Особое мясо

— Самка. Из ПЧП.
— Увозите ее! Слышите? Увозите немедленно!
Водитель в замешательстве. Он не понимает, как быть дальше. При этом он смотрит на хозяина дома с удивлением и недоверием. Как же так? Разке от таких подарков отказываются? Если продать такой экземпляр, можно кучу денег получить! Маленькое состояние. Водитель тянет самку за ошейник — просто потому, что не знает, что еще делать. Та покорно следует за ним.
— Но я так не могу. Если я привезу ее обратно, Гринго меня убьет. И уволит.
Водитель поправляет самке ошейник и протягивает конец поводка хозяину дома. Тот не поднимает руку, не делает ни единого движения, чтобы взять поводок. Тогда водитель бросает кожаную ленту на землю, быстро садится в машину и уезжает.
  
5
 
— Гринго, что ты мне прислал?
— Подарок.
— Я ведь их забиваю, а не выращиваю! Ты это понимаешь?
— Да ладно, подержи ее у себя пару дней, а потом мы с тобой отличный пикничок устроим.
— У меня нет ни времени, ни желания, ни возможностей держать ее здесь даже пару дней.
— Ладно, завтра я пришлю ребят, и они ее забьют.
— Знаешь, уж если я решу ее забить, то сам справлюсь, без твоих помощников.
— И то верно. В общем, договорились. Там в конверте все положенные документы. Захочешь — продашь ее. Особь совершенно здоровая, все прививки сделаны строго по графику. Хочешь — можешь заняться скрещиванием и разведением. Она как раз в самом подходящем репродуктивном возрасте. И самое важное — она из ПЧП.
Он молчит. В трубке слышен голос Гринго. Тот продолжает нахваливать свой подарок. Самка просто роскошная, породистая, с чистыми генами. Можно подумать, он не знает, что такое ПЧП. Хозяин питомника доверительно сообщает ему, что эта особь — из той партии, которую он уже год откармливает кормом на основе миндаля. «Был у меня один такой клиент — с претензиями. Все заказывал себе эксклюзивное мясо, по персональному заказу, чтобы не как у всех. Вот я и начал откармливать несколько экземпляров про запас — на всякий случай. Вдруг кого-то из той индивидуальной партии забраковать придется или еще что случится». На прощание Гринго проговаривается об истинной цели своего подарка: ему хочется, чтобы получатель понял, насколько важным он видит для себя поддержание деловых отношений с мясокомбинатом Крига.
— Ладно, спасибо.
Он вешает трубку. Его переполняет злость. Мысленно он проклинает и Гринго, и его бессловесный, покорный подарок. Он садится и смотрит на часы. Уже поздно. Он выходит во двор и отвязывает от дерева самку — там, где он ее оставил. Она даже не попыталась снять с себя ошейник. Ну конечно, думает он, она ведь даже не знает, что его можно снять. Увидев приближающегося человека, она начинает дрожать. Она смотрит в землю перед собой. Под ней растекается лужица мочи. Он ведет ее в сарай и привязывает к дверце старого, проржавевшего пикапа, забывшего, когда его заводили в последний раз.
Вернувшись в дом, он задумывается о том, чем ее покормить. Этот Гринго мог бы прислать со своим подарочком хотя бы мешок правильно подобранного комбикорма. Не подарок, а сплошные проблемы. Он открывает холодильник. Лимон, три бутылки пива, два помидора, пол-огурца. И что-то в кастрюле — осталось с прошлого раза, когда он себе готовил. Стоит уже несколько дней. Он открывает крышку, принюхивается и решает, что сойдет. Не испортилось. Вареный белый рис. В сарай он возвращается с двумя тазиками. В одном — вода, в другом — холодный рис.
Он закрывает сарай на висячий замок и уезжает.
  
6
 
Самая трудная часть объезда — это посещение мясных магазинов. Приходится ехать в город, приходится встречаться с сеньорой Спанель, дышать невыносимо горячим воздухом, висящим над раскаленным бетоном и асфальтом, соблюдать комендантский час. А еще — знакомые дома, улицы и площади напоминают ему о том, что людей раньше было больше, намного больше.
До Перехода по мясным лавкам ездили рядовые, малооплачиваемые сотрудники, которым зачастую вменялось в обязанность «немного оптимизировать» мясо, чтобы впарить магазинам то, что уже начало портиться. Он помнит, как об этом рассказывал один из таких агентов, работавший на комбинате, принадлежавшем его отцу: «Что мы продаем? Мертвечину. А все, что мертво, начинает гнить. Вот только людям такое положение вещей, похоже, не нравится». За разговорами этот сотрудник постепенно раскрыл ему все хитрости поддержания товарного вида мясных продуктов. Важно, чтобы мясо выглядело свежим, но еще важнее скрыть неприятный запах. «В консервы закачивается монооксид углерода, а для товара, лежащего на витрине, важно, чтобы было очень холодно; можно комбинировать гипохлорит и гидрокарбонат натрия, добавлять уксус и — главное — приправы. Побольше перца!» Люди часто доверяли ему свои секреты. «Наверное, это потому, что я умею слушать и не люблю говорить о себе», — думает он. Тот человек рассказал ему, как его начальник закупал мясо, забракованное санитарным контролем (пока шло оформление запрета, в тушах успевали расплодиться опарыши). Так вот, от него требовали обработать это мясо, чтобы можно было выставить его на продажу. Обработка заключалась в загрузке протухшего мяса в морозильную камеру: продолжительная глубокая заморозка эффективно приглушает неприятный запах. Также его заставляли продавать мясо, зараженное различными болезнетворными микробами — с желтыми пятнами, которые ему нужно было соскребать и смывать. Тот сотрудник говорил, что решил уйти с работы, потому что не мог больше выносить этого. Потому, с его слов, он и устроился на комбинат «Кипарис»: репутация у компании была безупречной, а сам он хотел просто работать, чтобы кормить семью, — работать хорошо и честно. От запаха гипохлорита натрия у него кружилась голова, а от вони протухшей курятины его просто выворачивало наизнанку. Он утверждал, что не мог больше спокойно смотреть в глаза женщинам из бедных семей, которые покупали в магазинах самое дешевое мясо, чтобы приготовить еду детям. Когда хозяина рядом не было, он продавал им нормальные свежие продукты, но в присутствии начальства ему приходилось всучивать покупателям тухлятину. Он потом спать не мог спокойно от чувства вины. Та работа просто медленно убивала его. Техо рассказал об этом отцу, и тот немедленно разорвал контракт с магазином, а этого сотрудника взял рабочим на комбинат.
 
Его отец — человек честный. Может быть, именно поэтому и сошел с ума.
Он садится в машину с тяжелым вздохом, но, вспомнив, что ему предстоит визит к сеньоре Спанель, непроизвольно улыбается. И это — несмотря на то, что встречи с этой женщиной всегда проходят сложно.
Он спокойно ведет машину, но вдруг в его голове возникает образ запертой в гараже самки. Что она сейчас делает? Хватило ли ей еды? Не холодно ли ей? В адрес Гринго вновь льется поток проклятий, пусть и не высказанных вслух.
Он подъезжает к мясной лавке сеньоры Спанель. С тех пор, как исчезли собаки, на тротуарах в городе стало чище. И свободнее.
Город живет в напряжении. Он алчен и ненасытен.
Во время Перехода мясные магазины закрылись, и лишь спустя долгое время, когда был узаконен каннибализм, они стали открываться вновь. Их мало, они стали своего рода бутиками, торгующими эксклюзивным товаром. И требования к поставщикам они выдвигают самые жесткие. Главное — качество. Теперь мало кто из владельцев может содержать больше одной торговой точки. Если кто-то и открывает вторую мясную лавку, то руководить этим отделением ставят кого-то из родственников или из самых проверенных друзей.
«Специальное» мясо из специализированных магазинов — товар не самый доступный. Соответственно, существует и черный рынок мяса, где все стоит дешевле, потому что сырье не проходит никаких проверок, не получает при жизни никаких лекарств и прививок. Это самое обыкновенное мясо, которое, поговаривают, при жизни имело имя и фамилию. Это мясо добывается незаконно, в основном после наступления комендантского часа. Зато можно быть уверенным в том, что оно не является генетически модифицированным: просто никому и в голову не приходило улучшать его, чтобы оно стало более мягким, более вкусным и соблазнительным.