Турецкие диалоги. Мировая политика как она есть – без толерантности и цензуры

Пока ангелы не спустились на землю, в комнатах было много людей. Они стояли у полок и стеклянных витрин, читали книги и рассматривали иллюстрации. Они разбивались на мелкие группки и обсуждали что-то или сидели за бесчисленными столами, делая записи. Мой отец был очень харизматичным мужчиной, и его страсть к ангелологии была заразительной. Он собирал вокруг себя толпы заинтересованных юношей. Теперь из них остался только Алессио. Сегодня книги уже никому не нужны, а ангелы повсюду. Старые знания никого не интересуют. Многое оказалось сказками. И только Стар перебирается из комнаты в комнату, смахивает пыль с высоких полок и читает все, что ей нравится. Она становится ходячей энциклопедией. К сожалению, она неохотно рассказывает о том, что узнала. Я рада, что она развлекается таким образом – одной заботой меньше. Библиотека – наш дом. Но в отличие от меня сестра никогда не покидает это здание.
По коридорам проносится шепот, и я подхожу к лестнице. Если бы у меня было больше фантазии, мне бы показалось, что это книги разговаривают друг с другом, потому что им скучно. Чтобы заглушить шепот, я громче топаю. Мои шаги эхом отражаются от обесцвеченного и потрескавшегося мрамора. Наконец я замечаю Стар, за столом в комнате, окна которой выходят на площадь Сан-Марко. Отсюда она могла увидеть меня, когда я выходила с арены. На отполированном столе стоят свечки, которые пока не зажжены, Стар ничего не замечает из-за работы. Когда я подхожу чуть ближе, то замечаю, что ее щеки цвета алебастра пылают от волнения. Моя сестра могла бы легко сойти за ангела, если бы у нее были крылья. Она очень красивая. Можно сказать, неземная. Это еще один повод защищать ее от этого мира. Я рада, что она не выходит на улицу. Говорят, что ангелы похищают самых красивых женщин, чтобы утолять свою похоть. Я точно в безопасности. Но Стар – высокая и худая. Я низкая, мою фигуру не назовешь женственной, но я натренированная, как терьер. У Стар гладкие светло-русые волосы, у меня же грива цвета дикой пшеницы. Моя сестра наделена классическими чертами лица и молочно-белой кожей, я же – курносым носом, сильным загаром и веснушчатым лицом. Никто не может назвать меня некрасивой, как и я сама. Скромной меня не назовешь. Но мы с сестрой очень разные. Одинаковы только глаза цвета зеленой травы. Природа одарила нас по-разному, и хорошо. Только благодаря моим способностям я могу защищать Стар и брата. Если бы мы обе были грациозными феями, то давно бы погибли.
– Эй! – говорю я ей, облокотившись на стол. – Как дела?
В те дни, когда я сражаюсь на арене, настроение Стар становится непредсказуемым.
Ей нужно некоторое время, чтобы собраться с мыслями, и я наблюдаю за пером, летящим над пожелтевшей бумагой. Справа налево. Она всегда писала в обратном порядке, сколько я ее помню. Это выглядит странно, но подходит ее капризной, но милой натуре.
Когда Стар дописывает строчку, она поворачивается ко мне лицом и улыбается.
«Как прошел поединок?» – спрашивает она на языке жестов, и я чувствую облегчение. Иногда она по нескольку дней не разговаривает со мной после сражений, и это причиняет боль. Я ведь делаю это ради нее в том числе. Когда она ни с кем не общается, ей становится легче справляться со страхом, но я тяжело переношу ее нежелание говорить со мной. Когда сестра игнорирует меня, я чувствую себя еще более одинокой, хотя она, понятное дело, не виновата в том, что родилась немой.
Я пожимаю плечами и улыбаюсь:
– Как видишь, жива. Нерон хотел обсчитать меня, но Люцифер вмешался, и де Луке пришлось отдать мне мои деньги. Ты можешь себе это представить?
Стар прекрасно все слышит, как любой другой человек. То, что она не может говорить, – врожденная болезнь. Вопреки здравому смыслу я все еще надеюсь однажды услышать ее голос.
Ее глаза округляются.
«Ты сражалась с Люцифером?»
– Нет. – Я злюсь, что вспомнила про него, потому что Стар начинает паниковать. – Я боролась с Семьясой, одним из его последователей. Он чуть меня не убил, но я выстояла.
 
Стар не нужно было знать, насколько близка я была к смерти.
«Значит, он?..»
Когда сестра испытывала страх, жесты становились слишком суетливыми. Она сделала вдох, и я сразу поняла, какой вопрос она сейчас задаст.
«Думаешь, Люцифер прибыл сюда из-за ключей?» – высказала она мысль, которую я совсем не хотела озвучивать.
В комнатах библиотеки обычно тепло, но я чувствую, как по моей спине пробегают мурашки. Почему я не устроила побег Тициана и Стар раньше?
– Ну, вообще он не охотник за ключами, – так мы называем ангелов, которые профессионально занимаются поисками этих девушек. Они каждую осень прибывают в город, чтобы выбрать подходящих кандидаток для испытаний.
Стар пожимает плечами.
«Но это был он. Это он посвятил женщин в тайну о том, как открыть врата».
Ее движения с каждым словом становятся все увереннее. Меня удивляет ее спокойствие.
«Мы с тобой точно не ключи», – говорит она.
«Это мы с тобой так считаем», – думаю я. Ангелы вполне могут принять нас за ключи. Каждая из девятнадцати девушек чем-то выделяется. Существует ключ самопознания, ключ перемен, ключ зависти, веры и так далее. А еще есть ключ голоса. Испытания, которые должны пройти кандидатки, дают понять, являются ли избранные тем или иным ключом.
Вдруг Стар обнимает меня так, словно нуждается подбадривании и утешении. На самом деле это всегда была моя задача. Я с самого детства за ней приглядываю. Боюсь, что кто-то отнимет ее у меня. Или что с ней что-то случится. Стар такая хрупкая и необычная, раньше я с трудом могла поверить в то, что мы действительно сестры-близняшки. В действительности же мы что-то большее. Она моя половина, как и я – ее. Если придется, я буду защищать ее ценой своей жизни. К счастью, Люцифер ничего не узнает о моей сестре. Никто о ней не узнает.
– Тебе знакомо имя «Кассиэль»? Знаешь, к какому небесному двору он принадлежит? – пытаюсь я отвлечь ее.
Стар некоторое время внимательно смотрит на меня, а затем поднимается на ноги и возвращается в большой зал. Светлое платье обрамляет ее стройную фигуру.
«Почему ты спрашиваешь?»
Она гладит деревянные полки, проходя мимо. Ее руки всегда в движении, ей все время нужно что-то трогать. Это одна из ее странностей.
Я медленно следую за ней.
– Этот Кассиэль спас мне жизнь сегодня, – объясняю я ей спустя несколько секунд. – Хочу узнать почему.
Ангелы не совершают поступков из благородства. Причина должна быть в чем-то другом.
Стар останавливается на месте, проводит рукой по корешкам книг и вытаскивает одну из них с полки. Книга обита темной кожей и выглядит очень древней. На обложке красуется слишком знакомый мне символ семи небесных дворов, нарисованный золотыми чернилами. Стар внимательно листает страницы. Это одна из книг, которую отец приобрел в монастыре. Ангелология традиционно изучается в нашей семье, и отец был бы рад, если бы узнал, что Стар продолжает дело всей его жизни. Она занималась бы этим, даже если бы ангелы так и остались легендой.
Пальцы Стар пробежались по бесчисленным именам ангелов в книге, записи велись несколько сотен лет. Только почерк писавшего менялся. Было бы правильнее систематизировать все в алфавитном порядке. Каждый летописец просто вписывал в книгу новые имена, когда узнавал об ангеле что-то новое. Наши предки даже не подозревали, сколько ангелов существует. Тысячи.
Вдруг указательный палец Стар останавливается на одной из записей, и я подхожу поближе.
«Кассиэль, – было написано в книге. – Принц-регент четвертого небесного двора».
Принц ангелов. Что он вообще делал на этой арене? В записи указано, что Кассиэль один из саримов. Вроде как хороший ангел. Будто такие существуют! Я не верю подобным заявлениям. Летописец считал Кассиэля ангелом одиноких и отчаянных. Я тихо вздыхаю, тем самым вызывая неодобрительный взгляд моей сестры. Забираю книгу у нее из рук, закрываю ее и ставлю обратно на полку. Я знаю достаточно. Погруженная в свои мысли, я направляюсь к столу, за которым сидела Стар.