Кровь. Надежда. Эгоизм (СИ)

Толпа, которая совсем недавно жаждала нашей смерти, сейчас уже смотрела на меня несколько иначе и внимательно прислушивалась. Похоже, я на верном пути.
— Но хуже преступлений может быть лишь ситуация, когда обвиняют ни в чём неповинных разумных или даже гоблина! Вот скажите мне, обвинители, если разбойники много лет нападали на вас, вы наверняка видели их лица, так неужели среди них был хотя бы один катарианец?
— Обвиняемый передаёт слово обвинителям. Суд не возражает. Обвинители, ваше слово!
В этот раз говорил стражник:
— Мы не знаем точного состава банды. Периодически они набирают к себе новых участников, иногда кто-то гибнет. Но в целом обвиняемый прав. Ни катарианцев, ни гоблинов среди разыскиваемой банды, ни разу замечено не было, а вот этот эльф точно был среди нападавших в одном из последних грабежей. По приметам он очень похож на разыскиваемого преступника.
— Слово передаётся обвиняемым.
— Вот видите, добрые жители города! Этот лживый крестьянин решил обвинить нас, чтобы получить вознаграждение! Он жаждет лишь наживы! Он выкрал у нас оружие и деньги, пока мы спали, утомлённые дорогой! Ему плевать на жизни других, в том числе и на ваши! Сегодня он обвиняет нас, а завтра и вы попадёте под его обвинение! Давайте же положим этому конец!
Толпа одобрительно закивала. Я преднамеренно игнорировал то, что обвиняли эльфа, так как доказать то, что он не имеет к нам никакого отношения, увы, не выйдет. Он — наше слабое место. А сейчас нужно использовать наши сильные стороны.
— Нужно предать этого клеветника суду! Кто за?
— Клеветник! Клеветник! — то и дело стали раздаваться крики в толпе.
— У обвинителей есть возражения? — спросил секретарь.
Крестьянин, обвинявший нас, стушевался, но всё же решил не отмалчиваться:
— Так может эти ящерицы недавно вступили в банду! Поэтому их никто и не видел! Почему, например, вот ты, говорящая ящерица, скрываешь свою фамилию? Может быть, ты слишком известный бандит, поэтому ты её не называешь? Что ты скажешь на это?
— Обвиняемый, ваше слово!
Ну что же. Не слишком сильный аргумент. Да и куда уж тягаться низшему существу с катаринцем, к тому же прекрасно образованным, к тому же в такую тёплую погоду.
— Да, я действительно не хотел называть своего полного имени! Действительно, оно слишком известно! Но не как преступное, а как великое! А я не хотел пользоваться своим знатным происхождением, чтобы победить на суде! Но воля твоя, крестьянин! Я скажу, как меня зовут! Я — Каварл Бертолиус! Законный наследник престола великой Катарианской Империи! Я лишь по воле недругов и несчастного случай сейчас не у власти! И я пришёл к вам в страну, чтобы просить помощи в возвращении трона! Ведь эти земли называют центром мира! И как же встретил меня центр мира? Меня хотят убить и называют разбойником, вместо того чтобы помочь встретиться с вашим королём!
В воздухе на какое-то время повисла тишина. Что, неужели никто не слышал здесь про империю ужасных ящеров? Да нами ведь, равно как и империей орков, маленьких детей пугают!
— Я слышал про это! — выкрикнул кто-то в толпе. — Слышал! Действительно, у ящеров был переворот, а династия, которую свергли, звалась Бертолиусами!
— Точно! Это их император! А они ведь никогда нам ничего плохого не делали, мы торговали с ними когда-то! А мы его казнить решили? Так нельзя! — кричал ещё кто-то в толпе.
Сперва нестройно, несогласованно, но затем всё более уверенно и чётко толпа начала скандировать:
— Отпустить! Отпустить! Отпустить!
Судьи, вместо того чтобы посовещаться, просто обменялись взглядами, после чего судья посередине объявил:
— Тишина! Суд посовещался и решил…
В этот раз пауза была самой длинной среди всех вынесений приговоров за сегодняшний день.
— Стража, освободите обвиняемых!
Толпа радостно загудела, а стражники направились к нам, чтобы открыть замки и выпустить нас из клеток.
— Что же касается обвинителя… Господин Каварл Бертолиус, чтобы вы не думали ничего дурного о нашем государстве, мы хотим дать вам возможность самому решить участь крестьянина, оклеветавшего вас. Как с ним поступить, как вы считаете?
 
Что ж. Я бы с радостью вздёрнул этого истязателя, который за всю дорогу даже не покормил нас ни разу. Но для толпы это будет выглядеть слишком скучно и сведёт на нет всё былое одобрение. Поэтому я поступил иначе.
— Значит, я сам могу вынести приговор?
— Да.
— Эй ты, растяпа! — обратился я к крестьянину. — Повернись ко мне спиной и наклонись!
— Но… — неуверенно попытался он.
— Живо!
Землепашец наклонился и повернулся ко мне спиной. После этого я подошёл к нему и не слишком сильно пнул его ногой. Бедолага улетел за пределы помоста в толпу. Толпа довольно загудела, а я едва заметно поклонился толпе головой.
В этот момент один из судей осторожно позвал меня к себе жестом. Я подошёл к нему поближе.
— Никуда не уходи. Так будет лучше для всех.
Я кивнул.
— Суд окончен! Идите по домам, бездельники! — прокричал центральный судья.
Толпа стала медленно расходиться. Спустя какое-то время на площади остались лишь судьи, стражники, я со своим отрядом и безмолвные осуждённые, болтающиеся на виселице.
— Что-то случилось, господин судья? — спросил я.
— Больно остёр ты на язык, — ответил он. — У нас таких не любят.
— Да, но я думал, что тимурлины обожают разного рода развлечения.
— Всё верно. Толпу нужно развлекать, а вот преступников — наказывать.
— Так может, я с друзьями уйду с остатками толпы?
— Не думаю. Ты пойдёшь с нами.
— А если откажусь?
— Это не в твоих интересах. Если ты сказал правду и тебе нужны ресурсы и войско, то тебе нужно встретиться с королём. Если ты солгал, то всё равно тебе нужно с ним встретиться. Он расправляться с теми, у кого язык без костей. Вас проводят.
Ну что же, результат неплох. Остаётся заинтересовать короля, собрать войско, запастись провиантом и можно двигаться в обратный путь.
  
Глава 10 Елена. Вся в делах и заботах.
 
Драгл из леса — завры в пляс. (Тарлийская поговорка). 
Говорят, что труд превратил обезьяну в человека. Я же сейчас тружусь столько, что стала похожа на лохматого бабуина, а чувствую себя как старая и больная горилла. Очевидно, в моём случае труд повернул процесс эволюции вспять.
Когда я просила у Мелисанды и Рикса, чтобы они взяли меня работать над укреплениями, я и не думала, что на меня свалится столько работы. Да я и не жалуюсь, честно говоря. Просто констатирую факт. Мне нравится, что я теперь при деле, а не болтаюсь, как дерьмо в проруби. Да и никто из местных меня сумасшедшей не считает, разве что немного странноватой. Я предусмотрительно помалкиваю по поводу голоса во сне. Да и что-то не слышно его в последнее время.
Назначили меня не простым рабочим и даже не руководить возведением стен. Назначили меня кем-то вроде главного зодчего. Жаль, что языковой барьер мешает мне в полной мере развернуться, но камень за камнем он всё же тает. Скоро камня на камне не останется. Ни от укреплений, надеюсь, а от языкового барьера. У меня даже жалование есть. Платят каждую неделю. Неделя здесь, правда, из десяти дней состоит, но да это неважно. Получаю я по три серебрушки еженедельно, что по местным меркам хоть и немного, но вполне солидно. Сопоставимо с зарплатой рядового солдата-наёмника, к примеру, и гораздо больше, чем зарабатывают крестьяне или рыбаки. Те вообще, кроме мозолей да грыж, ничего особо не зарабатывают. Да и жильё служебное мне выделили. Второй этаж небольшого, но уютного домика прямо в центре городка. Город, кстати, именуется Чивуаком.
Первым делом после назначения на должность я попросила выдать мне карту города и все имеющиеся документы. Оказалось, что таковых тут то ли никогда не было и город застраивался стихийно и хаотично, то ли документы куда-то пропали. Я так и не поняла причину, но я и особо не старалась, ведь она была неважна. А важно было как можно быстрее составить план города, переписать население и узнать, когда, в каком количестве и откуда мы ждём врага. Как выглядит враг, я уже знала, к счастью или к сожалению. И меня этот враг напугал до появления мурашек там, где их быть не должно. Так что нужно торопиться успеть сделать как можно больше до его прихода.