала себя грызть страшными мыслями.
Ночью было не легче. Сон, который должен был стать временным спасением от мучений, в моём случае только всё усугублял. В последнее время я днём и ночью была в напряжении, от которого едва не сходила с ума. Только лишь одному человеку, живущему этажом выше, ненадолго удавалось меня отвлечь, за что я была ему безмерно благодарна.
Стерев с лица влагу, я нащупала на тумбочке свой мобильный и посмотрела на время.
Четыре часа утра. Твою ж за ногу…
Продолжать спать дальше было то ещё удовольствие, поэтому, откинув одеяло, я поднялась с постели стала медленно натягивать на себя одежду.
До рабочего дня была ещё уйма времени, поэтому нужно было придумать, чем себя занять.
Уборка была отметена тут же. Время ранее, соседи бы явно не оценили дикий вой пылесоса да скрежет передвигаемой мебели. Оставалось только одно — идти на кухню. Что-то готовить. Кого-то кормить…
Только кого? Самой-то еда с трудом в горло лезла. Какое там…
Тут же перед глазами нарисовалось одна нахальная физиономия, которая уплетая за обе щёки плов, мурча от удовольствия.
Сладенький… мой спаситель и наказание в одном лице. Но готовить для него я любила. Точнее, смотреть на то, как он с аппетитом лопал мою стряпню.
В которое время он там мне угрожал заявиться? В пять? Хаа…
 
Ну, мы посмотрим, кто кого удивит.
За полчаса подготовив вкусностей, которые были способны одним своим запахом мёртвого поднять, я покинула свою квартиру и, держа перед собой поднос с тарелками, стала подниматься по ступеням вверх.
— Открывай Левушка… — улыбаясь, промурлыкала себе под нос и нажала на заветную кнопочку возле двери. — Нечего мне было угрожать.
Спустя какое-то время за дверью раздался шорох, заскрежетали замки, и миру явился сонный, но очень симпатичный мужчина.
— Красная шапочка пришла… блинчиков тебе принесла, — пропела я свою песенку. — Сюрприз…
Чёрт, он что голый спит? Или я не вовремя?
Сладких стоял по пояс голый, а его торс был обмотан до неприличия чёрной и вульгарной простыней.
— Я, что, умер и попал в рай? — прохрипел он, смотря на меня и на поднос в полном недоумении.
— Скорее, в ад… но тоже весело, — усмехнулась, наблюдая за его растерянностью. — Не слышу слов благодарности…
— В чём подвох? — поправляя сползающую простынь, спросил он. — Или подожди… сам догадаюсь… я, что, так громко храпел, что ты пришла мне отомстить? Там мышьяк? Битые стекла? Что-то ж должно быть…
— Почти угадал! — засмеялась я, оттесняя его в сторону и бесцеремонно проходя внутрь его холостяцкой берлоги. — Всё вместе… и приятного аппетита.
В его квартире, к счастью, никого не оказалось. И даже не пришлось смотреть, как его лохудры бегают по квартире, быстро собирая свои вещи. Мой дружок спал, как младенец… пока не нарисовалась я. Значит, моя взяла! А нечего угрожать мне ранним пробуждением.
Поставив на барную стойку всю посуду, забралась на высокий стул и ослепительно ему улыбнулась.
— А чего один? — удивлённо приподняв бровь, спросила его. — Скучно утро началось. Даже никого не приходится за дверь выставлять.
Ну а как ещё образумить непутевого соседа, чтобы не шумел по ночам? Пару недель назад я тут славно оторвалась, притворившись ревнивой невестой, внезапно решившей навестить своего любимого. Лику злить себе дороже…
— Мединская, ты меня пугаешь, — быстро закрыв дверь, произнёс Сладенький, с опаской смотря на меня. — Когда я успел так нагрешить?
— В тот момент, когда поцеловал меня… — ухмыльнулась я. — И пообещал заявиться в пять утра. Припоминаешь? Я просто решила сыграть на опережение. Кстати, твои любимые… — кивнула на блинчики с ветчиной и сыром, с которыми провозилась целых полчаса.
— Сумасшедшая… — тряхнув головой, ответил он мне. — Сейчас я начал бояться тебя ещё больше… — тыча в меня пальцем, произнёс он, продолжая стоять как вкопанный.
— Такая страшная? Бууу, — состроив рожицу, засмеялась я, наблюдая за его реакцией.
— Ведьма! — кинув взгляд на тарелку с блинами, сощурил глаза.
Но, потом, наконец, улыбнулся и приблизился к стойке, которая за всё своё существование видела лишь бутылки с алкоголем да пиццу. Понюхал мою стряпню и застонал от удовольствия.
— Ммм… Только ты способна с раннего утра ввести меня в гастрономическую кому, детка… — закинув себе в рот блинчик, прикрыл веки от наслаждения.
Комплименты из его уст всегда были искренними, и я их просто обожала.
— Рада слышать о своей уникальности, — засмеялась я, смотря на очаровательную улыбку на его губах. — Давай иди в душ, сладенький, и садись, наворачивай, пока тёплые.
— Угу, — кивнул он мне в ответ и быстрым шагом пошёл к шкафу, где хранились свежие полотенца.
— Слышала, тебе плановые увеличили. Когда в следующий раз перекусить ещё успеешь… — кинула ему в спину, вспомнив о его рабочем графике.
— Было бы сносно, да экстренных становится не меньше, — вздохнул он. — Спасибо, Лик, ты ж моя фея… — снова приблизился ко мне и протянул руку, чтобы потрепать мои волосы в своей привычной манере.
— Ещё раз, и между глаз… — шикнула на него, пресекая его самоуправство. — Ванна там, — указала на дверь пальчиком. — И простынь по дороге не потеряй.