Империя Рун (СИ)
Полог отвода глаз лег на пол почти мгновенно, чуть полыхнув голубым, а потом… просто исчез. Ну конечно, а с чего бы ему светиться! Сейчас я был за его пределами, но как только ступлю внутрь — увижу границы колдовства.
Не знаю, был бы Осиор мной доволен — озорная часть моего наставника, которую я знал как мага погоды, может, и одобрила бы подобные шалости — но то, что я делал прямо сейчас, свидетельствовало о том, насколько сильнее я стал как маг. Нет, до архимага мне было еще далеко, но как говорил мой наставник, я и раньше был трехжильным — а сейчас был способен создавать довольно емкие в плане силы печати вот так вот, одним махом.
Не знаю, была в том заслуга Эдриаса, что, по моим ощущениям, все сильнее и сильнее влиял на мой магический дар, либо же это постаралась архимаг Виола во время наших с ней занятий, но жетон на моей груди сейчас был скорее неумелой маскировкой, насмешкой над моими истинными способностями.
Еще раз убедившись, что не попадусь никому на глаза, я выскользнул из ниши и ловко запрыгнул внутрь отводящей глаза зоны печати Рад-Лагу. Сразу же засветилась голубая нить, что лежала на полу и очерчивала границы действия заклинания, но меня больше интересовали пирожки.
Ковырнув ногтем парочку, я нашел те, что были нафаршированы потрошками и яйцом, схватил пяток самых увесистых, спрятав добычу под мантией, и двинул на выход. Сейчас мне надо разрушить собственное заклинание, чтобы никто ненароком не вступил внутрь контура и не понял, что тут побывал колдун… Хотя кому в голову придет, что молодому магу оранжевого жетона будет под силу сотворить подобное колдовство?! Свои силы я старался лишний раз не демонстрировать в стенах замка, прикидываясь просто магом-дикарем, которому подчиняются щиты Ур, и который ни на что больше особо и не способен.
Опять спрятавшись в нише, я восстановил дыхание, после чего поднял правую ладонь — левой я придерживал добычу — и двумя круговыми движениями кистью очертил контуры будущей белой печати. Руна Вун — первая руна очищения, что в клочья разорвет любое колдовство, в том числе, и мое собственное. Как же сильна и опасна для магиков была Витати с ее дикой Вун! Как же тяжело было колдовать эту руну с помощью печатей… Даже такую, малюсенькую, в два дюйма в поперечнике…
Едва не разрушив внешний контур неловким движением, я наконец-то напитал печать магической энергией и толкнул ее в сторону полога, что до сих пор лежал на полу кухни. Руна Нид тут не подходила — печать просто взорвалась бы, так что приходилось толкать «напрямую» — накачивая пространство за печатью Вун белой магической энергией.
Это было сложно, но не раз отрабатывалось мной на уроках архимага Виолы. Так что не прошло и десяти секунд, как печать достигла границы полога отвода глаз — где я его запомнил — и я активировал заклинание. Полыхнуло белым — коротко, будто где-то далеко ударила молния или кто-то поймал солнечного зайчика на начищенный нагрудник — а после я увидел, как голубой контур рассыпался в мелкую пыль, на мгновение став видимым со стороны.
И вовремя! Не успело улечься магическое свечение, как в эту часть кухни ввалились сразу трое поварят, волоча за собой какой-то котел. Но я уже был далеко — перепрыгивая через ступеньки, я несся вверх по лестнице, на стену замкового комплекса, где меня никто не потревожит, а мой бок под мантией приятно согревали свежие пирожки. Эх! Вот бы добыть еще легкого пива или вина! Но лакомство было достаточно сочным, чтобы умять его и без питья, а мне-то всего и надо было — заглушить зверский голод молодого и стремительно растущего тела.
Пока я истреблял пирожки, свесив ноги с края стены и прячась меж зубцов от посторонних глаз, мне вспомнилось, как я чуть не попался пару месяцев назад. Впрочем, это был хороший урок, который я усвоил на отлично. Причиной моего почти падения в глазах знати, как вороватого безродного выскочки из Башни, чуть не стала руна Лагу. Я как-то не подумал, что от меня-то она глаза поварам отводит, но вот парящие в воздухе пирожки, которые потом куда-то исчезают — зрелище незаурядное. Благо, тогда мне удалось унести ноги и меня никто не поймал, но с тех пор первую печать Лагу я не использовал — только в связке с руной Рад, только так!
Когда я уже запихивал в рот пятый пирожок и стал думать, где бы мне завалиться спать, меня нашел Ронни.
— Эй! Рей! — помахал молодой маг.
Ронни носил голубой жетон охраны, служил в гвардии первый год, как и я, и претендовал через пару лет на зеленый или даже голубой кушак. Неплохой колдун, очень техничный — он прекрасно чувствовал контуры печатей даже при высоком насыщении энергией — но простоватый и, временами, откровенно жадный.
Подружиться с Ронни у меня получилось довольно просто — он узнал, что у меня есть мастеровая и торговая грамоты на мои амулеты. Эти документы пришлось оформить после того, как я стал самостоятельным магом и потерял возможность пользоваться покровительством Осиора в этих вопросах. Стоили грамоты немало — я бы даже сказал очень не мало — и чтобы банально окупить их, мне приходилось корпеть над амулетами исцеления и защиты минимум десять вечеров в месяц, а чтобы получить ощутимый прибыток — все пятнадцать. Помогало мне то, что Витати устроилась на императорские конюшни — объезжала лошадей — а я подрабатывал коновалом там же, пару раз в неделю. Ну и само собой, деньги, что оставил мне учитель. Мы старались не тратить и серебрушки из тех увесистых кошелей, что передал Витати наставник, но эти деньги позволили нам быстро снять комнаты в Шамограде и сделать за меня первые взносы в Башне.
Мои дела слегка улучшились, когда на одном из дежурств Ронни пожаловался, что на его ученическое жалование грамоты ему могут только сниться. Услышав же, что у меня право на изготовление и торговлю амулетами в пределах столицы и ближайших селений имеется, парень буквально расцвел.
Технически, никаких законов мы не нарушали — я выкупал у Ронни заготовки с камнями или без оных, пока они были просто безделушками из гнутой проволоки или плющеного серебра. После я их заряжал — сам или в наем других магов, и продавал уже от своего имени. По сути же я просто перепродавал амулеты, что делал Ронни, имея свой доход в четверть от итоговой суммы. За беспокойство и хлопоты.
А хлопот с изделиями молодого мага хватало. Когда запахло деньгами, Ронни как с цепи сорвался. И если первые партии его охранных и защитных амулетов — с целительством у него было туговато — представляли собой прекрасные образчики кустарного производства, пусть и были кое-где грубоваты, то вот какая паль пошла дальше…
— Чего тебе? — спросил я у молодого мага, дожевывая остаток пирожка.
— Как там дела идут? Когда новые амулеты возьмешь? — спросил Ронни.
Высокий, тощий и курносый, с рыжим в жиденькой бородке, Ронни был похож на длинную бледную рыбину. И нет, это было не то впечатление, которое производила Витати с ее белесыми глазами. Моя наставница диких рун и по совместительству нянька — пока Осиор был в отъезде — создавала впечатление опасного хищника глубоких темных вод, куда не проникает солнечный свет. Ронни же был похож на тупую потрошеную селедку, слегка нескладный и какой-то весь… скользкий.
— Не знаю, — резко ответил я.
Обед был испорчен. Ронни преследовал меня, как влюбленный подмастерье — сельскую красавицу, буквально не давал проходу. Оно-то понятно, чего ему так надо было продать амулеты! Слыхал я, куда Ронни и еще парочка молодых магов заглядывают на постоянной основе — на петушиные бои и в бордели Высокой Улицы, что на той стороне набережной в районе Нового Моста. А где петушиные бои и бордели — там вино рекой и неумеренные траты.
В чем-то я завидовал долговязому магику. Его учитель был простой жетонный маг Башни, что взял Ронни в ученичество, чтобы получать прибавку от Круга на содержание ученика. И то, что Ронни поступил на обучение в Шамоград, да еще и попал в гвардию в числе самых перспективных новичков — исключительно его заслуга. Проживал Ронни в той же Башне, в специальном крыле для тех, кто учится на пояс, а там был свой собственный круг общения. И молодые маги ни в чем себе не отказывали — спускали жалованья и заработки на выпивку и девиц, кутили, ввязывались в драки и дуэли и вообще, вели весьма себе активный образ жизни, как заправские наемники.