Лицо особого назначения

И раз его лучший на сегодняшний день боец хочет «проникнуться», то он повезет его, не задавая лишних вопросов.
До обеда Николай, сдвинув мебель в угол, «вспоминал» намертво впечатанные в подсознание Медведей боевые приемы. И что странно, сымитировав очередной удар, он как будто сравнивал его с чем-то хорошо знакомым и неоднократно повторявшимся ранее, в какой-то другой жизни. На что-то его тело с готовностью отзывалось, чутко реагируя каждой клеточкой. А иногда напрочь забраковывало, казалось бы, хороший прием. И в голове тут же всплывало откуда-то взявшееся знание, почему это не сработает, подтверждавшееся анатомическими подробностями и различными вариантами траекторий нападения и ухода.
Юноша был несколько удивлен происходящим. Подобно человеку, всю жизнь прожившему в пустыне и видевшему воду только в бурдюке, но вдруг брошенному в бурные морские волны. А он, вместо того чтобы беспомощно барахтаться и звать на помощь, с удивлением обнаружил, что неплохо плавает. Но, тем не менее это не мешало тренировке. И Николай «вытаскивал» из памяти все новые и новые ухватки, заложенные в него неизвестно кем и бог знает для чего.
Мартин позвонил около двенадцати, и юноша вышел на улицу. Мощный джип, казалось, пожирает пространство перед радиатором, и вот они уже остановились на предполагаемой арене.
— Ну, как? — с гордостью, будто последние недели не покладая рук приводил здесь все в надлежащий вид, поинтересовался Мартин.
Место и в самом деле оказалось хорошим. Правильной формы зеленевшая травой поляна находилась на берегу реки. Вокруг толпились могучие дубы, росшие, казалось, не вверх, а вширь, и накрывавшие шатром своих крон всю опушку. Прекрасное место — ни сверху, ни со стороны дороги ничего не видно. За обрывистым берегом, желтевшим мелким речным песком, привольно текла река, лениво несшая свои воды, подернутые рябью от легкого ветерка. Песчаная коса не позволяла в случае чего вплотную подобраться к месту будущего боя на катере. То и дело на поверхности воды были видны всплески, это выпрыгивали небольшие рыбешки и тут же быстро уходили обратно в глубину. У них свои заботы, людские дела их совсем не интересовали.
Юноша обошел поляну, похлопывая ладонью по стволам многовековых исполинов. Да, выбравший это место в самом деле знает человеческую природу. Какое-то непонятное чувство, скрытое в самой глубине души, начинало шевелиться, откликаясь на эту первозданную красоту. Не до конца понятное, но несомненно существующее и явственно бередящее душу. Хотя он, должно быть, в детстве мало ходил в турпоходы. И это просто отголоски юношеской романтики, живущей в каждом мальчишке и настойчиво заставляющей играть в Робин Гуда.
Мартин с интересом наблюдал за этим странным парнем. Все же чем-то он напоминал ему кота. Не хищника, охотящегося на мышей и завораживающего при этом своей грацией и скупостью движений. Он представлялся ему котом в мешке. И неизвестно, чего от него ждать. И правда, пойдет ли заключенный союз Мартину на благо? Но, ни контролировать, ни как-то подчинить Николая себе он не мог. Можно, конечно, заставить человека выполнять определенную работу. Но, вот заставить побеждать нельзя. Победа — удел свободных людей. А Мартину очень нужна была его победа, ибо в противном случае он мог потерять практически все.
Солнце постепенно скрывалось в густых ветвях, отбрасывая удлинявшиеся тени. Приближался знаменательный вечер, который нес кому-то славу, а для кого-то должен был стать последним в их бурной жизни. Поляна уже была заполнена машинами до отказа, а гости продолжали прибывать. Вальяжные господа, роскошные девочки. Но, сегодня все они оставили лоск цивилизации дома, чтобы дать волю первобытным инстинктам. И насладиться самым захватывающим зрелищем, равного которому так и не придумали за все время существования человеческого общества. Ибо что может быть увлекательней, чем смотреть, как умирают тебе подобные? Было очень много китайцев и представителей корейской диаспоры. Азиаты держались особняком, их сопровождала явно вооруженная охрана. Вот подъехало несколько черных машин, и по толпе детей Поднебесной пронесся едва различимый вздох.
Николай вгляделся внимательней, а Мартин в ответ на невысказанный вопрос кивнул:
— Они, Дракон и Тигр: — и, ломая язык, попытался выговорить имена бойцов по-китайски.
Но, хищника, жившего в Николае, не интересовали их имена. Отрешившись от остального мира, он, казалось, вплотную приблизился к будущим противникам, «прощупывая» их и выясняя все их слабые места. Спустя мгновение юноша успокоился: пища. Как гордый олень, так и могучий бизон — все они живут лишь для того, чтобы такие, как он, могли прокормиться. Ему было даже немного жаль их, потративших всю жизнь на то, чтобы стать лучшими. Они и были лучшими. Среди себе подобных. Но, сегодня их жизням придет конец, а его тело наполнится новой силой и ненужными ему подробностями чужого мира.
«Прощупав» обоих главных соперников, на остальных Николай не стал обращать внимания. Начальные схватки он выиграл как бы походя. В угоду достоверности, перед тем как подарить им вечное забвение, пришлось поломать этих несчастных. Толпа неистово орала и вовсю скандировала:
— Бич!
Именно так его представил глашатай. И он бил, подобно бичу пастуха, с легкостью дотягивающегося до любого животного его стада.
— А сейчас на арене наши гости. Встречайте, господа!
Дракон и Тигр!
Публика заревела от восторга. Кое-где послышались хлопки. Худощавые и поджарые китайцы выбежали на арену.
Их противников встречали гораздо спокойнее. Как будто заранее пророча поражение. Два огромных с виду то ли афганца, то ли киргиза. Раздетые по пояс, они поигрывали могучими мышцами, натертыми маслом и потому блестевшими в свете фар и рельефно выделявшимися на геле. У каждого за голенищем красивых, явно сшитых на заказ сапог торчал нож. Китайцы же в ответ выхватили откуда-то короткие палочки, соединенные шнурком, вызвав у Николая невольную улыбку. Уж больно комично смотрелись эти вертящиеся штучки в руках взрослых мужчин.
— Ставок больше нет, господа, — провозгласил ведущий.
Мальчик ударил в гонг.
Видимо, то, что поначалу показалось Николаю детской забавой, все же было оружием. Ножи богатырей не причиняли видимого вреда танцевавшим вокруг них желтокожим противникам. Вот палка ударила по руке противника, тот охнул, схватившись за больное место, и нож полетел в траву. Второй китаец как бы между делом обернулся и добил раненого резким ударом по затылку. Да, это как-то больше было похоже на бой, чем та возня, которую демонстрировали парни в спортзале.
Оставшийся в одиночестве батыр стал предпринимать более решительные попытки настичь ловко уворачивавшихся от него противников. Он был силен и мог бы сокрушить гору. Но, ему противостояли два воробья, постоянно отскакивавшие и уклонявшиеся от мощных ударов, способных прихлопнуть любого из них насмерть. Сами же они то и дело норовили достать противника своими висюльками, мимолетным касанием рассечь ему кожу или даже сломать кость.
Батыр продержатся еще минуты три. Вернее, ему позволили продержаться. Будто повинуясь какому-то знаку, китайцы вдруг разом ударили гиганта по коленям и быстро добили поверженного противника, проломив ему череп мелькнувшей незаметно для глаза диковинной штучкой.
Следующим был Николай. Против него решил попытать счастья тоже одиночка. Не в силах забыть предшествовавшее зрелище, юноша сражался как-то машинально, уклоняясь от прямого контакта и давая противнику пролетать мимо. Если бы он удосужился «заглянуть» в память одного из «высосанных», то узнал бы, что использует приемы айкидо. Но, как безымянны для нас шаги и чужие вдохи, так и действия его были неосознанно автоматическими, совершаемыми в ответ на угрозу и мгновенно стирающимися из памяти, чтобы в нужный момент всплыть опять. Задумавшись, юноша пропустил чувствительный удар, от которого нормальный человек мог бы просто умереть. Но, его организм, этот запасливый, неведомо кем сконструированный биологический механизм, тотчас выдал на-гора порцию энергии, необходимую для полного восстановления.