Военторг. Министерство наживы

Подходить к нему и заговаривать Ларин не спешил, тот вполне мог оказаться одним из тех, кому было выгодно представить смерть старпома как последствие кораблекрушения. Осторожно переговорив с одним из подвыпивших дальних родственников Медведкина, Лора выяснила, что этот мужчина – вроде давний приятель покойного, когда-то вместе проходили практику на флоте, потом переписывались, временами встречались. Зовут его Виктор Соболев, звание кап-лей, сейчас в отставке. Во всяком случае, он сам так отрекомендовался родственникам.
– Сказать можно все, что угодно, – справедливо ответил Лоре, узнав эту информацию, Ларин. – Надо будет для дела, я могу и советником римского папы назваться.
– А я римской мамой, – согласилась Лора.
Наконец на улице показался катафалк-микроавтобус. Гроб сопровождали двое флотских офицеров, явно не строевых, а «паркетных». Ларин близко не подходил, наблюдал за всем со стороны. Сопровождающие дали на подпись дочери покойного документы. И тут произошел неприятный инцидент.
– Почему он в цинковом гробу? – шагнув к катафалку, заявил кап-лей Соболев.
Один из флотских посмотрел на кап-лея, прищурившись.
– На него не стоит смотреть родственникам.
– Я требую открыть.
– Кто вы такой?
Оба флотских уже стояли плечо к плечу.
– Я его давний друг. И у меня есть подозрения насчет причин гибели Николая.
– Друг – юридически это никто, – прозвучало в ответ. – Такие вещи решают только родственники.
Сказав это, флотский тут же отошел к сестре и дочери, стал с ними шептаться. До острого слуха Ларина долетали обрывки разговора. Флотский напоминал о том, что со времени смерти прошло много времени, к тому же производилось вскрытие. Напоминал о том, что похороны проходят за счет Министерства обороны, а еще, от этого же ведомства, уже оказана материальная помощь. Потому и ответ ближайших родственников был однозначен. Мол, гроб вскрывать не стоит.
– Не по-христиански это, тревожить мертвого, – сказала сестра покойного, и все сельчане вместе с дочерью, практически не помнившей отца, с осуждением посмотрели на Соболева.
Кап-лей вроде смирился, больше ничего не требовал. После недолгого совещания решили поставить гроб с телом старпома не в доме, а в кладбищенской часовне, чтобы потом, с утра, когда приедет священник, сразу же отпеть его и предать земле рядом с могилами его отца и матери.
Один из флотских куда-то позвонил. Вскоре прибыл участковый полицейский, они пошептались, и только тогда катафалк вместе с флотскими покатил в направлении к железнодорожной станции.
– Ты посмотри, как этот лейтенантик-участковый старается делать вид, будто просто приехал на похороны. На самом деле его приставили смотреть за кап-леем, чтобы чего не учудил. Все-таки мы не зря приехали, – сказала Лора. – Смотри, смотри. Вон, участковый пошел на кладбище часовню проверять.
Стемнело. Ярко горел свет в доме Медведкиных, из открытого окна долетали голоса подвыпивших участников похорон, кто-то даже попробовал затянуть песню. Но его быстро призвали к порядку. Кап-лей вышел на крыльцо, осмотрелся, юркнул в сарай и вскоре вышел оттуда, прикрывая что-то полой куртки. Скрипнула калитка, и Соболев, держась поближе к заборам, двинулся к кладбищу.
– И мы следом, – шепнула Лора. – Только не засветись. Парень-то умелый, спецназовец.
Ларин с напарницей дождались, пока кап-лей в отставке переберется через кладбищенскую ограду, и только после этого вышли на улицу. Лора постояла у ограды кладбища, всматриваясь в темноту. За малюсеньким окном часовни чуть заметно полыхал огонь лампадки, затем что-то вспыхнуло ярче, негромко загудело. За пыльным стеклом заполыхало призрачное голубое свечение.
– Прямо мистика какая-то, – произнесла Лора. – Привидений нам еще не хватало.
– Привидений не существует, – проговорил Ларин, перебираясь через ограду и помогая перелезть через нее Лоре.
Немного не доходя до часовни, они чуть не споткнулись об участкового, тот лежал поперек безымянного могильного холмика, оглушенный, связанный, с заклеенным скотчем ртом, но явно был жив, дышал через нос. Самое странное, что «табель» оставался при нем, ручка торчала из кобуры.
 
– Однако, – только и сказал Ларин.
– Интересно, он за «наших» или за «фашистов»? – спросила Лора, имея в виду кап-лея.
Вдвоем они подкрались к окошечку часовни, заглянули в него. Тускло горела лампадка. На полу гудела, полыхала синим огнем паяльная лампа, из-под крышки цинкового гроба торчала отвертка, которой явно пытались его вскрыть, растапливая припой жаром лампы. А вот кап-лея нигде не было видно.
Ларин резко обернулся, почувствовав опасность. Но даже толком не успел рассмотреть, что произошло. Что-то тяжелое ударило ему по голове, и он моментально вырубился.
Когда Андрей открыл глаза, Лора стояла перед ним на коленях и легонько била по щекам, приводя напарника в чувство. Неподалеку высился кап-лей Соболев, сжимавший в руке пластиковую бутылку, наполненную песком. Как понял Ларин, ею он и ударил его по голове.
– Всегда лучше сначала поговорить, а потом уже бить, – раздраженно произнесла Лора, оборачиваясь к Соболеву.
– Я понял немногое, но главное, что вы не из этих, – он явно имел в виду флотских, сопровождавших гроб. – Я думаю, его убили.
– Нас тоже интересуют обстоятельства гибели старпома, – сказал Ларин, поднимаясь с кладбищенской земли.
– Не знаю, кто вы, но враг моего врага – мой друг. Надо вскрыть гроб, иначе не поймем, – предложил кап-лей.
– Согласны, – сразу за двоих ответила Лора.
Гудела паяльная лампа, капал на земляной пол старой часовни растопленный припой. Соболев ловко орудовал отверткой, приподнимая оцинкованную крышку. Наконец она отошла.
– Постой, на всякий случай, на стреме, – бросил напарнице Андрей.
Женщина удалилась на улицу. Мужчины открыли гроб. Ларин подсветил фонариком мобильника. Внутри покоилось голое тело Николая Медведкина. Его скомканная военно-морская форма лежала в ногах. На теле явственно виднелись следы от сильных ударов. Из небрежно пришитого скальпа торчали неаккуратные стежки черных ниток. Ларин сделал несколько снимков на камеру мобильника.
– Может все-таки это следы ударов, полученных при кораблекрушении? – предположил он.
– Ага, а сквозной огнестрел на правом предплечье – тоже следы волн? – не согласился Соболев.
– Тихо, – прошептала неожиданно объявившаяся в часовне Лора.
Паяльная лампа погасла. Стало слышно, как на кладбище пиликает мобильник.
– Это у участкового, – тут же определил Ларин. – Уходить надо, – он вышел за дверь и тут же чертыхнулся.
По аллейке от ворот – от машины к часовне уже спешили те самые двое флотских. Один из них прижимал к уху трубку. В синеватом свете экрана его лицо казалось мертвым.
– Заснул он там, что ли? – сказал его напарник.
– А чего, нажрался и спит… – флотский осекся, глянул на часовню. – Туда давай, – проговорил он и бросился бежать, на ходу вытаскивая пистолет и наворачивая на его ствол глушитель.
Ларин глянул на кап-лея.
– Ты им свое настоящее имя сказал?
– Я ж не думал, что все будет так серьезно, – ответил Соболев. – Вы уходите, а я знаю что делать, – сказав это, кап-лей беззвучно растворился в кладбищенской темноте.
Ларин с Лорой метнулись к ограде, захрустели кусты. Вслед им раздались приглушенные хлопки выстрелов.
– Куда ты? – спросила Лора, когда Андрей определил движение к машине флотских, стоявшей напротив ворот кладбища.
– Беги к нашей машине. Подхватишь по дороге на райцентр.
Лора спорить не стала. Знала, что без четкого плана Ларин не стал бы рисковать.
Андрей присел у переднего колеса, вытащил перочинный нож и проколол покрышку. Воздух с предательским шипением стал выходить наружу.
– Вон он, гад! – закричал один из флотских.
Ларин не стал терять время на то, чтобы прокалывать второе колесо, нырнул в кювет и побежал вдоль дороги. За ним погнались, захлопали выстрелы. Но стрелять на ходу из пистолета – дело сложное. Наверху – на шоссе блеснули фары машины. Андрей взбежал на откос, прыгнул в предусмотрительно распахнутую Лорой дверцу. Взревел мотор.