Седьмой Круг. Свой Путь (СИ)

Час вечерней кормёжки неминуемо настал и по команде Дрейка Лео снова отвернулся от двери. Этот обход продлился заметно дольше, поскольку еду и воду раздавали и всем прочим узникам, среди которых Леонард был последним. Наконец, характерная возня в коридоре кончилась, и за удаляющимся звуком шагов последовало всеобщее пированье, заполнив подземелье необузданным чавканьем. И молодой маг бросился к своим деревянным мискам, опустошив обе одним махом.
Едва теплое и склизкое варево показалось ему изысканным ужином, достойным царских особ. Урчание в животе так и не прекратилось, но больше не отдавало болью.
Они не говорили до тех пор, пока время перевалило за полночь. Но когда Дрейк каким-то образом определил нынешнее положение Небесного Сердца, то опять запищал в голове Леонарда:
«Пора! Возьми минерал и положи себе под язык!»
– Чего?! – изумился Лео. – Опять шутить вздумал?
«Нет же! Делай, как я говорю, – уверял голос. – Уж так мы точно справимся…»
– Ты уверен? – переспросил Лео, покрутив пальцами красный камушек. – С ними и так можно?..
«Поверь мне, я не намерен дурачиться, если речь идёт о моём… о нашем освобождении, – торопливо объяснял Дрейк. – Было бы здорово, если бы ты доверял мне капельку больше».
– И с чего бы вдруг?.. – фыркнул Леонард.
«Так будет проще нам обоим, – откровенно ответил Дрейк. – Не сомневайся, если бы ты не был мне нужен, я давно бы убил тебя, не задумываясь. Ты даже не представляешь, с кем имеешь дело, юнец...»
Слова эти врезались в ум Лео, и прежде, чем приняться рассасывать минерал, он хорошенько подумал над ними.
– Хочешь сказать, моя смерть может тебе навредить? – витиевато справился маг у Дрейка.
«Ещё как, о юный мой спаситель! – торжественно заявил голос. – Даже не представляю, что случится со мной, если тебя прикончат. И покуда по воле судьбы мы с тобой пребываем в одном теле, я готов буквально разорвать всякую желающую навредить тебе сущность на этом Мировом Круге!»
– Звучит неплохо, – неоднозначно пожал плечами Лео.
«Больше того, я готов пообещать… нет! Поклясться тебе, что когда я обрету собственное тело, ты сможешь попросить меня, о чем угодно! – разошелся голос внезапно. – Ведь Дрейккрастиан Изенуар никогда не забывает тех, кто помог ему! Об удаче твоей будут ещё слагать легенды! Только прошу, хватит вертеть его в руках. Засунь себе этот гицианит в рот, а уж потом будем болтать хоть до самого утра…»
И бурный напор, и горячие обещания Дрейка смогли убедить Леонарда. Маг хотел было обтереть кусочек минерала об рукав, но тут же понял, что вся его одежда успела уже насквозь пропитаться гадостью и поганью темницы. Исключительно ради приличия он помусолил камушек своими перепачканными руками и, скорчив привередливую гримасу, последовал наставлению голоса в голове.
– И что дальше? – шепеляво и всё ещё недоверчиво спросил Лео, обсасывая горький минерал. – Как это нам поможет?
«Жди теперь, – сказал Дрейк серьезно. – Скоро прибавиться сил. Но будь готов к тому, что за это придётся заплатить…»
– Будто бывает по-другому… – поморщился Лео.
«А теперь лучше ляг и сосредоточься, – приказал голос. – Думай о предстоящем деле. Не отвлекайся на всякую ерунду».
И маг послушался. Он растянулся на неудобной своей лежанке и вдумчиво стал смаковать безвкусным теперь камнем.
В следующий час особенного ничего не случилось. Как и положено – дважды прошел надзиратель, громко шмыгая носом и по пути издевательски подшучивая над заключенными. Всё это время Лео лежа вспоминал о том, что довелось ему прочесть в книжках на тему гицианитов. Там упоминались они нечасто, поскольку в кузнечном ремесле совсем почти не использовались. Но кое-чего всё же приходило на ум. Редкие строки о небывалой силе камней, что способна заставить колдовать даже смерда. Но лишь на короткое время, за которым неотвратимо наступит долгое и унизительное бессилие. Большего он о них не знал.
– Ты точно ничего не перепутал? – скептически уточнил Лео, не чувствуя в себе изменений.
«Не переживай, – хмыкнул Дрейк. – В этих штуках я отлично разбираюсь. Уж больше твоего их успел повидать».
 
– Как скажешь, – нахмурился Лео и вернулся к своим раздумьям.
Новый обход завершился. И следующий настал будто бы слишком быстро. И Лео вдруг пожелал вскочить на ноги, принявшись ходить взад-вперёд, всякий раз натыкаясь на скверно пахнущую бадью с отходами своей жизнедеятельности. Как рассказал Дрейк, её ни разу ещё не меняли, покуда надзиратели и их управитель опасались заходить к нему в камеру. Эти смышленые подлецы подозревали в нём небывалую силу, от того ограничивались исключительно осторожными, боязливыми наблюдениями с другой стороны двери.
Осторожными пинками затолкал Леонард ведро подальше в угол и сильно зажмурился, вообразив, какой же дрянной исходит от него запах, и подметив, как же хорошо, что за время своего пребывания здесь он успел к нему привыкнуть.
«Ну, началось, – хихикнул Дрейк в голове. – Теперь уж тебе не о чем сомневаться…»
– Это гицианит? – Леонарда бросило в жар. – Чувствую, что могу снести эту поганую дверь одной левой!
«Побереги силы, умник! – унял его Дрейк. – То ли ещё будет…»
– Да, да, – закивал Лео. – И когда начнём?
«До первых лучей Небесного Сердца ещё далеко, – ответил Дрейк. – А пока, не мни из себя невесть чего. Расслабься. Прижми задницу. Ты должен держать себя в руках. Скоро сильнее понесёт...»
Вдохновленное силой гицианита, замаршировало время. И от нетерпения захватывало дух, а ожидание больше не казалось тягостным. Лео стал думать больше, внимательно слушая Дрейка. Раз за разом повторял он дотошно про себя детали плана, что голос поведал ему, и зубрил, проговаривал, оттачивал в воображении до мельчайшей точности.
И мысли текли ровно, нескончаемым, плавным потоком. Всё было продумано безупречно, и нельзя было оплошать. И будто бы задачка – всего лишь сбежать из Дома Скорби, из места, откуда ещё никто не сбегал – являлась дельцем плёвым, и давно уже была решена. Леонарду казалось, будто бы он уже справился с этим когда-то. И у него получилось хорошо, а значит, получится и сейчас. Смятение больше не властно было над молодым магом, а непоколебимая решимость его не знала границ.
Хоть и не находил себе места где-то в глубине души Лео, но снаружи вёл себя сдержано. Теперь претворялся он спящим и без команды Дрейка: тонкий, острый слух позволял ему засечь приближение часового самостоятельно. И всё прочие его чувства вышли за пределы возможного. Темнота не стесняла больше глаз, каждый шорох рассказывал целую историю, а пальцы чувствовали снующих где-то за стенами крыс, когда дотрагивались до серых камней.
Леонарду нравилось быть таким – совершенным и могущественным. Ничего больше не волновало и сомнения позабылись. Всё теперь чудилось легким и подвластным, а невыносимое заключение обратилось какой-то забавной, детской игрой. И Дрейк радовался этим чувствам, которыми Лео больше не противился делиться с ним.
Леонард определил, что караульный сменился, уловив запах нового тела. И Дрейк сказал, что занялась заря. Пришла пора действовать.
Когда завершился обход, маг выплюнул гицианит в ладонь и с силой принялся вычерчивать им ровный круг на полу, как учил голос. На краях круга он подрисовал пять символов Изуаморы, позволив Дрейку вести его руку. Изящно из-под неё появились замысловатые, ветвистые знаки, поблескивая, словно свежий снег в ночном свете.
Последний символ прикоснулся к окружности и колдовской очерк, всполохнув, засиял ярче. Дрейк подсказал, как аккуратно разбросать звериные зубы и тенецвет внутри. Всё, что осталось теперь – зажечь свечу.
Через узкую щель в двери Лео просунул её и, ненадолго усмирив свою волю, вновь доверился Дрейку.
Сван-Гаро!
Не своим голосом проговорил маг и вздрогнули стены, а пламя ближнего факела на стене коридора рваными рывками стало тянуться к его камере.
Сван-Гаро!
Повторил он громче, и задребезжали железные двери: заключенные, как один, кинулись к ним, вдыхая давно позабытый ими запах магии.