Удел сироты
Орд встал и поставил свой пустой стаканчик на выдвижной столик.
– Сэр, еще раз примите благодарность от меня и от всех нас. Мы благодарим вас и остатки вашей армии. Вы отлично справились со своим делом, сэр, – он отдал мне честь, и я повернулся так, чтобы он видел моего лица. Так было нужно. Не положено ему видеть слез генерала…
Я помылся, насколько это возможно при одной шестой «g». Тер кожу, пока она не стала красно-лиловой. Потом я лег на койку и впервые, насколько я помнил, теплые простыни коснулись моего тела. Я закрыл глаза и позволил вибрации двигателей «Эскалибура» укачать меня.
Я уснул.
Так началось мое шестьсот дневное путешествие домой.
Глава шестая.
Месяц спустя после того как «Эскалибур» покинул орбиту Юпитера, Удей Мецгер научился переворачиваться при притяжении в одну шестую «g».
А я вновь загнал Орда в угол и многое узнал…
Искусственная заря расцвела тусклыми красками. Мои шаги эхом отдавались в коридорах тренировочной палубы, когда я медленно шел по кругу при шести «g». После месяцев, проведенных в боевом скафандре, я чувствовал себя свободно, как ястреб в восходящих потоках воздуха. Красная надпись «Внимание стрельба» мерцала над люком отсека Стрельбища. Я остановился, выпустил пары. Было воскресенье… Кто, кроме дежурных, станет стрелять из пистолета в пять ноль-ноль, только проснувшись?
Надпись «Внимание…» погасла. Я подтянул футболку, вытер пот со лба и заглянул в люк.
Единственный посетитель стрельбища стоял в кабинке на первом огненном рубеже спиной ко мне. В тусклом свете помещения, затянутого пороховым дымом, силуэт стрелка казался красным. Я предположил, что Орд пользовался берушами, не потому что стрелок без беруш мог инстинктивно вздрагивать при каждом пистолетном выстреле, а потом что существовало правило одевать беруши. Орд скорее сломает себе руку, чем нарушит правила.
Я коснулся накрахмаленного рукава его служебного комбинезона, и он повернул голову. Его пистолет с опустошенным барабаном и съехавшим назад бойком, до сих пор смотрел в сторону «врага».
– Рано поднялись в воскресенье, сержант.
Он кивнул на мою мокрую от пота футболку, сдвинул беруши.
– Как и вы, генерал.
Посмотрев на пистолет, я покачал головой.
– Мой личный, сэр.
Пистолет был древним – полуавтоматический, М-1903 сорок пятого калибра. Синяя сталь, с обычной рукояткой из орехового дерева.
– Когда-то такие пушки были на вооружении.
Такими пистолетами не пользовались уже 150 лет. Для вооруженных сил.45 был настоящим кошмаром. Он лягался словно мул, но бил точно. Некоторые спецы использовали его до сих пор.
Орд положил руку на кнопку лифта на стене кабины, и его группа мишеней подъехала к нам, остановившись в метре от стрелка. В центре каждого силуэта слизня красовалась дыра, а от нее в разные стороны разбегались трещины, торчали щепки.
Из кобуры на плече сержант вынул свежую обойму для барабана с патронами и с хлопком плюхнул мне на ладонь. Вместо тупых, медных пуль, как я ожидал, каждую гильзу венчал цилиндр с продольной нарезкой, словно медный колос. Я удивился.
– Хорошая штука, – Орд показал на закругленный кончик одной из пуль. – Девяносто пять медных игл в термическонестойкой матрице. Матрица испаряется еще в стволе. С десяти ярдов иглы покрывают площадь в двадцать пять сантиметров, – он ткнул указательным пальцем в дыру в центре мишени. – Эффективно для поражения псевдоголовоногих на близком расстоянии.
Я пожал плечами.
– Вряд ли это понадобится, – я провел пальцем по щепкам вдоль краям дыры. – Но для слизней это и в самом деле хорошая штука. Хотя ни одного человека иголками не остановить.
– Точно, сэр. Зато в рукопашной пехотинцы в боевых скафандрах могут не беспокоиться о том, что подстрелят друг друга. Но ведь броня слизней на вроде картона. С другой стороны, сэр кинетическая энергия каждой из этих игл при стволе 45 калибра придает им приличную скорость. Маленький объект, несущийся с огромной скоростью.
Я подбросил обойму на ладони.
– А мы можем снарядить такими штуками М-20 [14]?
Орд кивнул, потом щелкнул боковым рычажком и начал разбирать пистолет.
– Когда грузилась «Надежда» матрицы еще не были готовы. А теперь в нашей дивизии у пехотинцев каждая четвертая обойма с иглами. Когда слепили эти пули, даже такой консерватор, как я отказался от другого оружия.
Я вздохнул. Профессиональный солдат вроде Орда и в самом деле любил оружие. Но меня мало интересовала конструкция пуль, в прочем, как и иглы. Почему все они – Джад Марч, Орд, генерал Кобб, считали, что я рожден быть солдатом?
– Чем теперь займемся, сержант?
Орд начал чистить свою «игрушку» специальной щеткой.
– Несколько физических упражнений, а потом неспешно позавтракать. Прекрасное голо «Сержант Йорка» начнется в девять десять на палубе для отдыха. Сегодня как раз новый выпуск. А потом ежедневная бумажная рутина…
Я кивнул в сторону люка.
– Я имею в виду всех нас. Война-то закончилась.
Он убрал свой.45 в неопластовую коробку.
– Тоже, что всегда делают солдаты, сэр. То, что нужно нашей стране.
– Вот это я и собирался узнать. Сейчас ведь никакой войны нет. Кому мы будем нужны? Многие из моего отряда ощущают то же самое. Половина из них раздалась на пять кило, вне зависимости от количества физических упражнений в расписании. Другая половина похудела на столько же.
Орд кивнул.
– Те, кто потолстел, воздают себе должное за то, что остались в живых. Потерявшие в весе подавлены, винят себя за то, что выжили, когда их товарищи погибли. Некоторые наверняка находятся в депрессии с длинным названием – «посттравматическое нарушение жизнедеятельности, вызванное стрессом», – он посмотрел на мою футболку и брови его поползли вверх. – А генерал должен находиться и с теми и с другими.
Чуть приподняв рукав на плече, я показал бицепс.
– Я поправился на пару килограммов.
На самом деле я много времени лежал, не в силах уснуть, размышляя, почему я выжил, и занимался самобичеванием, изнуряя себя физическими упражнениями, словно казня себя. Именно поэтому мои мускулы и налились – я потолстел на пару килограммов. Но, как командир, я не собирался дискутировать об этом. Я нахмурился. Орд словно читал мои мысли.
– И как мне лучше поступить с теми, кто считает себя виновным?
– Займите их чем-нибудь. Благо нам предстоит долгое путешествие. Иначе большинство из них полностью потеряет ориентацию до того как столкнется с реальностью.
– А те, на кого это не подействует?
Орд прищурился. Потом он внимательно посмотрел на мою цветущую физиономию.
– Если генерал ищет компанию, то мы можем тренироваться вместе.
Орг с легкостью читал мысли курсантов, но в общении со мной высказывался вслух. В этот раз, как обычно, я думал слишком долго, чтобы заранее понять, куда он клонит.
Глава седьмая.
Единственный из нашего отряда, кого я не хотел напрягать был Говард Гиббл. Когда шпион в нем умер, он принялся резать и размазывать замороженных слизней, словно это техасский чили…
Прошло десять месяцев с тех пор как мы покинули орбиту Юпитера. Уди Мецгер пытался вставать, хотя не больно-то у него получалось.
Говард и я заглянули в отсек, размером с учебный класс. Хотя я-то большую часть времени стоял, прислонившись к крепкой как сталь, но неметаллической стене. В соответствии с планом, это был отсек отведенный под травмоцентр, для пострадавших во время боя, но экипаж «Эскалибура» пока могл обойтись без этого помещения. Так что теперь мы вглядывались через стекла больших резиновых масок, отфильтровывающих вонь формальдегида, точно так же как любые микробы слизней. Вокруг нас в ярком свете холодной операционной кружили облака тумана, порожденного нашим дыханием. В каждом углу отсека на голых стальных плитах лежало по мертвому слизню. Наш шпион в лабораторном халате и хирургической маске склонился над одной из тварей.