Как добиться совершенства (ЛП)

Но есть еще одна причина, по которой мне не хочется говорить ей об этом. Чтобы никто не узнал. Правильнее сказать, я не горю желанием, чтобы люди были в курсе событий, если вдруг мои попытки провалятся с треском. По некоторым причинам хочу скрыть это. Чтобы у меня было что-то свое. Не было маминых указаний, папиной защиты, пессимистических мыслей Эм на счет всего этого. Это только мое (и Тегана, наверное), то, что могу контролировать. Если никто не будет знать, мне не придется потом избавляться от последствий и не придется избегать столкновений со всеми.
Душ принят. Я надеваю черные джинсы, несмотря на жару. Мои ноги дряблые, поэтому мне всегда приходится носить джинсы или капри. И ведь черный цвет стройнит, верно? Мама так всегда говорит. Потом застегиваю голубую рубашку с короткими рукавами и наношу немного туши на ресницы. Глаза — это то, что я люблю в себе ‒ одно из немногих моих достоинств, удостоившихся комплиментов от окружающих. Они странного цвета. С частичкой ледяной голубизны. Я иду расчесывать волосы, можно сказать, они в отличном состоянии.
Через несколько минут я направляюсь на встречу с Эм в нашем месте. Она не любит приглашать меня к себе домой, и я не понимаю почему. Я бы не отказалась от такой матери, как у нее. Не то чтобы моя плохая, но миссис Эм…любящая? Эм считает, что она знает как несчастна дочь и пытается все компенсировать чрезмерной внимательностью. И я не уверена, что же в этом плохого.
Еще одна сложность заключается в том, что сама Эмили не любит приходить ко мне, потому что… ну, я считаю, что она такая же, как и ее мама, хотя она не осознает этого. Миссис Эм хочет лучшего для нее, а Эмили чересчур оберегает меня. Разница лишь в том, что Миссис Эм — это сгусток любви и улыбок, а сама Эм — кучка из сарказма и грубых комментариев. Часто бывало, что она хотела все это вывалить на мою маму, но так как я ее сдерживаю, нам проще держаться от моего дома подальше. А из-за того, что ни одна из нас не является социально зависимой, мы часто встречаемся в парке, если погода хорошая. Если нужно укрытие — есть кофейня, вроде забегаловки, которая не относится ни к каким брендам, поэтому ребята из Хиллкреста туда не заходят. Парк огромный, там есть зоны для скейтбординга и бейсбола, небольшой круглый прудик с утками и пара беседок. Удивительно, но там никогда не бывает многолюдно. Время от времени, по выходным, мы застаем вечеринки, ну или что-то напоминающее их, но обычно в парке бывает всего несколько человек.
Я прихожу рано и размещаюсь в нашей любимой беседке около пруда, где мы обычно кормим уток хлебом.
— Привет. — Эм неожиданно усаживается возле меня, как всегда, во всем черном. Еще одна из причин издевательств от мамы. Ее черный цвет в одежде отличается от моего. Эм в нем буквально с головы до ног. Она не гот или что-то вроде этого, но эту девушку редко можно увидеть в другом цвете. Думаю, это не желание казаться худее, она просто надеется на то, что это поможет ей каким-то образом стать невидимой.
— И тебе привет, — отвечаю я, подталкивая ее, и замечаю, как подруга снова склоняет голову вниз. Меня сводит с ума, когда она делает так. Я понимаю, почему она так поступает с другими людьми, но нет никаких причин прятать родимое пятно от меня. Странно, как она может быть настолько сильной и в тоже время настолько уязвимой. Как я уже упоминала, если кто-то смотрит на меня косо, Эм быстро пытается перевести этот зрительный контакт на себя. — Ты принесла хлеб?
— Да. — Она вытягивает полбуханки из сумки и заправляет прядь каштановых волос за ухо. Забавно, как быстро она раскрепощается рядом со мной. Она бы не сделала этого при других, потому что тогда сразу стало бы видно большое коричневое родимое пятно: половина на шее и половина на лице.
— Как прошли занятия, мисс Трудяжка? — Это самая нелепая вещь, которую я могла сказать.
— Да, из нас двоих я трудяжка. Ты могла бы тоже ей быть, Белль, и мы все это знаем.
Я мгновенно переношусь в спортзал. И по непонятным причинам начинаю думать о Тегане. О том, как он бежал со мной, потому что мне это было нужно.
 
— Ты улыбаешься? Почему?
Я отщепляю немного хлеба у Эм и кидаю его уткам.
— Я не улыбалась. — Или улыбалась? Зачем я улыбаюсь, думая о пытках в тренажерном зале и о Тегане?
— Да, улыбалась.
В тоже мгновение я ощущаю вину за то, что не рассказала ей о спортзале.
Я списываю все это на страх неудачи. Это типично для кого-то, пытаться скинуть несколько кило и облажаться. Но факт в том, что если кто-то захочет похудеть, он похудеет. Тем не менее, мне пришлось бы выслушать, что это всё неправильно, что со мной и так всё в порядке, и если она когда-нибудь увидит Тегана, то всему придет конец. Она никому не доверят, хоть я и сама не доверяю ему, но моя огромная стена сарказма не способна противостоять ее.
— Эм, я не знаю, почему улыбнулась. — И я не воздвигаю стену, поэтому, можно сказать, что я не лгу.
К счастью для меня, Эмили сдается, хотя обычно все не так просто. Мы кормим уток некоторое время, удостоверившись в том, что утята получают больше хлеба, чем взрослые, после чего она достает ноутбук из сумки, и мы покупаем музыку для наших айподов. Я более экономна чем она, потому что на мне огроменный счет, который нужно оплатить Тегану, и если я потрачу слишком много, то придется либо обманывать, либо просить деньги у родителей. Это не так страшно, они дадут их, но меня нельзя отнести к группе девушек-транжирок, поэтому их может заинтересовать, зачем мне нужны деньги.
После нескольких часов в парке мы решаем пойти ко мне домой. Если мы доберемся до дома раньше мамы, то мне не придется лицезреть поединок «Полетт против Эмили». Мы складываем ее вещи, когда я слышу знакомый смех.
— Тут жарко, как в Аду, а ты до сих пор во всем черном и свитере? Монро, только не говори, что ты собираешься быть одной из тех подростков, что заявляются в школу с пулеметом. — Билли приближается с несколькими парнями из нашей школы. Те трое не особо разговорчивы, но они никогда не останавливают его.
— Ты такой придурок, — усмехается Эмили.
Билли смеется, хлопая по руке Патрика, который тоже начинает смеяться. Думаю, ему нужно разрешение.
— Эмо-чики такие забавные. — Билли запинается. Ах, вот оно что. Да они пьяные. Я слышала, что они иногда приходят сюда и пьют под мостом, но я думала, что это происходит с наступлением темноты.
— А ты круглый осёл.
Билли игнорирует ее.
— А что на счет тебя, Пироженка? У тебя тоже это в планах? Или погоди, могу поспорить, ты приготовишь пулю для меня, да? Любовь заставляет людей делать безумные вещи.
Чувствую, как лицо становится красным. Это смесь смущения и гнева. Не уверена, какая именно эмоция сильнее. Что бы это ни было, это превращает меня в немую. Я не протестую о том, что не люблю его, и что он мне даже не нравится. Конечно, я не буду делать того, что заставит меня выглядеть еще более жалкой. Толстая девчонка в пролете.
— Отвали, ничтожество. Единственный человек, который любят тебя — это ты сам. Перестань самоутверждаться за счет Аннабель. Это выглядит жалко.
Я хочу обнять и прибить Эм одновременно. Удивительно, что она вступается за меня, но, с другой стороны, не пытается победить. Она лишь дает повод для еще большего дерьма от этих ребят.
Билли, смеясь, заваливает на землю. На этот раз Патрику не нужен толчок, чтобы присоединиться к нему. Вскоре они все смеются благодаря мне. Эм хватает меня за руку и утягивает прочь.
— Не сходи с ума! Просто уйди! — Вопит Билли сквозь смех. — Бедная Пироженка и Родинка. Вы ни на что не годны, но пускай, это не будет для вас помехой. По крайне мере, вы есть друг у друга! — Его голос отзывается эхом, пока мы движемся дальше. Я все еще слышу его, снова и снова.
— Они козлы, — говорит она, когда мы практически добираемся до машин.
— Ага. — И я не лучше. Я злюсь на себя за то, что позволила им докопаться до меня и за то, что не дала им отпор.