Круг Состязаний (СИ)

Но вот, наконец, ужин закончился, и Аола, Озмунд и Месс по взгляду главы клана моментально ушли из обеденной.
— Ну что, Сареф, — дядя, как ему показалось, ласково обратился к нему, — может быть, нам пора уже прекратить кидаться друг на друга и серьёзно поговорить?
— Зачем мне это делать? — угрюмо спросил Сареф, идеально выдержав голос в таком тоне, чтобы главе было ясно: он уже почти сдался, осталось аккуратно дожать совсем чуть-чуть…
— Потому что этот разговор, прежде всего, в твоих интересах, — мягко сказал Адейро, словно до конца не веря, что Сареф, наконец, готов разговаривать, — да, через два месяца твоя жизнь круто изменится, и с этим ничего поделать нельзя. Но зато ты можешь значительно к этому подготовиться и занять куда более высокое и влиятельное место… если ты позволишь мне помочь тебе.
— Ну… ладно, — “сдался”, наконец, Сареф, — давайте поговорим. Но, предупреждаю сразу, не надо лезть ко мне в Системное Окно и в мой Инвентарь!
— Ладно, не буду, — неожиданно согласился дядя, — так и быть, можешь просто рассказать мне всё со слов. Но надеюсь, что ты будешь благоразумен, мальчик мой. Ведь чем больше ты мне расскажешь — тем больше я смогу тебе помочь. В таком случае приведи себя в порядок — и через полчаса приходи ко мне в кабинет…
***
Спустя полчаса Сареф стоял перед дверью кабинета главы клана. Впервые с тех пор, как он сюда проник и прочитал проклятые письма, ему предстояло войти в это место.
Он тщательно подготовился к этому. Понимая, что хоть какие-то вещи показать Адейро придётся, он подтянул свой арбалет и звезду Бакуса поближе, а Жидкий Янтарь, сферу Короля воров, Глаз Снайпера и Кольцо Силы подальше, чтобы при использовании Инвентаря эти предметы остались внутри. И у него, в принципе, даже была убедительная причина заверить дядю в том, что больше у него ничего нет. Оставлять эти вещи где-либо в тайнике Сареф не рискнул: если на спрятанные гроши, по меркам клановой казны, хранитель мог и не отреагировать, то вот появившиеся из ниоткуда легендарные предметы он без внимания точно не оставит. Поэтому приходилось рисковать.
Так же Сареф рассчитывал, что дядя не станет лезть к нему в Системное окно. Тогда он сам, на словах расскажет ему о своих способностях. О своих восьми способностях. Девятую силу, Тёмное обнуление нельзя было светить ни в коем случае, потому что на Системных Состязаниях он делал на него слишком большую ставку. И вообще Сареф планировал больше фокусироваться не на своей персоне, а на то, что его ждёт. И у него было очень много вопросов, которые он с удовольствием задал бы дяде в любом случае, даже невзирая на их текущую вражду. Поэтому, подняв кулак, он постучал. Хотя дядя через хранителя, наверное, и так видел, что Сареф стоит перед его кабинетом. И потому он помедлил лишние пару минут, позволяя дяде думать, что он всё ещё сомневается, но уже почти-почти сдался, и порадоваться своей предварительной “победе”. Если бы Адейро только знал, что настоящая Игра только начинается…
— Войдите, — услышал он голос Адейро. И поклялся себе, что однажды эта наглая и противная ухмылочка навсегда исчезнет с лица его дяди. Он ЛИЧНО её сотрёт.
Войдя, Сареф увидел, что в кабинете практически ничего не изменилось. Всё тот же стол, тот же шкаф для бумаг, те же мерцающие папки на столе главы, тот же одинокий стул для посетителей, и небольшой диван по правую сторону для остальных. Аккуратно прикрыв за собой дверь, Сареф прошёл к столу Адейро и сел на жёсткий стул.
— Прекрасно, — довольно сказал глава, — я очень рад видеть тебя здесь, Сареф. Понимаю, история наших отношений была сложна, и в ней очень много неприятных и даже горьких моментов, но всё это была часть твоего взросления, вынужденная и неизбежная.
— Вынужденная? — спросил Сареф, позволяя себе небольшой всплеск эмоций, — вы запретили Аоле подходить ко мне! Вы выгнали из замка мою любимую няньку за то, что она вступилась за меня! Когда ваш брат избивал пятилетнего ребёнка! Вы позволяли Джайне безнаказанно надо мной издеваться! И вы хотите сказать, что все эти вещи делать вас вынуждали некие обстоятельства, потому что у вас не было выбора?!
 
— Отчасти да, — жёстко сказал Адейро, — потому что, какие бы ты сейчас ко мне ни испытывал чувства, сколько бы не было вещей, за которые ты меня никогда не простишь — да, я знаю, что это так — просто помни, племянник, что я не выбирал тебе этот нулевой атрибут. Им тебя наградила Система, и с ним ты обречён жить всю жизнь. Хочешь ты того или нет. Нравится тебе это или нет. Собственно, и передо мной задача была соответствующая. Либо позволить тебе расти самому по себе — и тогда ты бы вырос точной копией Месса… или взяться за твоё воспитание лично. Жёстко и сурово, это правда… но при этом для тебя был возможен единственный шанс на нормальную и полноценную жизнь. И мы получили даже больше! Сам подумай, кем тебе больше нравится быть? Копией своего отца, который в этой жизни уже ничего не хочет? Или сильным и гордым человеком, перед кем даже сами драконы, нехотя, усмиряя веками взращенную гордость, готовы кланяться и готовы договариваться.
Сарефу было что на это ответить. Но он смолчал, нехотя отвернувшись. Пусть так. Чем больше дядя будет прав сейчас — тем больше Сареф сможет надавить на него потом.
— Вот видишь? — победно заявил Адейро, не услышав возражений, — я не жду от тебя любви, племянник. Вопреки всем твоим убеждениям — я не идиот, и я знаю, что за такие уроки и такое воспитание потом ненавидят всю оставшуюся жизнь. Но попытайся меня хотя бы понять, Сареф. Неужели то, кем ты стал, не стоило всего того, что ты пережил? Раз драконы уже почти упрашивают тебя вступить в их клан?!
— Извините, дядя, но здесь вы подменяете понятия, — сухо ответил Сареф, — драконам не нужен я! Драконам нужна только моя Рука Пересмешника!
— Спорить не буду, — Адейро примиряюще поднял руки, — поначалу всё было именно так. Но за последние месяцы ситуация в корне изменилась. Позволь дать тебе совет на будущее, племянник. Чем больше любые разумные существа имеют силы и власти — тем больше они привыкают получать требуемое, что называется, по щелчку пальцев. А если они что-то не получают — то начинают хотеть этого только больше. И чем дольше не получают — тем сильнее хотят.
Адейро замолчал, снисходительно глядя на племянника. Сареф заставил себя с интересом посмотреть на дядю, подогревая в нём чувство собственной значимости.
— Твой уход из клана доставил мне много неприятностей, — продолжал Адейро, — Джайна, драконы, прочие проблемы… впрочем, это неважно. Я готов тебе всё это простить… потому что я признаю: у тебя было право злиться именно на меня. Но подумай вот о чём, Сареф. Своими поступками ты, пусть и случайно, но выстроил себе путь в клан Айон практически на идеальных условиях. Драконы слишком привыкли получать требуемое по первому слову. И теперь… они не получили тебя в день твоего 20-летия здесь… Ты им дал отпор на землях гномов… У тебя даже получилось в какой-то степени ускользнуть от них тогда, когда мы встретились. Можешь благодарить за это Виктора Уайтхолла, именно он не позволил Иналаю забрать тебя прямо в клан Айон со своих земель. И чем дольше и яростнее ты сопротивляешься, тем больше драконы уверены, что ты стоишь их внимания и сил.
Адейро печально вздохнул. Сареф продолжал смотреть на него, дозированно убирая из взгляда недоверие.
— Месс… я понимаю, что ты хочешь поговорить о нём, Сареф. Я понимаю, что ты смотришь на него — и боишься. Но прошу, пойми меня правильно: лично я — никак не несу ответственности за его судьбу. Он родился в клане Гайранос, он вырос там — и именно глава клана Гайранос принял решение отдать его драконам. Я всего лишь дал ему дом после того, как он отказался там жить. По просьбе драконов, разумеется, не более того. И, как ты видишь, с Мессом всё вышло именно так, как вышло бы с тобой, не займись я твоим воспитанием лично. Драконы забрали его себе, у него не хватило силы воли стать равным им — и они, как наполовину звери, поступили соответственно. Сожрали, выпотрошили и вышвырнули прочь, если совсем просто. А вот у тебя гораздо больше шансов стать не просто равным прочим членам клана Айон — но даже вознестись над ними. И если ты в один прекрасный момент станешь главой клана Айон — я с радостью и гордостью склонюсь перед тобой.