Исток

– Да нет. – Я отхлебнула и чуть не выплюнула обратно. Проглотила я с трудом. – Самогон?
– А ты чего, бражки хотела?
– Вина. Обычного вина. – Я с отвращением посмотрела на флягу. Майорин отломил мне хлеба и водрузил на него кусок сыра.
– На закуси. Ты пей, не отвлекайся!
– Я так не могу! – взвилась я. – Как можно так пить? Еще и одной!
– Ты предлагаешь составить тебе компанию?
– Хотя бы! Иначе не буду!
– Капризная дочка Владычицы. Все ждал, когда ты себя проявишь. – Но, несмотря на сарказм, флягу он взял.
– И что же будет, когда я опьянею?
– Откуда мне знать, все девки по-разному себя ведут.
– Не называй меня «девкой», колдун!
– Хочешь сказать, ты уже не девка? – Я с трудом подавила желание выплеснуть самогон ему в лицо. – Пей давай. Помни, что я сказал про злость.
– Теперь ты будешь меня злить? – Я выдохнула и отпила, маслянистая жидкость обожгла нёбо и расплавленным металлом полилась в горло. Я торопливо закусила сыром.
– Пить ты не умеешь!
– Будешь учить? Ты же так не любишь объяснять!
– С чего ты взяла?
– Ты же не потрудился объяснить той девчушке в деревне про чуму.
– Она все равно бы не поняла. – Майорин встал и нырнул под навес, какое-то время он там копался. Мне в плечо впился комар, легко пробуравив рубашку, боль осталась где-то на краю сознания, и я с интересом наблюдала, как длинное тельце круглеет от моей крови.
– Перестаешь чувствовать боль – исток просыпается. – Он резко хлопнул меня по плечу, на рубашке осталось красное пятно. – Это первый звоночек.
– А может, дело в самогоне?
– Опьянение хмелем и опьянение силой порой схожи. Ты мало выпила, пей еще. – На плечи мне рухнула моя собственная куртка. Я подняла голову, колдун хитро прищурился. – Еще не хватало простыть.
Как ни странно, он оказался отличным собутыльником. Не рвался изливать душу, не требовал этого от меня, а когда иссякла одна фляга, колдун достал следующую. Злить он меня не пытался, подкалывал, порой задевая за живое, но не специально. А я все пыталась докопаться до ответов, которые он не давал.
– Откуда ты так много знаешь про истоки?
– Нахватался.
– Слишком ты много знаешь для нахватанности.
– Не путай, девочка. – Я скривилась, но промолчала. «Девочка» мне не нравилась чуть меньше «девки». – Ты не знаешь ничего, я знаю немного.
– И что же ты еще знаешь?
– Почти все истоки сходят с ума. Чувствуешь сладкий вкус безумия?
Я помотала головой, чувствовала только, что хмель опутал меня с головы до ног. Колдун сидел, облокотившись на одну руку. Смутившись, я опустила глаза. Я росла среди колдунов и воинов, кто-то был благороден до тошноты, кто-то, наоборот, славился излишним цинизмом, нисколько этого не скрывая. Многие были сволочами или любили скабрезностями загнать девок в краску, а частенько не только девок. Но никого похожего я не встречала. Что-то было в нем иное, будто действительно он не понаслышке знал вкус безумия.
– Ты поехал в Мыльняки. Почему?
– Мимо проезжал.
– Вот и проезжал бы дальше. Ты же послал смотрящего, ему это не шибко понравилось, может и в Инессу написать.
– Пусть пишет. – Колдун запрокинул голову и сделал несколько долгих глотков. Меня передернуло. Фляга вновь сменила хозяина. – Мне все равно.
– Это я уже поняла. Не поняла почему?
– Хм… Если бы он мог меня проклясть и тем испортить мне жизнь, я бы, наверно, заволновался. А так, ну поворчит старичок, помянет меня недобрым словом, накатает кляузу в Инессу, а дальше что?
– Сказал бы, что собираешься заехать.
– Я не собирался, – спокойно сказал он. И я поверила. Он и вправду не собирался заезжать, плевать он хотел на задание, плевать хотел на село. Но он заехал. Зачем? Я пристально всмотрелась в блеклые глаза.
– А ты не такая сволочь, как кажется на первый взгляд.
– Деточка, ты опьянела! Вот тебе и мерещится всякое.
– Не называй меня деточкой!
– Девкой?
– У меня есть имя!
– Ах да. Совсем забыл! – Мне захотелось съездить по нагло усмехающейся роже. Колдун этого и добивается, вспомнила я. Но как-то смутно вспомнила. – Дочка Владычицы не может быть девкой! Извините, милая сударыня, но на колдунью вы похожи больше! Нет, не на колдунью… на кого же? Точно, на девку.
 
Самогон внутри вскипел. Я сузила глаза, вскочила, желая ударить, заткнуть ему рот. Ярость окутала сознание багровой пеленой, застилая ленивые мирные зеленые плети хмеля.
– Наконец-то! – довольно выдохнул Майорин. – А теперь заставь его уйти обратно!
– Иди к бесу!
– Спокойно. Тихо. Давай, Айрин, ты сможешь. – Мое имя подействовало будто отрезвляющая пощечина. – Ты сильнее своего истока, это же только часть тебя, неужели ты не сможешь ее подчинить? – Голос ложился третьим слоем пут. – Ты же можешь владеть рукой или ногой. Это тоже часть тебя.
Напряжение достигло предела. Я больше не злилась, но внутри все содрогалось – будто кипела кровь. Исток отпустил меня, отошел назад. Подвели ноги, будто исчезли. Колдун поймал, меня продолжало трясти.
– Молодец. Ты смогла… – Пощечина вышла слабой, но Майорин, кажется, опять удивился.
– Сволочь. – Я оттолкнула руки и ушла под навес – спать.
– Я знаю, – догнал меня тихий равнодушный голос.
Не разговаривать с единственным на несколько верст человеком было невозможно, я сдалась к полудню, потроша очередного зайца. Чувствую, зайчатины я наемся на всю жизнь вперед. Этого колдун убил стрелой, выпущенной из короткого лука, которого у него раньше не было. Также я заметила, что после вчерашней отлучки вещей у него заметно прибавилось. Особенно странно среди походной утвари выглядели книги.
– Откуда ты привез вещи?
– Не бойся, никого на большой дороге я не грабил.
– Просто интересно.
– Оставлял у одной знакомой, а она резко расхотела водить со мной знакомство, пришлось забрать вещи.
– Интересно, почему это? – спросила я у ободранного зайца. Без головы он странно напоминал кошку, только очень уж мускулистый.
– Места много занимают.
Он дождался, пока я сброшу мясо в котелок и налью воды, и позвал к центру поляны.
– Мечом владеешь?
– Да, – кивнула я. Больше вопросов Майорин не задавал, бросил в меня обструганной палкой (вот что он все утро ковырял!).
– Многих в схватке настигает азарт боя, боевая ярость. Знакомо?
– Ну?
– Не нукай, не запрягала. Забудь. Ты должна мыслить трезво, противник не даст тебе времени постоять и загнать исток подальше. Нападай!
Я примерилась к палке, подбросила ее в руке, приноравливаясь к весу. Отлично выструганный меч, без финтифлюшек, без эфеса, но сбалансированный, как полагается. Шаг вперед, не совсем вперед, чуть скользя, чуть влево. Еще один. Он не стал ждать, мелькнул и оказался у меня перед носом, я с трудом отразила удар.
– Нечестно!
– Да ты что? – передразнил меня колдун. Он злил меня, как не злил никто, бросаясь обидными оскорблениями. Инстинктивно чувствуя мои больные места, мужчина метил именно в них. Палки глухо стучали друг о друга.
Раз за разом я валилась на землю после очередной подножки и вставала.
На упрямстве, на силе воли, на упорстве… но следующей будет злость. Именно к ней вел меня колдун, именно для этого устроил поединок. Хотя поединком назвать это было сложно. Я думала, что хорошо владею мечом, оказалось, не владею вообще. Я чувствовала себя щенком, который скачет вокруг взрослого пса, изукрашенного шрамами былых драк. Щенок наскакивает, пес лениво отталкивает его лапой, иногда позволяет цапнуть мелкими – молочными – зубками за большое изорванное ухо. Но не больше. Щенок злится, рычит, а пес все отталкивает его лапой.
– Всё, хватит. – Майорин бросил палку на землю. – Мое почтение, в бою ты не злишься. Слишком плохо дерешься.
– Что? – Я палку отпустить не успела, метнула в него, не сомневаясь – этот отобьет. Ошиблась, он ее развеял в локте от себя.