Любимец

– На пол не ставь. Сядь и держи на коленях.
Хенрик послушно сел, а Ирка села рядом, чтобы поддерживать ящик.
– Я пошел? – спросил мужик. Его физиономия показалась над бортом грузовика.
– Иди, – сказал Хенрик.
Лысый все стоял на дороге.
– А тебе что, отдельное приглашение? – спросил Хенрик.
– Поезжай осторожнее, пожалуйста, – попросила Лысого Ирка.
Грузовик поехал дальше. Дорога была такой плохой, что ничто не могло помочь. Ирка и Хенрик старались оградить ящик от ударов, я им помогал. Они сначала гнали меня, но потом перестали.
Грузовик ехал медленно, но я не мог смотреть по сторонам – мне было интереснее смотреть на Ирку и на ящик. В конце концов я не выдержал:
– А что там? – спросил я.
– Не важно, – сказал Хенрик.
Время от времени Ирка поднималась и смотрела вперед, будто боялась какой-то преграды или опасности.
Но дорога, хоть и разбитая, была совершенно пустынна, и стены леса по обе стороны ее создавали впечатление узкого, темного ущелья.
Так мы ехали довольно долго. Все молчали. Мне о многом хотелось спросить, но я понимал, что вряд ли получу ответ.
Возможно, через полчаса или несколько более того я первым увидел, как далеко впереди из леса вышел человек и встал посреди дороги.
– Стой! – крикнула Ирка.
Но Лысый уже замедлял ход грузовика, и, не доезжая до незнакомца несколько метров, грузовик встал.
Человек пошел к машине.
– Ты уходишь? – спросил я Ирку.
Только тут она вспомнила о моем существовании.
– Не беспокойся. Послезавтра я уже буду у Маркизы, – сказала она. – И тебя увижу.
– А что в ящике? – спросил я.
– Ты упрямый.
– Посмотрим, все ли там в порядке, – сказал Хенрик.
Не дожидаясь ответа, он открыл крышку ящика, откинул слой мягкой материи, и я увидел, что внутри ящика одинаковые углубления, в каждом из которых помещается белый шар размером с кулак.
Ирка наклонилась к шарам.
– Все в порядке, – сказала она. Мужчина подошел к грузовику и сказал:
– Давайте быстрее! Здесь уже пролетал вертолет.
– Что это? – На этот раз я спросил только у Ирки, тихо.
Она поглядела на меня, глаза у нее были грустные.
– До свидания, любимчик, – сказала она. – Веди себя хорошо. Я буду скучать по тебе.
– Я тоже.
– А в ящике яйца, – сказала она.
– Какие же это яйца!
– Помолчи! – оборвал меня Хенрик, обернулся к Ирке и сказал: – Ты чего заговорила. Чем он меньше знает, тем спокойнее. И нам и ему.
Мужчина на дороге принял ящик с яйцами – и зачем мы везли ящик с яйцами? – и пошел в сторону.
Затем выскочил из грузовика Хенрик и помог выбраться Ирке.
Мне не хотелось оставаться одному. Я тоже выпрыгнул из грузовика. Но Ирка сказала:
– Садись в кабинку, к Лысому.
Тот открыл дверь мне навстречу.
– Не скучай, – сказала Ирка.
Лысый перегнулся через меня, захлопнул дверь и сказал мрачно:
– Я позабочусь, чтобы не соскучился.
Мы с ним смотрели, как остальные скрылись в кустах, унося ящик с «яйцами».
День был серый, хоть без ветра и дождя. По обе стороны дороги тянулся редкий еловый лес. Порой к дороге подходило болотце, и из бурой воды поднимались тонкие стволы осин и берез. Земля еще не просохла.
Раза два я видел у дороги строения. Одно большое, в несколько этажей. Они были оставлены людьми. Окна разбиты, пусты, двери вышиблены, ступеньки заросли крапивой… В одном месте направо отходила асфальтовая дорожка и терялась в зарослях, но я успел увидеть проржавевший и как будто обугленный остов какой-то машины.
– Плохо мы убираем нашу родину, – сказал я Лысому.
Тот не понял и сказал:
– Поясни.
– Сколько господа спонсоры нас учили, чтобы мы навели порядок на планете, чтобы мы все собрали и обезвредили – у них же рук не хватает!
– А на что хватает?
Я вдруг подумал, что не знаю ответа на этот вопрос и мне самому не приходило в голову его задать. Хотя бы себе самому.
– Чтобы кормить нас и охранять, – сказал я неуверенно.
Лес перешел в кустарник, чаще попадались развалины домов, а в одном месте до самого неба торчала бетонная труба. Я вдруг увидел, что в развалинах у подножия трубы что-то шевелится.
– Смотри!
Лысый повернул голову и тут же нагнулся к самому рулю и до отказа вывернул газ. Грузовик буквально прыгнул вперед. Я успел заметить, что в развалинах стоял человек, который выстрелил в нас из лука. Я обернулся – стальная стрела упала на асфальт.
– Он стрелял! – крикнул я, испытывая неожиданное возбуждение.
– Помолчи!
Потом нам пришлось спешиться. Мост через реку был разрушен, и из нее торчали только опоры и углы ушедших в воду бетонных плит. К счастью, справа был брод, к которому вели накатанные колеи. Когда мы уже спустились к воде, Лысый крикнул:
– Замри! – И сам уронил голову на руль. Я тоже замер. Оказывается, слух Лысого не подвел – невысоко и медленно летел большой вертолет спонсоров.
Нас они не заметили или не сочли целью, достойной внимания.
– Это хорошо, что не заметили, – сказал Лысый, снова заводя двигатель, – а то они стреляют без предупреждения.
Мы поехали дальше. Благополучно миновали брод, поднялись на противоположный берег. Там между двух бетонных столбов было натянуто вылинявшее алое полотно с большими белыми буквами:
«Порадуем спонсоров достижениями в труде и отдыхе!»
Неожиданно мы увидели, как навстречу нам катит какой-то экипаж, запряженный лошадью. Мы не стали прятаться, да и те люди в экипаже – телеге с высокими бортами – не желали нам вреда.
Потом встретились пешие люди – они-то при звуке нашего кашляющего мотора нырнули было в кювет, но Лысый закричал гортанно и непонятно, и люди, кто голый, а кто и одетый, стали вылезать из кювета.
– Скоро будем на месте. Там я тебя оставлю. Будешь ждать человека от Маркизы, – сказал Лысый и неприятно улыбнулся. Слова его звучали лживо. Словно человек – это не человек, а «якобы человек», и Маркиза всего лишь «так называемая маркиза».
На покосившемся и выцветшем от бесчисленных лет металлическом указателе я прочел странное и непонятное слово «Мытищи». Туда и свернули. Дорога шла лесом, в котором я видел отдельные дома, большей частью разрушенные. Затем мы съехали на еще более узкую и запущенную дорожку, грузовик подпрыгивал так, словно хотел нас выкинуть из кабины.
Наконец под сенью раскидистых деревьев мы остановились.
– Пронесло, – сказал Лысый. – Говорил я мадамке, что надо было затемно выезжать – а ей что люди? Ей технику жалко – в яму влетишь, и не будет мотора!
Он передразнил свою хозяйку. Точно так, как мы, любимцы, передразниваем своих спонсоров.
К нам уже шел человек в кожаных штанах, с резиновой дубинкой на перевязи. Он был широк, приземист и горбат.
– Привет, – сказал он.
– Тебе тоже, – сказал Лысый.
– Привез? – спросил человек с дубинкой.
Лысый приказал мне:
– Вылезай. Вот видишь, – сказал он горбуну. – И как?
– Ничего, нормально, – ответил горбун, осматривая меня, как поросенка на рынке.
Мы подошли к дому, сложенному из толстых бревен. Окна в нем были маленькие. Внутри, за прихожей, в которой стояли пустые кадки и ящики и пахло гнилой картошкой, была большая комната с низким потолком. У стены был камин. Такие, только побольше, делали в домах спонсоров. Возле камина на полу лежали звериные шкуры и шкурки ползунов. На них сидели люди – человек пять. Они встретили нас невнятными приветствиями. Лысый был здесь свой.
– Привез? – спросил человек с черной курчавой шевелюрой и очень черными глазами, близко посаженными к тонкому горбатому носу.
– Посмотри. – Лысый показал на меня.
Курчавый подошел ко мне, но я на него не смотрел, потому что меня поразила его одежда. Этот человек не только осмелился покрыть свою наготу, но сшил себе костюм, поражающий воображение. Материя, из которого он был сделан, поблескивала и переливалась радугой, по ней тянулись узоры из серебряного и золотого шитья, а узкие, в обтяжку, штаны были заправлены в особый род обуви, такой высокой и неудобной, что я не удержался и невпопад спросил: