Браслет (СИ)

— У тебя больше трех пальцев на руке, Роберт! Или другие не работают?!
— Все работает, Венечка, — Роберт шуршал фольгой, натягивая на член презерватив. — Сейчас, сейчас, — и вошел в завизжавшего Веню, не ожидавшего такого вероломства и обезумевшего от боли.
— Ааа! В живого человека членом тыкать! — Веня закрутил задницей, пытаясь с вертела сняться. — Прекрати сейчас же, мне больно!
— Это следующий этап гейского минета, Венечка, — прошипел Роберт, задыхаясь от наслаждения. — Ищу большим, самым большим пальцем простату, расслабь попу, скоро станет очень хорошо. Поверь мне, сладкий.
Пришлось поверить, выбора все равно не было. Веня кряхтел от боли, жмурился, смаргивая невольно выступившие слезы, и утешал себя, что Рембо бы его жертву точно оценил, как пить дать, проникся бы и зааплодировал стоя. Но Роберт не обманул, вскоре стало сладко и жарко — Веня покрылся пленкой пота и ответил на поцелуй страстно, поглаживая плечи Роберта пальцами в презервативах, остальные, чтоб не мешались, сжав в кулаки.
— Хорошо тебе? — спросил хрипло Роберт, двигаясь неторопливо и мерно, заглядывая трепетно в его подернувшиеся пленкой удовольствия глаза. — Мне вот очень хорошо, как ни с кем еще не было, Венечка.
— Ааагаа, — простонал Веня и приказал: — Быстрее делай минет!
Роберт ахнул от такого приказа, забросил его ноги к себе на плечи и начал мощно вбивать его в постель под всхлипы и крики Вени. Кончив с хрипом, Роберт спустился и закончил феерический минет, с удовольствием проглотив то, что, по мнению Вени, нужно было выплюнуть. Так что брезгливый Веня шлепнул того по губам, когда тот потянулся его поцеловать и приказал:
— Зу-у-у-бы почисти. Целовать не буду, — и раскинулся расслабленно на постели. А когда Роберт почистил зубы и вернулся, Веня поцеловал его сам и доверчиво признался: — Мне понравился гейский минет, Роберт. Но больше сегодня не хочу, попа болит.
— Тогда петтинг, сладкий мой, — Роберт притянул его к себе и блаженно промычал: — Как же мне повезло, Венечка! Ты такой отзывчивый, стонешь по-настоящему, а не притворяешься.
Полночи еще посвятили петтингу: Роберт соединял их члены вместе, клал руку Вени на них, обнимал его руку большой своей и доводил Веню до оргазмических судорог, жадно целуя, потом поднял слабо отпинывающегося Веню, отнес в душ, помыл, смазал попу и уложил спать, крепко обняв.
Наутро Веню разбудили поцелуем и чашкой кофе. Роберт сиял глазами, сидя около него на постели в халате.
— В первый раз ношу любовнику кофе, веришь, Венечка? Все, я передумал, ты будешь жить со мной.
— Спасибо, — Веня принял чашку, отпил напиток богов, но предложение с достоинством отклонил. — Нет, Роберт, мы же все обсудили, я хочу жить один.
— Рембо жил с Верленом, — задумчиво сказал Роберт, глядя в окно и поглаживая его ногу под одеялом. — Это я так, к слову. Так что?
Веня почесал голову, запоздало вспомнив, что Рембо и на самом деле жил с Верленами, и, вздохнув, сказал:
— Ладно, только мне за вещами съездить надо. И! Мне нужна отдельная комната! У меня огромная аура!
— Да, Венечка, будет тебе отдельная комната для твоей огромной ауры, хоть целый этаж займи, — Роберт улыбнулся нежно. — Вставай, позавтракаем и поедем тебя содержанцем делать: приоденем для начала.
После завтрака Веня проверил пропущенные звонки, позвонил волнующейся Николь и честно сказал:
— Все прошло хорошо, Никочка, не волнуйся. Что? Неет, только минет и петтинг. Сейчас поедем одежду мне покупать. Что? Зачем мне часы?
— Правильно говорит Николь, — напрягшийся и неэтично подслушивающий Роберт подскочил поближе. — Тебе нужны часы, мой сладкий, для антуража. Дашь поговорить с Николь? Она и моя подруга тоже, — чмокнул Веню в губы, забрал телефон и настороженно сказал, отходя от Вени подальше: — Николь, ну чего ты лезешь, а? Я же сказал Саше, что не обижу Веню, — зажмурился недовольно и отставил телефон подальше от уха — оттуда несся ультразвуком визг Николь. — Не обижу, сказал! — засопел обиженно и подбежал к Вене: — Поехали?
 
Многочисленной одежде Веня не обрадовался — к чему такое расточительство, собственно? У него и своей одежды полно, в супермаркет вовсе не нужно ходить в парадной, можно в старой идти. На часы, которые собирались убрать драгоценный персидский браслет с левой руки, Веня фыркнул и решительно помотал головой:
— Нет, Роберт. Ни к чему это. И одежды слишком много, будем считать, что содержание меня на три месяца вперед покрыто.
Роберт завис пораженно с кредиткой у кассы, положил руку на сердце и с чувством сказал:
— Я в прошлой жизни, наверное, сделал что-то очень хорошее, спасибо тебе, карма!
Но часы купил, только еще дороже, шепнул, надевая их на правую руку:
— Это бонтонно, Венечка, носить на правой руке. Французы постоянно так носят, видишь, ремешки снимаются, а к кольцу крепится цепочка, можешь носить на цепочке, как… как Рембо, например.
Веня загорелся глазами: ах, как верно! Теперь облик Рембо завершен! Повезли его теперь не в ту квартиру, где он провел ночь, а в особняк Волкова, где отвели, на самом деле, целый этаж для его репетиций. Веня поахал восхищенно, зашел в комнату, где, ему было, сказано, была глухая звукоизоляция, закрыл за собой дверь. Огляделся, чувствуя, что теперь готов заявить Рембо в его дантовском аду без оглядки на соседей, что вживется в его образ и достоин роли, и заорал во всю мочь легких:
— ДААААААААААААА! — выглянул с опаской за дверь, где ждал его Роберт, приплясывая на месте от нетерпения, и спросил: — Это не слишком громко было?
— Ничего не услышал, Венечка. Ну, подходит?
— Подходит, — Веня довольно кивнул, подхватываемый Робертом за талию. — А куда мы?
Роберт, целуя его в шею, зашептал вместо ответа бессмертные строки Верлена:
Во мне живет любви безвольный маниак:
Откуда б молния ни пронизала мрак,
Навстречу ль красоте, иль доблести, иль силам,
Взовьется и летит безумец с жадным пылом.
Еще мечты полет в ушах не отшумит,
Уж он любимого в объятьях истомит…
— Что? Опять? — привыкший чередовать в отношениях плотские утехи с духовными с перевесом последних, изумился Веня. — Может, лучше сходим в музей?
— Потом можно и в музей, — загораясь сумрачно лицом, шептал Роберт, стягивая с него на ходу одежду и подталкивая к спальне. — Венечка, ну давай же, ты ведь мой содержанец, забыл?
— Но не раб! — с холодным достоинством отвесил Веня, тоже, впрочем, возбуждаясь от поцелуя и жаркого шепота. — И без анального секса!
— С гейским минетом, сладкий мой, — сказал Роберт, поднимая на руки и ускоряясь. — Но сегодня — несколько раз! Я весь горю!
Горел Роберт страстно — Веня оценил, рыдая под ним и содрогаясь в оргазменных конвульсиях, но после третьего раза пяткой дал ему в лоб и прошипел:
— Хватит! Моя простата ноет уже! Хватит, я сказал! — а потом задумчиво спросил, трогая свой зад: — А чем анальный секс отличается от гейского минета? — с подозрением прищурился, Роберт тут же подскочил бодро с постели, надел халат и согласился поспешно:
— Хватит, ты прав, хватит! Пообедаем, сладкий мой, и поедем в музей. Какой хочешь?
По Третьяковке Веня мрачно хромал, шипя от боли, на сжавшегося содержателя смотрел зверем — интуиция подсказывала, что дело тут нечисто. В одном из залов отошел от Роберта подальше и открыл гейский форум, чтобы почитать об анальном сексе и сверить со своим опытом. Прочитал, закипел от злости, топнул ногой и болезненно простонал — обманул его похотливый содержатель! Вспомнил слова Эссара Эммануэля: «Если спорите с дураком, значит, дураков уже двое». Так что спорить не стал, прошипел злобно, что ему нужно в туалет. Одному! Одному, я сказал!!! Роберт испуганно отшатнулся и заморгал, а его телохранители воззрились на Роберта, будто очень удивились — ну еще бы, не каждый раз его, наверное, на лжи ловят.
А из туалета вышел быстро на улицу и поехал на метро домой, радуясь, что носил с собой ключи от квартиры. Все, хватит с него опыта содержанцем, Рембо на своем девятом кругу дантовского ада может подтвердить — чувственный опыт Вени обогатился, содержанцем полтора дня пробыл, все, галочку можно поставить.