Больше, чем любовница

Эта белозубая улыбка окончательно смутила девушку.
— Я…
— Хотите потанцевать?
Удивленная этим приглашением, Сара моргнула, но затем машинально покачала головой.
— Нет, — выдавила она. — Я…
— Почему?
Она уставилась в фамильные фиалковые глаза, не в силах вымолвить ни слова. Дэниел Пендлтон был образцом мужской красоты. Великолепно сшитый вечерний костюм подчеркивал широкие плечи, плоский живот и узкие бедра. Темно-русые волосы слегка вились, а несколько морщинок на лбу и вокруг глаз только прибавляло мужественности его открытому лицу.
Впрочем, дело было даже не в его внешности. Просто он у всех вызывал безотчетное доверие. Все в нем говорило: «Не волнуйся. Я сам обо всем позабочусь». Можно было лишь догадываться, как Дэниел сумеет позаботиться о женщине.
Нет.
Дэниел Пендлтон был прежде всего хорошим человеком, а портить жизнь хорошим людям — ее призвание.
Она пожала плечами.
— Я еще не думала…
— Пойдемте. — Он взял Сару за руку и слегка потянул. — Всего один танец. Я не кусаюсь.
Прежде чем она успела опомниться, сильная рука обхватила ее за талию. Саре оставалось лишь любоваться клубным галстуком Пендлтона и чувствовать себя окончательно сбитой с толку. Она впервые ощутила себя настоящей женщиной и вынуждена была признаться, что это чертовски приятно.
Сара не отрывала взгляда от его рук — рук рабочего человека. До сих пор ей приходилось иметь дело лишь с «белыми воротничками» [1]. Ладони Дэниела были мозолистые, пальцы — толстые. Просто поразительно, как он умудрялся быть одновременно и сильным, и нежным…
— Что, не нравится?
Сара поглядела ему в глаза.
— Напротив. — Прочитав в его глазах недоверие, девушка поспешно добавила:
— Похоже, ожоги прошли бесследно.
Он тихонько сжал ее ладонь.
— Пожар лишил меня отпечатков пальцев. Теперь я мог бы стать преступником, и никто бы меня не поймал.
Сара покачала головой.
— Вас опознали бы по глазам. Кроме того, вы порядочный человек, глава большой семьи, столп общества. Чувство чести не позволило бы вам нарушить закон.
Он не сводил с нее взгляда.
— Даже у честных людей есть свои слабости.
У Сары похолодело внутри. От кого-кого, а от Дэниела она этого не ожидала.
Они едва не столкнулись с другой парой, и Дэниел отвел девушку в сторону.
— Где вы провели День Благодарения? Карли жаловалась, что так и не смогла вас затащить на нашу вечеринку.
Это было правдой. На праздники Сара предпочитала уезжать из города. Несмотря на интуитивное желание примкнуть к тесной компании, скорее напоминавшей большую семью, шумные сборища пугали ее.
— Чаттануга [2].
Он кивнул.
— Похоже, вы все время туда ездите.
— Да. — Казалось, он ждал продолжения, и Сара неохотно объяснила:
— Последние три года я помогала раздавать еду в тамошнем приюте, и это вошло у меня в привычку. — Бог свидетель, привыкнуть проводить праздники по-другому она не успела.
— Ох…
Это короткое междометие было исполнено такого скепсиса, что Сара невольно всмотрелась в лицо Дэниела и вспомнила о его словах, сказанных за секунду до того, как опрокинулась пресловутая тарелка с супом.
— Пожалуй, вы не слишком мне верите.
Он насупил брови и слегка замешкался с ответом.
— Пожалуй…
Сара в сердцах обругала себя. Она ведь дала зарок избегать Дэниела. Ишь, вздумал читать ей мораль! Хуже всего, что он не так уж далек от истины. Черт побери, хватит! Пытаясь успокоиться, Сара захрустела пальцами.
— А чего вы ждали? Что меня пригласили в гости соученики по университету Теннесси?
Он покачал головой.
— Я никогда…
— Можете думать что угодно. Я знаю, какого вы обо мне мнения. Вы достаточно недвусмысленно высказались, когда заявили, что знакомство со мной не доведет вашу сестру до добра! — Сара сняла руки с его плеч. — Если Карли заставила вас танцевать со мной, то в этом нет никакой необходимости. Держитесь от меня подальше!
Вздернув подбородок, Сара отправилась на кухню, но не успела добраться до холла, как ее схватили за руку и заставили обернуться.
— Вы всегда делаете выводы на основании одного слова?
Сара попыталась вырваться, но безуспешно.
— Там было сказано не одно слово!
— Во-первых, с тех пор прошло много времени, а во-вторых, я переменил о вас мнение, когда вы после пожара кормили меня с ложечки.
Ничуть не смягчившись, Сара поджала губы.
— Не надо было оскорблять меня!
— А вам не надо было опрокидывать суп мне на колени.
Наконец Сара вырвала руку.
— Ничего я не опрокидывала! Вы сами махали руками, как сумасшедший!
Его глаза потемнели, на губах заиграла саркастическая усмешка.
— Сумасшедшие не бывают Столпами общества. Значит, вы не согласитесь пообедать с неотесанным грубияном?
Сара мигнула. Ну вот, опять начинается!
— Нет, — инстинктивно ответила она. — Вы это делаете только по просьбе Карли.
Он прижал палец к ее губам, и это прикосновение заставило ее задохнуться.
— Карли не имеет к этому никакого отношения. — Лицо его стало удивительно серьезным. — Я сам прошу вас.
При этих словах у девушки похолодело внутри, и она взмолилась, чтобы Дэниел убрал палец.
Он опустил руку и внимательно посмотрел ей в лицо.
— Что вы сказали? Сара едва перевела дух.
— Я сказала, что вы сошли с ума.
Дэниел нахмурился. Он ждал другого ответа. Но отступать было нельзя. В конце концов, быстрота и натиск всегда приносили ему успех. Сначала действовать, потом думать!
— Сара…
— Сара! — эхом прозвучал голос Карли. Девушка обернулась.
— Меня зовут. Пора ехать. — Ее улыбка была чересчур жизнерадостной. — До свидания!
Мелькнули и исчезли черное бархатное платье, каштановые волосы, красивые ноги… Дэниел медленно вернулся на палубу. Господи, как спокойно он жил, пока не появилась эта своенравная девица!
Навстречу шел его брат Трой.
— Домой собираешься?
Дэниел огляделся, тщетно пытаясь отыскать ту, которая занимала все его мысли. Решение созрело быстро.
— Нет еще. Можешь ехать с Джародом. — Он вынул розовый бутон из первого попавшегося на глаза букета. — Я буду попозже.
Не следовало надевать красное.
Сара на разные лады повторяла эту фразу, отпирая двери в квартиру. По пути в спальню девушка бросила на диван черное шерстяное пальто и кошелек, скинула фирменные туфельки и взялась за молнию черного бархатного платья. Избавившись от платья, Сара положила его на кровать, стащила с себя чулки с поясом и осталась в одной злополучной красной шелковой комбинации.
Не следовало надевать красное.
Мужчины чувствовали это, словно просвечивая ее насквозь, и безошибочно угадывали ее прошлое. Что бы ни было надето сверху, они ощущали сущность Сары — Сары, которой все приносило физическое наслаждение: от прикосновения бархата, шелка, воды и солнечных лучей к ее обнаженной коже до аромата сочного бифштекса; свежевыпеченного хлеба и вкуса клубники, облитой дорогим темным шоколадом. Той самой Сары, на туалетном столике которой стояла дюжина флаконов с духами, так что она с трудом делала выбор, потому что ей нравилось все сразу.
Сара раздраженно откинула волосы. Даже сейчас, в двадцать семь лет, она все еще боролась с собой, разрываясь между имиджем спокойной, уверенной в себе женщины, пользующейся уважением общества, и чувственной натурой, которая брала свое, когда Сара возвращалась домой. Скрытность давно стала ее вторым «я».
При воспоминании о сенаторе ее резнуло изнутри. Этот мужчина средних лет был милым, любезным, но ужасно одиноким, с тех пор как тяжело заболела его жена… Сара была у него секретаршей. Ей исполнилось всего восемнадцать, это была ее первая работа, она очень стеснялась и постоянно боялась сделать что-нибудь не так. Все началось совершенно невинно: задержки допоздна, кофе с сенатором и его помощниками, торжественные обеды на всю ночь… Он годился ей в отцы, а отца — Господь свидетель, — отца у нее никогда не было.