Правила экстрасенса (СИ)

С того момента тумбочка, на которой раньше стоял чайник (которого, кстати, Воронцов до сих пор винил во всём случившемся даже сильнее Рыбкина), ломилась от заявлений граждан, нуждающихся в Лёниных спиритических услугах. Мише все происходящее нравилось безмерно, он просто балдел от этих записок, а с особенно смешными из них носился по всему управлению, читая каждому встречному. Ребята из соседнего кабинета тоже воспринимали происходящее с изрядной долей юмора. Причем Лёня так и не смог понять, то ли они верили в его способности и воспринимали эту особенность коллеги с легким сердцем, то ли просто считали его дурачком, возомнившим о себе невесть что, и смеялись именно над ним самим, а не над его злоключениями. По крайней мере, Леха каждый раз, зайдя в кабинет и видя гору новых заявлений, советовал Воронцову бросать милицейскую карьеру и открыть прием на дому.
Многие из Лёниных клиентов, убедившись, что их просьба так и не будет услышана, оставляли капитана в покое. Многие, но не все. Среди особенно назойливых отличилась некая гражданка Кравцова Нина Никифоровна. Она буквально забрасывала дежурных своими заявлениями, причем каждый раз описываемые ей события принимали все более невероятные обороты и все более указывали на то, что их автор скорее нуждалась в помощи психиатра, чем экстрасенса.
Да, проблем у Воронцова явно прибавилось, но капитан, несмотря ни на что, старался продолжать вести нормальный образ жизни и по возможности не смешивать ясновидение и работу. И все же одна деталь не давала ему покоя. С того вечера перемирия сны ему больше не снились, вообще никакие. Но Лёня знал, что последняя, самая неприятная часть его кошмара когда-нибудь должна была обратиться явью. Со дня на день Воронцов ждал появление трупа с отрезанной головой, и одним прохладным мартовским утром он его дождался.
 Расследование первое.  
  Кукловод 
 Утро, с которого началось Лёнино первое расследование в качестве ясновидящего, началось довольно обычно. Забрав у дежурного очередную пачку исписанных заявлений и с удовлетворением заметив, что и в этот день пачка продолжила худеть, Лёня поднялся по лестнице на второй этаж и уже оттуда услышал громкий голос разбушевавшегося в соседнем кабинете начальника:
- Где это ваш Вольф Мессинг недоделанный? Я его скоро уволю к чертовой матери, из РУВД балаган устроил!
- Ага. – послышался из недр кабинета развлеченный голос Лёхи. – Нам скоро вывеску на улице на «Охотников за привидениями» сменить придется.
Под дружный смех оперов Лёня вошел в кабинет и встретился лицом к лицу с Марчуком, разъяренно махающим листком бумаги в одной руке и другой почему-то держащимся за щеку.
- А, наконец, явился. Быстро ко мне в кабинет!
Отдав бумаги крутящемуся здесь Мишке, капитан послушно последовал за Юрием Романовичем. Однако, как только за полковником закрылась дверь его кабинета, тот неожиданно превратился в саму любезность.
- Лёнчик, где ж ходишь-то? Я тебя жду, жду. – тон у Марчука был жалобным, словно у покорной жены, ожидающей дома своего загулявшего мужа.
- Что случилось-то, Юрий Романович?
- Зуб у меня болит. – ответил полковник, слегка массируя ладонью левую щеку. – Можешь посмотреть?
Лёня хотел уже было ответить, что стоматолог из него, мягко говоря, был хреновый, но потом до капитана дошло, чего на самом деле хотел начальник, и он усмехнулся:
- Юрий Романович, я даже не знаю. Насчет целительства. Не пробовал я еще.
- Ну так вот, я даю тебе возможность.
Все еще немножко офигевший от того, что полковник, человек, от которого Лёня меньше всего ожидал, что он поверит во всю эту экстрасенсорную ерунду, действительно в эту ерунду верил, капитан усадил начальника на стул и, нерешительно помедлив, осторожно положил руку ему на щеку. В следующую секунду его сознание пронзила картинка пораженного довольно неплохим кариесом зуба, а затем и сам Воронцовский зуб по аналогу c Марчуковым во всю мощь дал капитану понять, каково сейчас приходилось бедному Юрию Романовичу. Схватившись за свою щеку, Лёня тут же отпустил лицо полковника и подождал, пока его зуб вспомнит, что он здоровый, и перестанет ломать трагедию.
 
- Ни фига себе, Юрий Романович! Вам к стоматологу надо, причем чем скорее, тем лучше.
По взгляду полковника Лёня понял, что только что убил в нем последнюю надежду на чудо, которое избавило бы Марчука от часа мучений в клинике.
- Не можешь, значит. – разочарованно протянул Марчук и тут же, переключившись в режим «строгий начальник», хлопнул перед ним на стол исписанную бумагу. – А вот это что такое, ты мне ответить можешь?
Лёне нужно было лишь прочитать фамилию автора этого опуса, чтобы еле сдержать чуть не сорвавшееся с губ ругательство.
- Значит, эта Кравцова уже и до вас добралась? Меня она во всяком случае заколебала, товарищ полковник! Её уже все РУВД знает, и проблему её тоже. У ней в квартире якобы барабашка водится, пугает и спать по ночам не дает.
- Ну, а что ж ты не поможешь?
- Да потому что в голове у нее барабашка водится, а не в квартире. У меня вот таких вот писем от этих барабашнутых полный кабинет. Если я каждому его больные просьбы исполнять начну, мне работать некогда станет.
- Каждому не надо. – согласился полковник, массируя щеку. – А вот к старушке сходи. А то она до министра добраться обещала, если меры не примем. А это, знаешь, уже не шутки.
 ***
Когда Лёня вернулся от начальника в кабинет, Мишка уже потешался над очередным опусом очередного «барабашнутого».
- Что, интересно? – поинтересовался капитан.
- Зашибись, Леонид Сергеевич! Тут один псих рассказывает, как его инопланетяне похитили, в Веселый поселок увезли и эксперименты над ним там ставили. – стажер захохотал во все горло, Лёня тоже не удержался от улыбки, представив себе подробности этого «похищения» и последовавших за ним опытов.
- Не хочешь с одной такой похищенной лично пообщаться?
- Это с кем? – Старжевский заподозрил неладное. – Только не с Кравцовой! Я её в прошлый раз еле из кабинета вытолкал!
Рассмеявшись такой реакции лейтенанта, Воронцов кивнул в сторону двери:
- Пошли. Теперь ей нас выталкивать придется.
Они вышли в коридор и направились к выходу. Но у дежурки их ждала неожиданная картина: все трое оперов из соседнего кабинета с задумчивыми лицами склонились над спортивной сумкой, лежащей посреди холла, что-то в ней разглядывая. Серега при этом презрительно морщился, Гриша достал из кармана платок и, прижав его ко рту, опустился перед сумкой на корточки. В это время дежурный стоял у парадной двери, изо всех сил старался загородить собой выход и не выпустить на улицу двоих бомжеватого вида мужиков. Причем вид у мужиков был не только бомжеватый, но и весьма напуганный, даже панический, если судить по тому, с каким усердием они тянули на себя длинную ручку двери, открывающейся наружу.
Дежурный, увидев Воронцова и Старжевского, тут же закричал:
- Товарищ капитан, у вас наручники есть? Успокойте этих двоих, сбегут ведь, а их еще допрашивать надо.
Воронцов молча отдал Мише ключи от сейфа и кивнул ему сбегать в кабинет за наручниками:
- А что случилось? Убили они что ли кого?
Он подошел к Лехе, сумевшем сохранить даже в подобной ситуации невозмутимое выражение лица, и бросил взгляд внутрь сумки. Из её недр, пропитанных красной, ни с чем не спутываемой жидкостью, на капитана смотрело знакомое лицо, с которым он уже имел честь немного пообщаться месяц назад. Хотя общением поведение головы в его кошмарах назвать было трудновато.
- Ну вот и дождались, - пробормотал он себе под нос.
Старжевский тем временем снова появился в холле и направился к бомжам. Воронцов переключил свое внимание на мужиков, судя по запаху, нашедших эту сумку на какой-то помойке. Он подошел к двери и забрал у лейтенанта наручники:
- Так, успокоились сейчас же! Никто вас арестовывать не собирается. По крайней мере, пока. Где вы её нашли?