Тайна Воланда
Задолго до первых цеппелинов над Америкой барражировали загадочные дирижабли с моторами, прожекторами и остекленными кабинами. Когда в небо поднялись «этажерки», нам стали демонстрировать образцы для техники следующего поколения — многомоторные самолеты, удивительно похожие на «летающие крепости» Второй мировой войны. В тридцатые годы над Скандинавией часто видели ракетоподобные объекты, а в середине сороковых началось нынешнее нашествие «тарелочек».
«Дядя Роберт, ты умеешь рисовать самолеты?» — спросил однажды маленький сын профессора Румера. Бартини улыбнулся: «Только этим я и занимаюсь». В начале пятьдесят пятого года он обратился за помощью к Королеву: требовалось сделать десяток продувок модели сверхзвуковой амфибии. Договорились, что Бартини приедет в Подлипки. Сергей Павлович, любивший эффектные жесты, несколько затянул совещание «гвардейцев» — заместителей и ведущих специалистов, — а когда появился Бартини, главный конструктор представил его как своего учителя.
«Мы все обязаны Бартини очень и очень многим, — сказал Королев скульптору Файдыш-Крандиевскому. — Без Бартини не было бы спутника. Его образ вы должны запечатлеть в первую очередь».
Впечатление, произведенное спутником, было ошеломляющим: взрыв удивления, радости и страха захлестнул весь цивилизованный мир. Один американский пастор объявил «Красную луну» знаком близкого конца света. Между тем, биограф Королева Ярослав Голованов с нескрываемым изумлением пишет о том, что вплоть до самого запуска космические дела никого не интересовали, — кроме самого Королева и нескольких его соратников.
Кому же на самом деле понадобился этот блестящий шар? И насколько случаен был дуэт спутника и знаменитой фантастической утопии И.Ефремова «Туманность Андромеды»? Работу над этой книгой Ефремов закончил в сентябре 1956 года — за тринадцать месяцев до спутника. В январе следующего года роман начал печататься в журнале «Техника-молодежи». Вопрос о спутнике решался летом 1957 года, но даже сам Королев не был уверен в том, что его удастся запустить до конца года. Между тем, в сюжете «Туманности…» очень важное место занимает… «спутник №57»!
Ефремовский роман стал для нашей фантастики эпохальной вехой — ничуть не меньшей, чем спутник для науки. Стоит только припомнить дерзновенные мечты советских фантастов 50-х годов: ветроэнергетика, солнечные батареи на колхозных крышах, ледоколы, прожигающие паковый лед струями горящей нефти… За год до «Туманности…» тот же журнал опубликовал научно-фантастический рассказ об изобретателе, переделавшем карбюратор своей «Победы». Он получил прибавку аж в двадцать «лошадей»! «Перепад давления» был слишком велик: тридцатый век, развитой коммунизм, звездные экспедиции… Убогие поделки фантастов-"пятидесятников" мгновенно обратились в прах. Можно по-разному относиться к ефремовскому роману, что-то вызовет сегодня только усмешку, но тогда «Туманность…» оказала громадное воздействие на умы. Это почувствовали и на Старой площади. Писателю твердо пообещали Ленинскую премию и массовые тиражи, если он «ввернет» скульптуру Ильича в отдельное издание. Ефремов отказался. Вместо этого он «ввернул» другой монумент — «…изваяние человека в рабочем комбинезоне Эры Разобщенного Мира. В правой руке он держал молоток, левой высоко поднимал вверх, в бледное экваториальное небо, блестящий шар с четырьмя отростками передающих антенн. Это был памятник создателям первых искусственных спутников Земли».
— Иван Антонович не был знаком с Бартини, — сказала нам вдова писателя Таисия Иосифовна Ефремова. — Разумеется, я могу поручиться только за те двадцать лет, что мы прожили вместе.
Примем к сведению.
В «предсмертном» письме 1966 года (писатель лежал в больнице в очень тяжелом состоянии) Ефремов наказывал Таисии Иосифовне «…помнить, что все письма, ни экспедиционные, ни семейные, фото, записи, адреса — ничего не сохранилось от периода 1923-1953 гг. Я все уничтожил, опасаясь, что в случае моего попадания в сталинскую мясорубку они могут послужить для компрометации моих друзей. По тем же причинам я не вел никаких дневников». (Обратите внимание: записи и фотографии уничтожены с 1923 года, — когда в России появляется Бартини. Ясно также, что документы были уничтожены в январе, феврале или начале марта пятьдесят третьего — до смерти Сталина). И далее: «Оставшись одна, ты подвергаешься опасности любой провокации… Может прийти сволочь, прикинувшись твоим или моим другом, а потом обвинить в какой-нибудь политической выходке и схватить, а то и посадить. Вот это памятуй всегда, не пускай неизвестных людей; пустив, никогда не говори откровенно».
Весной шестьдесят пятого В.Казневский встретил Бартини и Ефремова на Гоголевском бульваре. Писателя он узнал сразу, — видел его на вечере в одном из НИИ.
10. НЕ ВСКРЫВАТЬ ДО 2197 ГОДА
Москва, начало семидесятых. Друзья и коллеги Бартини с удивлением заметили, что он резко изменился. «Это выглядело так, словно Роберт Людвигович чего-то боялся, — рассказывал И.Чутко. — Даже самые близкие люди должны были договариваться о встрече по телефону, — иначе он не подходил к двери».
Угрожала ли ему какая-нибудь опасность? Вполне возможно. Со слов Бартини известно о трех попытках покушения на его жизнь — в Берлине, в Севастополе и в Москве. В последний раз это случилось в 1967 году, в самом центре столицы: «москвич» с погашенными фарами пытался сбить его на улице Кирова. Вряд ли это было связано с работой, — только в плохих книжках похищают или убивают военных конструкторов.
— Отчего же, и такое бывает, — возразил один из наших консультантов. — Помнится, лет двадцать назад агенты «Моссад» убрали одного западного конструктора: он подрядился сделать Хусейну гигантскую пушку для обстрела Израиля. Но я не удивлюсь, если окажется, что «Моссад» здесь совершенно ни при чем. А что касается Бартини… Вряд ли нужно верить всему, что он говорил. О нестыковках в его биографии органы отлично знали. Были ниточки, за которые можно потянуть, и желающие копытом били, но… Похоже, кто-то на самом верху приказал оставить барона в покое.
Загадочная жизнь Бартини оборвалась в ночь с 4 на 5 декабря 1974 года. Или — завершилась?.. Когда его нашли на полу ванной, из крана хлестала вода, на кухне горел газ. В этой смерти явно были обстоятельства, заставлявшие тех, кто знал ученого, что-то недоговаривать. Человек умирает на восьмом десятке, а спустя двадцать лет друзья и коллеги качают седыми головами: «Странная смерть!» И переводят разговор на другое…
…Ночью Бартини почувствовал себя плохо, встал из-за стола, опрокинув стул, и прошел на кухню. Зажег газ, не приготовив чайник или кастрюлю. И стал набирать воду в ванной. Потом упал навзничь, ударившись головой об косяк. Такова, в общих чертах, милицейская реконструкция. Но именно в ту ночь барон написал завещание, приложил к нему черный пакет и спрятал за плотной шторой, которая всегда наглухо закрывала окно. Вероятно, он ждал гостей. И кто-то действительно посетил квартиру Бартини сразу после его кончины. Вряд ли они приходили днем, а ночью штору не открывали, — чтобы включить свет и основательно просмотреть все бумаги. Видимо, на это и рассчитывал Бартини. Как вошли эти гости — неизвестно, зато ясно, как уходили: входная дверь была заперта изнутри, но окно, выходящее во двор — настежь…
— Пакет был тщательно заклеен, — вспоминал В.Казневский. — А в завещании Роберт Людвигович просил запаять его бумаги в металлический ящик и не вскрывать до 2197 года. К сожалению, эта просьба не была выполнена.
«Достоверных, бесспорных сведений о нем у нас не очень много, — пишет И.Чутко, — и едва ли они будут значительно пополнены. Особенно сведения о первых 20-25 годах его жизни. Для этого пришлось бы разыскать документы, которые, возможно, еще хранятся в Австрии, Венгрии, Югославии, Германии, Китае, Сирии, на Цейлоне». Даже в «советской» биографии барона зияет разрыв — семь лет, с двадцать третьего по тридцатый. В первых изданиях «Красных самолетов» про это время вообще ничего нет, — как нет ни слова об аресте и шараге, о работе в Новосибирске. В издании 1989 года остались «неохваченными» лишь двадцатые годы. Умолчание очень красноречиво, особенно в контексте завещания. Бартини понимал, что «собрать сведения» о его жизни до 1923 года очень трудно, — значит, искать нужно именно в двадцатых годах.