Надменная красавица

Очень реальный мужчина.
Мужчина, которого она днем боялась встретить внизу, потому что он видел ее ноги чуть ниже колен.
Боже милостивый!
Она услышала слабый шум за дверью, но не двинулась с места.
Она увидела, как Бриджет вбежала в комнату, насколько можно было разглядеть в полутьме, в одной смятой сорочке со свертком одежды под мышкой.
Диана не тронулась с места.
— Мэм! — сказала Бриджет и, бросив одежду на выдвижную кровать, подошла к окну.
— Б-Б-Бриджет? — Диана до боли стиснула зубы.
— Мэм, — сказала Бриджет, отрывая пальцы Дианы от занавески, которая тут же опустилась и закрыла окно. Она широко распахнула объятия, и Диана вместе со своими простынями оказалась в кольце ее рук.
 
ГЛАВА 4
— Что это за шум был вчера ночью? — спросил Лестер у маркиза за завтраком.
— Шум? — Лорд Кенвуд, прикрыв рот ладонью, зевнул и подумал, не слишком ли жирной была колбаса, лежавшая перед ним на тарелке, чтобы рискнуть попробовать ее.
— Я хорошо слышал голос служанки, — продолжал Лестер. — И Картера. И там был кто-то еще. Толстая горничная той леди, по-моему.
— Хм, — произнес маркиз, решивший не рисковать и не трогать колбасу. По крайней мере на пустой желудок.
— Я подумал, что ты вышвырнул служанку из своей комнаты, — сказал лорд Кренсфорд. — Как я понимаю, она была в твоей комнате? Я было подумал выйти и пригласить ее к себе, раз она тебе не нужна. Но я спал в одной комнате с Лестером.
— Я полагаю, просто произошла какая-то путаница, — сказал, махнув рукой, лорд Кенвуд, с отвращением глядя на свою чашку. И эта мутная жидкость называется кофе? Большое спасибо, уж лучше он выпил бы эля.
Вдруг лорд Кренсфорд осуждающе посмотрел на него.
— Они обе были в твоей комнате, Джек? — с подозрением спросил он. — И горничная, и служанка? Послушай, это уже жадность. И Картер заявил, что уходит, не так ли? Признаюсь, я не виню его.
— Ты очень далек от истины, — ответил маркиз. — В эту минуту Картер укладывает мои вещи в надежде, что мы сумеем сегодня уехать из этой проклятой гостиницы. Не приказать ли убрать эту дрянь со стола? От одного ее вида у меня желудок выворачивает.
— Я съем эту колбасу, если ты не хочешь, Джек, — сказал Лестер. — Тебе следовало бы быть осмотрительнее и не переутомлять себя перед охотой за вдовой. Было бы унизительно, не правда ли, проиграть пари всего лишь оттого, что ты окажешься недееспособным?
Маркиз выразительно приподнял бровь. Лорд Кренсфорд мрачно смотрел на свой так называемый кофе.
— Слушай, Джек, — сказал он, — знаешь ли, всему есть предел. Уже не до шуток. Я говорю совершенно серьезно. Я не могу допустить это пари. Диана — вдова Тедди, и все такое. Это надо прекратить прямо здесь и сейчас.
— Слишком поздно об этом думать, друг мой, — сказал лорд Кенвуд. — Пари заключено, и ставка — моя честь. И мы уже до тошноты это обсуждали. Но тебе нечего беспокоиться, Эрни. Я могу снова — и определенно в последний раз — с уверенностью обещать, что я не сделаю ничего твоей драгоценной Диане, от чего бы она не получила огромного удовольствия.
— Что мне нравится в Джеке, — сказал Лестер, глядя на колбасу, — так это его неискоренимая скромность.
— Сыграем в карты, — предложил маркиз, — и будем молить Бога, чтобы поскорее вышло солнце и высушило это грязное болото. По-видимому, это самая скверная дорога во всей Англии. И могу поспорить, что хозяин этой гостиницы сует кому-то немалую взятку, чтобы держать ее в таком состоянии. Как же иначе он может заманить сюда постояльцев? На этих чертовых дверях даже и запоров-то нет.
Лестер рассмеялся.
— Так вот что случилось, Джек? — спросил он. — Вторая женщина вошла в твою комнату, когда ты еще не закончил с первой?
— Сдайте карты! — предложил маркиз.
Он легко выиграл три раза подряд, несмотря на то что лишь часть внимания уделял игре. Его глаза постоянно обращались к лестнице, но леди, конечно, не вышла. без сомнения, не выйдет, пока он не покинет гостиницу Он догадывался, что женщине неловко оказаться при яр ком утреннем свете лицом к лицу с незнакомцем, который провел полночи в ее постели и раздевал ее, ласкал, возбуждал и чуть не овладел ею.
А она была не простая женщина. Она была леди. Ее внешность и поведение накануне днем убедили его в этом. И она, как он полагал, с тех пор находилась в подавленном состоянии. Но может быть, он ошибался. Она могла быть леди по положению в обществе и внешнему виду, но в постели она была настоящей женщиной. Хотел бы он знать что-нибудь о ее отсутствующем муже или любовнике, за которого она приняла его. Можно только позавидовать этому человеку.
Ночные события развивались как фарс, разыгранный в театре абсурда. Когда он в одних панталонах, с ворохом остальной одежды под мышкой закрыл за собой дверь ее комнаты, он увидел Картера и горничную дамы, яростно споривших на пороге его комнаты.
Картер сразу же заметил его обнаженный торс и босые ноги и бросил на него презрительный взгляд, на который способны лишь камердинеры высочайшего класса.
Его вид не ускользнул и от внимания девушки. Она покраснела, можно было не сомневаться, до кончиков пальцев на ногах.
— Моя хозяйка! — воскликнула она, вздымая к небу руки, явно не сознавая, как непривлекательно она выглядит в бесформенной и мятой сорочке. — Бедная моя овечка.
— Тише, — приказал лорд Кенвуд. — Твоя бедная овечка цела и невредима, и она не попала бы в неудобное положение, если бы ты помнила, где твоя комната.
— Эта персона, — сказал Картер, обладавший талантом произносить слово «персона» так, словно это был червяк, оказавшийся у него под башмаком, — эта персона грозилась проломить мне голову кувшином для умывания, милорд. И я не знаю, что она делала в вашей комнате, если не собиралась украсть ваши ценности.
Бриджет, казалось, была готова взорваться, как наполненный горячим воздухом шар.
— Меня смертельно оскорбляют эти обвинения, — заявила она. — Я никогда не брала ничего дороже оловянной ложки, должна вам сказать.
— Тихо! — Грозный тон маркиза заставил замолчать их обоих. — Не сомневаюсь, ты нужна твоей хозяйке, девушка… Бриджет, не так ли? Забирай свое платье и, будь добра, немедленно отправляйся к ней.
Надо отдать должное девушке, она не потеряла сознания, взглянув на себя и обнаружив, как ужасно выглядит в своем нижнем белье. Если при виде маркиза она покраснела, то от собственного вида она чуть ли не почернела. Она тотчас же повиновалась ему, снова воздела руки, призывая высшие силы возлюбить их всех.
Оказалось, Картера, прикорнувшего на кухне возле потухшего очага, разбудило появление служанки, кипевшей от негодования. Она жаждала сказать пару слов о джентльменах, которые обещают дать работу на ночь ради которых не ложатся спать вовремя, хотя, видит Бог уже поздно, ради которых моют руки и лицо, причесывают волосы и брызгают на себя духами из единственно го драгоценного флакончика, и после этого узнают, вход: в их комнату, что там находится другая шлюха.
— Шлюха, — повторил маркиз. — Бриджет? О, это несправедливо, Картер, несправедливо. Бедная Бридже!
А затем обнаружить, продолжала служанка, что горничную уже променяли на хозяйку, с которой важный джентльмен предпочел развлекаться всю ночь… в ее комнате, как вам это нравится. Кем же считает себя эта шлюха? Принцессой королевских кровей?
Картер не очень внимательно слушал рассуждения девушки, но после того, как она ушла, а он еще час проторчал на кухне, он пришел к выводу, что комната хозяина свободна и было бы глупо не воспользоваться кроватью, которую он приготовил для себя вечером.
— Но когда я туда вошел, милорд, — мрачно и осуждающе сказал он, — я увидел на моей кровати эту персону, готовую разбить мне голову. Некрасивые дела происходят, если мне позволено так сказать.
— Говори что хочешь, — сказал лорд Кенвуд, с облегчением сбрасывая панталоны и наконец забираясь в собственную постель. — Но только очень тихо и своей подушке, Картер.