Белый Коршун

— Паша, блин! Какой следующий раз!?
Стадников открыл рот, чтобы опять что-то мне ответить, но тут к нам в палату вошла девушка. Настоящая восточная красавица! Прямо принцесса Жасмин из мультика про Алладина! Большие чёрные глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, пухлые губки и шикарная толстая коса-колосок. Девушка держала в руках пакет, скромно жалась у двери и была явно расстроена. И, судя по мелькнувшему в мою сторону взгляду — причина её расстройства — я.
— Привет, Паша…, — она постаралась улыбнуться, быстро глянула на моего друга и тут же опустила глаза.
Я любовалась на красавицу, не скрывая восхищения, а Стадников, кажется, был удивлён. Боже, кто она?!
— Привет, — вякнул Пашка. — Э… а ты…?
— Да я просто… хотела узнать, как ты…, — робко ответила Жасмин, ставя пакет на пол. — Ладно, я… пойду…
— Подожди! — осенило меня. Кем бы она ни была — это же спасательный круг для Пашки! — Это я пойду, мне пора уже! Паш, я завтра…
— Выздоравливай, Паша! — бросила Жасмин, сбегая из палаты до того, как я успела бы её остановить.
— Блин, — расстроилась я. — Чего ты молчал?! Кто она?!
— Офигеть, — пробормотал он, смотря на уже закрытую дверь. — Что она мне там принесла?
Я сходила за пакетом, отдала его Пашке.
— Кто эта Жасмин?!?!
— Фрукты принесла…, — глупо заулыбался он, заглянув в пакет.
— Да кто она?! — взвыла я.
— Я ей нравлюсь что ли, Коршун? Вот прям так, со сломанным бедром?
— Я тебе сейчас второе сломаю! — стала я злиться. — Кто эта Жасмин?!
Пашка сначала рассмеялся, но потом сник, вздохнул:
— Блин, да как так…
— Паша!
— А почему Жасмин?
— Потому что похожа! Кто она?! Ты специально интригу держишь?!
— Она здесь практику проходит вроде, на медсестру учится, но пока санитаркой поставили.
— Господи, как же повезло! — радовалась я. — Какая красавица, Стадников! Сколько ей лет?
— Не знаю, — пожал он плечами. — Шестнадцать-семнадцать…
— Пашка!!! — захлопала я в ладошки, приплясывая.
— Чего ты радуешься, Коршун? — совсем погрустнел он.
— Как это — чего? Вы же с ней можете…
— Что мы можем? — перебил он недовольно. — Она за мной утку выносит, Карина! Так себе я жених.
— Тем не менее, она пришла к тебе сейчас не по работе! — заметила я.
— Стыдно-то как…
— Ты идиот, Стадников?! Как зовут Жасмин?
— Мадина.
— Мадина…, — расплылась я в улыбке. — Она классная! Ведь классная? — я заглянула ему в глаза, а этот идиот опять загрустил.
— Классная…
— Так не молчи, когда она снова придёт!
— Угу. Снова она придёт утку за мной выносить…
— Паша! — закатила я глаза.
Он отвернулся, а я про себя решила, что непременно отыщу Жасмин в больнице и скажу, что я Стадникову просто друг. Она обязательно должна это знать! Вот только… Мадина была сейчас в повседневной одежде, значит — сегодня не работает. Ладно, завтра поищу её, не страшно. Главное, что Жасмин решилась прийти, это для Пашки должно быть весомым аргументом. Если он в таком виде ей понравился, то уж, как на ноги встанет… мы его сейчас ещё и откормим, пока лежит!
Я посидела у Стадникова ещё немного, развлекая его историями из нашего детства. Да, их было не так уж и много, и в основном про то, как мы дрались за игрушки в песочнице, но Пашка закатывался со смеху, а мне только это и было нужно. Потом в палату пришла медсестра, делать Пашке уколы. Я чмокнула друга в щёчку и вышла в коридор, ждать маму. А то сейчас уеду домой сама, а потом опять виноватой буду.
А в коридоре, скромно сидя в кресле, своей очереди к Пашке дожидалась Жасмин! Я чуть не запрыгала от радости за Стадникова: она не ушла!!! Не ушла даже, думая, что я — Пашкина девушка! Жасмин в моих глазах мигом стала совсем идеальной.
Выдохнув, я решительно направилась к девушке, а та, увидев меня, напряглась. Наверное, думает, что я ругаться буду.
— Привет ещё раз! — как можно дружелюбнее произнесла я.
— Привет, — ответила она машинально, смотря на меня с осторожностью.
— Меня Карина зовут. Я — Пашкина подружка. Мы с детства друг друга знаем. Дружим мы, — выпалила я, снова смотря на Жасмин с восторгом. Мадина, конечно — имя красивое, но ей больше Жасмин подходит. Как принцесса же!
В чёрных глазах мелькнуло облегчение, девушка улыбнулась:
— А я Мадина. Я…
— Сейчас ему уколы сделают, и можешь идти!
— Потом Паша спать будет, я подожду.
Нет, она реально идеальная.
Я пожала плечами:
— Ну… как знаешь. Только смелее, ладно?
— Что?
— Ладно, мне идти пора! — всё, главное — не перегнуть. Думаю, я донесла до неё нужную информацию. — Была рада с тобой познакомиться! Надеюсь, увидимся ещё, — я махнула изумлённой Жасмин рукой и помчалась к выходу. На улице маму подожду, чтоб тут никому глаза не мозолить.
Мама и тётя Надя вернулись примерно через час, я даже ждать устала. А мама, увидев на улице меня, сделала такое удивлённое лицо, что я мигом поняла: она успела забыть, что оставила меня здесь. Так что я могла и сама домой ехать.
Кстати, за всё это время Жасмин из больницы не вышла, а я надеялась, что они там с Пашкой болтают. Было бы здорово, если бы Стадников всерьёз ею заинтересовался. Он прав, судьба дала ему второй шанс. Потерю памяти нужно рассматривать именно с этой стороны. Теперь мой друг может начать всё заново и больше не испытывать чувство безответной любви.
Я, пока ждала маму, успела даже позавидовать Пашке немного. Мне иногда тоже хочется память потерять и всё начать сначала. Но только так, чтобы при этом Илью не забыть. И Диму. И Светку. И Пашку. И ребят. Чёрт… я не хочу потерять память.
Весь оставшийся день меня не покидали мысли об Илье. Я давно его не видела, жутко соскучилась, и теперь неизвестно, когда выпадет возможность на него глянуть. Желание посмотреть на Илью хотя бы на фото было просто невыносимым, я еле дотерпела до вечера. Свой тайный телефон достала только, когда потушила свет в комнате, предварительно убедившись, что родители ушли в свою спальню.
И вот, наконец, я открыла его фото, стала нежно гладить пальцем по экрану, мечтая, что когда-нибудь смогу коснуться Ильи наяву. Не так, как иногда касалась — случайно и мельком, а осознанно, и так, чтобы ему это тоже было приятно. Свою совесть, кричавшую мне о беременной Марине, я отчаянно пыталась заглушить. Я же просто мечтаю, никто даже и не знает…
Вдруг мне пришло сообщение, заставившее меня испугаться и мысленно наорать на себя за тупость.