Бастард и жрица

Я пыталась представить, какой была матушка Этера в юности. Такой же холодной и бессердечной, как сейчас? Или она чем-то напоминала отцу меня саму, ведь недаром он произнес те странные слова.
А другие сестры, что уже прошли посвящение? Возможно, я просто себя накручиваю и выдумываю страшилки, но мне казалось, что жриц будто подменяли – они становились холодными и отрешенными, а глаза переставали гореть. Я ведь помнила, какими эти девушки были раньше! Почему они словно отгородились высокой каменной стеной от всего мира?
И почему суть этого обряда тщательно скрывается? Чем больше я об этом думала, тем беспокойней становилось на душе. Все мы боимся неизвестности – это как смотреть в темную бездну под ногами, не зная, что там прячется.
Одни вопросы без ответов.
Я тихо встала – все равно сна никакого – и накинула шаль. Тяжелая, из темно-бордовой шерсти, она досталась мне от матери. Порой казалось, что это ее нежные руки обнимают меня за плечи.
Тихим шагом я прошла в отцовскую мастерскую. Для этого пришлось миновать узкий коридор и двери своих домочадцев. Дома искателей располагались в толще горы, выходя окнами наружу, ведь нам тоже нужен солнечный свет. Жилища и ходы пронизывали скалу, как муравейник, а еще говорят, что в незапамятные времена их рыли великаны. Даже не знаю, верить этому или нет.
В мастерскую я могла ходить, когда угодно, и брать все, что угодно. Это место давно стало для меня особенным: здесь я проверяла границы собственных сил. Одной из моих прямых обязанностей было наложение чар на камни, наделение их особыми свойствами. Большинство амулетов шло на продажу арнерианцам, в особенности нашим соседям лестрийцам. Мы меняли самоцветы на плоды их полей и садов: горная земля всегда была сурова и неплодородна.
Еще мы обменивались с детьми вод и лесов. Говорят, у последних кожа зеленая, как трава, а глаза ярко-желтого, кошачьего цвета. А у первых за ушами есть жабры, и от них вечно несет сырой рыбой. Но, к сожалению, проверить это мне пока не довелось. Да и вряд ли когда-нибудь удастся.
Ну вот, снова печальные мысли вернулись. А с ними и воспоминания о мужчине, которого мне лучше бы никогда не знать. Зверь-из-Ущелья забрался слишком глубоко мне в сердце, словно у меня с самого начала не было перед ним ни шанса. Куда уж там наивной дурочке…
Я бережно сняла шаль и постучала кончиками пальцев по светильнику. Не прошло и нескольких мгновений, как в глубине его зародился мягкий медовый свет, озаряя все помещение наподобие маленького солнца.
Пришла я сюда с определенной целью – я уже знала, что подарю Тире на свадьбу. Озарение было похоже на вспышку молнии, и я загорелась идеей. Правда, раньше я ничего подобного не делала, но сегодня долой сомнения, зависть и печаль! Сделаю подруге самый лучший подарок – женский амулет для деторождения. Ведь дети – наша главная ценность и самая большая боль.
Печаль затухающего народа, который медленно, но верно перестает плодиться. Многие верят, если мы будем усердно молиться, то Матерь Гор пошлет благословение, и мы воспрянем. Антрим снова станет многочисленным и шумным, как и сотни лет назад. Дети перестанут умирать в утробе или сразу после родов, а женщины и мужчины исцелятся от тяжкого проклятья.
Отец говорил, что все это происки детей равнин. Они каким-то образом нашли способ отомстить за то, что наша богиня отняла их магию, и теперь искатели вымирают. Но я не верила в эту глупость.
Порывшись в сундуке, я извлекла одну из последних отцовских работ. Покрутила в свете кристаллической лампы незаконченную серебряную подвеску в форме цветка с розовым топазом в центре.
Сняла с дальней полки шкатулку и достала россыпь мелких кварцев с включением тонких золотых нитей, их называли «волосами богини». Женские камни сюда подойдут как нельзя лучше.
На столе скопилась металлическая стружка, и я аккуратно стряхнула ее тряпочкой. Долгие часы наблюдений за трудами отца и брата не прошли даром – я многое умела. Искатели вообще часто подменяли друг друга, когда требовались свободные руки. Безделье у нас не в почете.
Шесть круглых камней идеально легли в пустующие гнезда на лепестках, и я закрепила их инструментом. Медленно и аккуратно сошлифовала острые края и заусенцы, выделила чернью рельеф.
Цветок заиграл, как живой. Даже аромат невесомый почудился, так пахнет весна на склонах гор.
А потом я запела заветные слова из самого сердца, сплетая их с мелодией земных глубин, прося милосердную Матерь о помощи. В груди разрасталось тепло, сила струилась под кожей.
Ты ведь слышишь меня, правда? Не можешь не слышать.
В день свадьбы я подарю амулет подруге, своей дорогой Тире, и она станет еще счастливей. Надену его невесте на шею и обниму на счастье, и, может, ее радость сможет хоть немного меня согреть.
Слезы покатились по щекам, руки упали на колени плетьми.
Я рыдала и не могла остановиться – боль рвала грудь острыми когтями, выворачивала наизнанку. Держалась до последнего, но нарыв созрел и вскрылся, выворачивая ребра и все, что скопилось под ними.
Как же так? Нельзя мне плакать, иначе камни напитаются не любовью и радостью, а горем и отчаяньем. Свои чувства надо держать под замком. Я жрица и не могу позволить себе эту слабость.
Но я и была слабой. Эгоистичной. Вечно потакала своим капризам.
Прав отец и права матушка Этера. Но все равно так больно… Невыносимо.
И чужая радость как соль на открытую рану.
Дав себе пару пощечин, я отдышалась и продолжила работу. Голос охрип, но по венам бежал искристый золотой жар. Он вливался в металлические лепестки, и те расправлялись, дрожали, камни довольно гудели, выпивая мою силу, читая намерения.
Я справлюсь.
Я не подведу тебя, Тира.
 
Глава 11. Чувства бастарда
Реннейр
Мы усиленно готовились к походу. Разведчики – лучшие и самые надежные ученики, все это время по крупицам собирали информацию о Топорах: где их последний раз видели, с кем водились. Удалось схватить пару подельников из местных, но те даже под пытками не смогли дать ответ – банда хорошо прятала свои секреты.
Искатели, в свою очередь, обещали выделить несколько крепких ребят для моего отряда. Конечно, то, что разбойники как-то обходят их охранные амулеты и заметают следы, усложняет дело, но после войны меня уже ничто не пугает. Недаром меня прозвали Зверем – вытащу их из норы, где бы они ни прятались.
И сейчас, пока солнце не начало припекать, я гонял ребят по утоптанной площадке. Демейрар тренировался подчеркнуто отдельно. Иногда я ловил полный раздражения взгляд брата. Его бесило, что отец отправляет его, изнеженного маменькиного сыночка, ловить каких-то отморозков в горы, которые он терпеть не может. Как и то, что придется отправиться в поход под моим началом.
Я невольно усмехнулся. Для гордости наследника подчиняться бастарду – это сокрушительный удар. Наверное, ему стоит все-таки посочувствовать.