Неоконченный портрет

Зила говорила вполголоса, и вскоре Эшли поняла, что это ее обычная манера.
– Не знаю, приедет ли он обедать, поэтому не буду готовить что-то особенное – все равно перестоит, пока он мотается. – Последние слова прозвучали каким-то непонятным намеком.
Эшли подумала, что этот явно подкаблучный Лоренс окажется самим О'Мэлли, а глава семьи скорее всего его жена. По великолепно обставленному и украшенному дому видно, что благоустройством здесь занимался человек с характером.
Эшли сполоснула чашку и поставила на сушилку для посуды.
– К обеду нужно одеваться? – Она всегда была готова приспособиться к образу жизни тех, с кем приходилось работать, если это, конечно, не ущемляло ее достоинства.
– Ваш костюм прекрасно подойдет, – ответила Зила, бегло взглянув на бирюзовые брюки и атласную блузку. – Мы одеваемся, только когда здесь бывает мисс Кларк, а мистера Лоренса и мальчиков это не волнует. Хорошо еще, если они явятся в рубашках.
Становится все любопытнее, размышляла Эшли, стоя под душем. Горячие струи смывали напряжение и усталость. До этого она с досадой обнаружила несколько пятен на брюках. Наверное, испачкалась, пока их отвоевывала и надевала. И то спасибо, что ее не изнасиловали или еще чего похуже.
Она услышала, как мальчики протопали на кухню и как экономка строгим голосом отправила их мыть руки. Похоже, нелегко ей придется с их портретами, ведь это вам не ангелочки с белыми крылышками.
И она снова подумала о миссис О'Мэлли. Наверняка здоровьем ее бог не обидел. Ведь во всем доме чувствуется твердая рука. Может статься, она так же мало времени проводит с мужем, как и Марджи Олстон. Возможно, у них вообще много общего. Тогда понятно, почему этот мистер Лоренс под каблуком у экономки. Если он не способен удержать жену, то и для экономки не закон. Быть может, такое положение его даже устраивает, как, впрочем, и Робби Олстона, запоздало подумалось ей.
Полуодетая, она вышла на балкон, плавными движениями расчесывая волосы. Здесь ее никто не увидит, ведь вокруг простираются лишь пастбищные луга. Нужно привыкнуть к высоте. Вообще-то раньше она не боялась высоты, а тут что-то голова начала кружиться. Не слишком приятно. Может, у нее начинается мигрень? Прежде она такого не замечала. Наверное, все же сказалось утомление дорогой и вчерашние излишества.
Кто же эта мисс Кларк и что она здесь делает? Эшли всегда несколько дней осваивалась на новом месте, потом вся уходила в работу, стараясь никому не мешать. К сожалению, случалось, что она, находя общий язык с детьми, презирала родителей – бывало, портрет заказывали лишь затем, чтобы прихвастнуть перед друзьями и деловыми знакомыми.
Но она, черт возьми, столько лет упорно трудилась не ради того, чтобы рисовать на потребу родительскому тщеславию! Ей иногда казалось, что родители заказывают портрет, чтобы не позабыть лица собственных детей, которых отсылали то в лагерь, то в школу-интернат. Кое-кто явно предпочитал видеть, но не слышать свое дитя. Но вроде у О'Мэлли не так, судя по веселому детскому шуму.
Обедать еще было, по-видимому, рано. Хорошо бы сейчас стаканчик хереса, чтобы снять напряжение. Все-таки первый день в новой обстановке. Она надела один из своих традиционных костюмов: юбку цвета слоновой кости с расшитым бисером поясом, за который на ярмарке заплатила бешеные деньги, снова вышла на балкон и устремила взгляд вдаль, на линию горизонта.
Место чудесное. Она станет с упоением изучать ландшафт, сделает несколько акварелей для начала и, если позволит время, небольшие пейзажи маслом. У Робби ее миниатюрные пейзажи шли нарасхват и за хорошую цену. А ведь они, собственно, поначалу делались как эскизы к ее пейзажным портретам, это очень удобно. Эшли лелеяла надежду скопить денег, чтобы навестить отца; теперь он почти постоянно жил на острове Мартиника. Конечно, если удастся притерпеться к его разнесчастному распутству.
Не успев овдоветь, он стал менять женщин как перчатки. О как безжалостен он был в своих отношениях с ними! Эшли ужасно страдала из-за поведения отца, пока не уехала учиться…
 
Она заставила себя снова любоваться склонами гор. Длинные лучи заката освещали пастбище, усеянное ковром желтых и голубых цветов. Слева угадывались очертания старых ветвистых яблонь. В них ощущалась какая-то неистребимая воля к жизни, словно они навечно вцепились в горный склон своими корнями. Она невольно вздохнула и отвернулась.
Вновь послышались звонкие детские голоса. Эшли закрутила и заколола волосы на затылке заколкой и отправилась знакомиться. Многое зависит от первой встречи с родителями. Само место замечательное, и мальчики, похоже, здоровые и послушные. Родители – вот кто определит ее планы на лето.
Ей попадались такие, что стояли у нее за спиной и не доверяли ни одному мазку; некоторые беспрестанно заставляли бедного ребенка сидеть прямо, улыбаться и не смотреть букой. Один старый кретин все зудел нервному тринадцатилетнему мальчику, чтобы он ни на дюйм не поворачивал головы, иначе выйдет нос картошкой. Таким он у него и был, и мальчик прекрасно об этом знал, поэтому в глазах Эшли поведение отца было непростительным.
Эшли вошла в большую комнату, обшитую деревянными панелями. Ни хозяин, ни хозяйка еще не появились. Она пожала плечами и осмотрелась с живым интересом; ей очень понравился огромный камин в виде скалы и мебель причудливо смешанных стилей. Здесь было все, от замши до китайского шелка, от продолговатых пластиковых столов до бюро времен королевы Анны. И все вместе, как ни странно, составляло изящный ансамбль.
На мгновение Эшли смутилась, что пришла без приглашения, не познакомившись с хозяевами, но тут же гордо вздернула подбородок: это им не хватает светских манер. Все-таки она гостья, пусть даже на деловых условиях.
Она обернулась на шум за спиной, приготовив непринужденную улыбку, но улыбка застыла у нее на губах при виде человека, вошедшего в комнату, а рот изумленно открылся.
– Что вы здесь… Кто вы, в конце концов?!
Но она уже знала ответ. Вспыхнув от негодования, Эшли поджала губы.
– Я Лоренс О'Мэлли, мисс Мортимер. Надеюсь, вам все пришлось по вкусу? Извините, что заставил вас ждать, но, как вы помните, прежде чем присоединиться к трапезе, мне нужно было разгрузить пикап с сеном. Я ведь вам предлагал поехать вместе, – напомнил он и сардонически повел темной бровью, оглядывая ее юбку и тонкие щиколотки, охваченные золотистыми ремешками босоножек.
Глаза ее гневно сузились. Ей плевать на его насмешки, за ней тоже не заржавеет. Но одно дело бросить ему пару уничижительных фраз – он их заслужил, – и совсем другое – сознавать, что он одержал верх.
От гнева щеки ее залились краской, и в глазах заплясало изумрудное пламя. Она лихорадочно подыскивала подходящие слова.
– Добрый день, мистер О'Мэлли. Спасибо, меня все вполне устраивает. – Ледяной тон, надменный вид. Если он захочет найти другого портретиста, чтобы запечатлеть своих буйных отпрысков для грядущих поколений, она переживет такую потерю. Хотя пока нет смысла осложнять положение, сложностей и так хоть отбавляй, взять хотя бы Робби.
– Позвольте предложить вам… коктейль? Херес? – Он с мужественной грацией подошел к массивному буфету.
Эшли ответила холодно и строго.
– Пожалуйста, херес. Сухой, если есть.
– Конечно. Простите, я тогда не догадался предложить вам крем для загара.
Она сделала вид, что не заметила ответного выпада, спровоцированного ее тоном. Чего еще мог он ожидать после своих приставаний у ручья, угроз и гнусных предложений? Она не девочка, чтобы вспыхнуть и смутиться, когда на нее обращает внимание эффектный мужчина. Эшли с детских лет видела вызывающее распутство отца, который не мог оценить натурщицу, не переспав с ней. И у нее не было ни малейшего желания следовать примеру таких натурщиц; ей хватит ума не осложнять себе жизнь связью с женатым мужчиной. Во всяком случае, до последнего времени хватало. Не обращая внимания на лукавые искорки в глазах своего заказчика, Эшли отвернулась и принялась рассматривать одну из картин на стене. Господи, ну почему все так запутывается?!