Запрети любить (СИ)

— Запомни, малыш. Если ты еще раз когда-нибудь коснешься ее, я тебя прикончу, понял? Отвечай, тварь. Понял, или нет?
— П-понял — п-понял, — просипел Сейл.
— И это касается других. Не трогай девочек, если они этого не хотят. Усек?
Задыхаясь, блондин послушно замотал головой. Вены на его висках вздулись, в глазах появился страх.
Игнат с презрением отпустил его шею, на которой остались отпечатки его пальцев. И кивнул на пару бумажных стаканчиков кофе, которые стояли рядом. Сейл удивленно заморгал.
— Как думаешь, что с ними нужно сделать? — спросил Игнат.
— Выпить?..
— Нет.
— А что? — вытаращился на него Сейл, продолжая кашлять.
— Нужно уметь признавать ошибки, — ответил Игнат и указал пальцем сначала на стаканчики, а потом себе на голову, давая понять, чего он хочет.
Сейл понял. Побелел. Сглотнул. В его глазах промелькнула ненависть, но тотчас спряталась за страхом.
— Ну же, давай, — подбодрил его Игнат под смех парней.
— И не забудь сказать: «Я никогда не буду приставать к девушкам», — добавил до этого молчащий Серж, не отрывая взгляд от телефона.
— Что?..
— Да что ж ты такой тупой, друг? Делай, что тебе говорят, — рявкнул кто-то из приятелей Игната. Ему, как и остальным, хотелось шоу.
Сейл взял стаканчик — тот оказался уже остывшим. Медленно поднял его над собой и, сжав челюсти, вылил себе на голову. Вместо кофе на него попало какао. Оно заливало лицо, шею, плечи. Оставляло грязные пятна на светлой одежде.
— Я не должен приставать к девушкам, — сквозь зубы выдавил Сейл и, явно чувствуя себя униженным, потянулся за вторым стаканчиком. Вылил и его — у его ног расплылась куцая коричневая лужица.
— Молодец. А теперь проваливай, — кивнул на выход Игнат, которому этот придурок порядком надоел. — И помни, что сегодня я добрый. Амбассадор терпения и доброты.
Сейл что-то забормотал, а затем убрался, все еще кашляя после того, как Игнат схватил его за шею. Елецкий был физически сильным и выносливым — не потому, что качался или занимался борьбой или боксом. Он от природы был таким — самым сильным среди сверстников. Отец говорил, что пошел в их породу. По семейным легендам прадед гнул подковы, и Игната назвали в честь прадеда — отец любил преемственность и гордился своим родом, утверждая, что тот княжеский. Даже родословную заказал, когда это стало модно. Только вот Игнату было плевать, какая в нем течет кровь — дворянская или крестьянская. Он признавал лишь силу денег.
— Слышал, что он с друзьями цепляет в клубе девчонок и поит их каким-то дерьмом, от которого у тех сносит крышу. А потом они устраивают секс-марафоны на всю ночь, — сказал один из парней.
— Животное, — Серж проводил Сейла взглядом, который не сулил ничего хорошего.
На лице Игната появилось отвращение.
— Надо было сломать ему челюсть. Урод.
— Успокойся, — спокойно сказал Серж. — Тебе нужно вести себя хорошо. Иначе отец будет в ярости.
Он всегда так говорил — не «твой отец», а просто «отец», как будто он был их общим. Привычка детства.
— Да я спокоен. Спокойно был разбил ему табло, — отмахнулся Игнат.
У него кипела кровь и хотелось разрядки. А в этом ему отлично помогали только три вещи: спорт, секс или бассейн. Спорт можно было заменить на драку.
— Лучше расскажи, что за девчонка? — спросил друг с интересом. — Та, которая посоветовала тебе Кариззи?
Серж читал — и читал много. Для него стало сюрпризом, что Игнат тоже может читать. Он мысленно накидал незнакомой девушке очков. Если она смогла заставить читать друга, значит, в ней действительно что-то есть.
— Она самая, — отозвался Игнат. Его голос потеплел. — Завтра у нас свидание. Отведу ее в хороший рестик.
— Думаешь, сразу даст? — хохотнул кто-то из парней.
— Неа, она не такая, — со странной усмешкой ответил Игнат. — Хорошая девочка. Хочу ее впечатлить.
— Устрой прогулку на вертолете, тянки такое любят, — посоветовали ему. — Сразу поплывет.
Игнат кивнул, принимая идею к сведению. Ему показалось, что Ярослава оценит такой подарок. Ему снова стало тепло на душе, несмотря на то, что вечером нужно было встречаться с отцом и его будущей женушкой.
 
— Надо было взять ее номер, — вдруг сказал Игнат с сожалением.
— Можно найти, — хмыкнул Серж. — Помочь?
  
Глава 11. Тот самый Игнат Елецкий
 
— Стоп-стоп-стоп, тебя пригласил на свидание тот самый парень? — изумленно спросила Стеша на перемене после лекции по истории современной журналистики.
Как только я появилась в аудитории, подруга сразу поняла — что-то случилось. Однако разговаривать на паре мы не могли — сидели близко к преподавателю. Поэтому как только пара закончилась, Стеша потащила меня в нашей любимое укромное местечко на первом этаже, рядом с большими окнами, выходящими на двор, и потребовала, чтобы я обо всем рассказала.
Я и рассказала — у нас не было друг от друга секретов. И про поцелуй в библиотеке она тоже знала. Все пыталась отыскать незнакомца, вообразив, что у нас с ним может что-то получиться.
— Да, — кивнула я.
— Тот самый, с которым ты сосалась в библиотеке?.. — переспросила Стеша.
Я поморщилась. Не любила это слово — слишком уж пренебрежительно и пошло оно звучало. Целовалась — звучит куда лучше. Но говорить вслух ничего не стала. Просто ответила:
— Да. Мы встречаемся завтра после последней пары. На крыльце.
— Офиге-е-еть, — протянула Стеша. — Вот это романтика! Он еще и от придурков тебя защитил… Идеальный парень.
— Он странный, — призналась я. — Так внезапно появляется… Но, знаешь, рядом с ним я чувствую себя комфортно.
Воспоминания о том, как я таяла в его объятиях среди книжных полок, заставили меня ощутить отголоски той самой волны жара, которую я испытала в тот день. Наверное, мне было сложно признаваться в этом самой себе, но я хотела повторения. Снова хотела целовать Игната, чувствовать его руки на своих плечах, талии, бедрах. Хотела, чтобы его губы касались моей груди не через ткань, а… Нет, хватит.
Я отогнала непрошенные фантазии. Они и так атаковывали меня каждую ночь, заставляя испытывать почти болезненное желание. Мне приходилось вставать, пить воду и дышать свежим воздухом, чтобы прийти в себя.
— Может быть, это любовь с первого взгляда? — лукаво взглянула на меня подруга.
— Такой любви не бывает.
— А вот и бывает!
— Фантазерка, — улыбнулась я и положила голову ей на плечо.
— Я реалистка, — буркнула она.
Стеша действительно верила в это — в то, что можно влюбиться с первого взгляда. Она вообще была романтичной и мечтательной натурой, которая видела в людях только хорошее и могла отыскать свет даже в самой глубокой тьме. Я ценила Стешу за умение видеть истину сквозь маски, которые носят люди. Сквозь фальшивые улыбки, пустые обещания и паутину лжи. А еще — за неиссякаемую фантазию. В ее кудрявой, каштаново-медной голове умещались десятки сюжетов. А в больших светло-зеленых глазах, скрытых за толстыми стеклами очков, скрывались отблески других миров.
Почему-то я верила, что Стеша сможет стать настоящей писательницей, хотя сама она утверждала обратное, говоря, что у нее нет таланта. Талант у нее был, а вот чего не было, так это уверенности. Творческие люди часто ненавидят то, что создают, но при этом отчаянно нуждаются в поддержке, одобрении и любви.
— А какой он, Яр? Как выглядит? — жадно спросила Стеша.
— Высокий. Темноволосый. Темноглазый. Красивый, — улыбнулась я, задумчиво глядя в окно.
— Как исчерпывающе, — фыркнула подруга. — Все красивые люди красивые люди красивы одинаково, а уроды страшны по-разному.
Себя она почему-то считала уродкой — из-за невысокого роста, лишнего веса, круглого лица с россыпью веснушек и очков. Хотя на самом деле Стеша просто себя не любила и когда я пыталась побеседовать с ней на эту тему, отвечала: «Тебе легко говорить, ты красивая». Но я не была с ней согласна. Себя я красивой тоже не считала. Обычной — вот правильное слово.