Я слышу

  
ГЛАВА 1
ГЛАВА 1
Чтобы разглядеть женщину, нужно заткнуть уши. Свои, потому что женщины – народ достаточно болтливый. А чтобы разглядеть меня, уши затыкать не нужно, потому что я обычно молчу. Нет, не немая. Глухая. Не как тетерев, конечно, но все же толку от моих ушей мало. Для меня люди всегда говорят еле слышным шепотом, я научилась читать по губам еще в детстве. Но живу я в современном обществе, у меня есть слуховой аппарат, поэтому умение читать по губам особенно и не нужно. И если я с ним, то ничем не отличаюсь от обычных людей. Но проблема все же есть.
Мне не нравится носить слуховой аппарат. Нет, не из−за стеснения, его ведь и не видно, он маленький совсем, к тому же у меня почти всегда распущены волосы. Просто мне комфортно в тишине, а слуховой аппарат, скорее, для работы. И я бы и дальше жила в привычной тишине, но в последнее время она стала звенящей. В ушах дико звенит, это меня очень беспокоит. Вернее, даже мешает.
И вот, после долгих уговоров сестры, я все же пришла сдаваться доктору. Она хотела отправить меня в платную клинику, но я настояла на обычной. Со мной все в порядке, а это может и обычный врач сказать, платить деньги за такое незачем. Сначала я все утро простояла в громадной очереди за талоном, а теперь вот уже час топчусь под дверью врача−оториноларинголога, именуемого в народе лором. А если говорить языком бабули, которая стояла в очереди в регистратуру передо мной, то это не лор, а ушник. Мне слово показалось смешным, я хихикнула и от скуки стала придумывать доктору еще названия. Лечит он ухо−горло−нос, и вот варианты: носник, носяк, горляк, ушач… нет, у бабули вышло смешнее.
Кстати, получив заветный талончик, я тоже посмеялась. Фамилия моего врача − Коршун, мне показалось забавным. Но смеялась недолго, лишь до тех пор, пока не поняла, что этот Коршун принимает, как улитка. О−о−очень медленно! И перерывы между пациентами тоже приличные. Ну, тут причина стала ясна после пары пациентов. Когда открывалась дверь его кабинета, вонища от сигаретного дыма стояла на весь коридор! Он курит прямо на рабочем месте, совсем офонарел! Это же больница, почему до сих пор никто еще не возмутился?! Хотя, половина из тех, кто пришел на прием к этому врачу, и запахов−то не чует. И вот, наверное, практически после каждого больного он устраивает перекур.
Но самым странным мне показалось другое. Очереди, как таковой, перед кабинетом и нет. Есть просто толпа (некоторые уже сразу с сумками, готовые ложиться в стационар. Больница областная – вся область и едет.), и вот эта толпа просто отдает свои талоны периодически появляющейся из заветного кабинета медсестре, а потом все просто ждут. Чуда, наверное, спросите вы. Нет, не чуда. Внимание, все ждут, когда их фамилия прозвучит из ЗАРЫТОГО КАБИНЕТА!
«Что же странного?» − снова поинтересуетесь вы.
Э−м−м−м… ну вот я, например, ни черта не слышу (специально для осмотра доктора не взяла с собой слуховой аппарат. Ну, и еще, чтобы шума больницы не слышать.), и таких, как я, тут несколько. Врач кричит фамилии, в надежде, что его глухие пациенты это услышат. Гениально.
Но сейчас движение просто остановилось. Медсестра куда−то убежала минут семь назад, на прием никого не зовут. И вот из кабинета выскакивает явный псих. Глаза горят ненавистью ко всему миру, орлиный нос яростно вдыхает воздух (наверное, еще и со свистом, просто я этого не слышу), ноздри раздуваются, как у быка, он что−то говорит. Ну, или орет, потому что даже я могу расслышать голос. Опустив глаза ниже, замечаю, что на нем белый халат. О! Орлиный нос! Руками размахивает, словно крыльями, потому что тут же прилипла с вопросами какая−то бабулька. Высокий такой, злющий! Да это же Коршун, собственной персоной! Точно он, прямо вот его фамилия.
Так, ладно, глаза выше, что он там вопит? Читаем:
− Бабушка, я позову, тогда и войдете! Кузнецова, спрашиваю, кто?! Есть Кузнецова?!
Блин, да это же я!!!
Робко поднимаю руку, свободную от кипы документов:
− Я.
− И долго я тебя звать буду?! – выплевывает он. – Пошли! – разворачивается и уходит в кабинет.
Я иду за доктором, обращаю внимание на недовольную женщину, опускаю глаза на ее губы.
− Стоит, ворон считает!
− Я не слышу! – рявкаю в ответ и хлопаю дверью кабинета. Морщу нос от сигаретного дыма и присаживаюсь на место пациента.
Пока Коршун копошился в моих документах, я рассматривала череп на его столе. Интересно, настоящий? Трофеи доктор собирает…
Врач, все же вспомнив обо мне, повернулся в мою сторону, вздохнул, а потом стал специально громко и медленно говорить:
− Жалобы на слух, Алиса Сергеевна?
− Да, − ну, чтобы это понять, и врачом быть не нужно.
− Прости, что наорал, − снова вздыхает доктор. – Медсестра слиняла, тут еще бабка эта… Ладно, что конкретно беспокоит?
− В ушах звенит.
− В обоих?
− Да.
− Давно?
− Ну… с месяц точно.
− А слух вообще как раньше был? Ты ведь сейчас по губам читаешь? Или у меня что−то в зубах застряло? – пошутил он.
Но я эту шутку миллион раз уже слышала, поэтому даже не улыбнулась.
− По губам. Я с рождения почти не слышу.
− А раньше чего не обращалась к врачам? Сейчас ведь все можно исправить. А у тебя в карте ни слова про эту проблему. Да и вообще, карта пустая. Вроде, двадцать один год…
− Я не хожу по врачам, — да, есть у меня один пунктик. Не хожу, и все тут. Если уж сильно прижимает — обращаюсь к платным специалистам, а в обычную поликлинику вот первый раз пришла. Наверное, из любопытства даже… поэтому карта и пустая, тут ее только что завели.
− Но сейчас ведь пришла.
− Меня сестра достала просто, − призналась я. – Да и звон этот надоел. В детстве мама меня водила по врачам, они говорили, что можно исправить слух при помощи операции, но там какая−то деталька нужна была специальная. Дорогая, у родителей на нее денег не было, вот я и перестала жаловаться на это. А потом слуховой аппарат появился, меня слух вообще не беспокоил, а сейчас просто звон появился…, − да, теперь ясно, почему он так долго принимает. Вон, я ему чуть ли не историю всей своей жизни рассказала, а он слушает, не перебивает.
− Так, а чего ж ты сейчас без аппарата?
− Ну, чтоб на осмотре не мешал.
Коршун усмехнулся:
− Хорошо, давай посмотрим, − он приблизился и стал ковыряться в моем правом ухе. Сигаретами завоняло сильнее, а я, почему−то, стала смущаться. Он так близко! Орлиный нос почти касается меня, а его коленка упирается в мое бедро. А я же глухая, а не слепая, а доктор−то симпатичный…! – Хм…, − бормочет Коршун, − давай другое ушко, поглядим, − я поворачиваюсь, он исследует мое левое ухо, вздыхает, щекоча меня воздухом. – Ну, тут точно операция, больше никак.