Седьмой Круг. Свой Путь (СИ)

– Зачем он тебе? – маг ощерился и напрягся.
– Он из господ, а значит, сегодня умрёт! Чего тут не ясно? – не в себе был чернобородый смерд и бешено стрелял одурелыми глазами. – Смерть всем высокородным! Смерть!
– Только свою смерть вы здесь встретите… – кровожадной, зловещей улыбкой одарил их Лео и завертел головой, высматривая окружающих их с Бьерном крестьян.
Но не успел сомкнуться круг нападавших. Как послушные марионетки, стали они колотить, протыкать и рубить тех, с кем прибыли сюда, не разбирая больше, где друг, а где враг. А те, кого не коснулись властные чары, опешили и, шатаясь, могли только и делать, что отбиваться.
Резко крутанулся чернобородый и, рассвирепев не на шутку, стал пожинать косой головы, челюсти и конечности своей паствы. Лезвие его орудия одинаково ладно справлялось отсекать и уши, и пальцы, и худые руки, и ноги, и шеи; повергая, роняя на землю, заставляя истекать кровью одного смерда за другим. Кто-то успел ткнуть его вилами в бок, но взбудораженный предводитель не смел униматься. Он замахнулся сверху и лихо вонзил косу под шею своего обидчика. А когда резко дернул её обратно, то едва ли не разделил бедолагу пополам.
Пока исступлённо он бился, другой из смердов резанул серпом у него под коленом; по затылку звучно прилетело тугой палкой. Чернобородый повалился на землю, но не сдавался: крутился, отмахивался, пинал неповрежденной своей ногой. Как разъярённые пчелы, кинулись на него смерды всей оравой, забивая и закалывая до смерти, вспахивая его лицо и живот, словно какую-то грядку. Мирные, возделывающие инструменты стали сегодня смертоносным оружием. Глупым, тупым, но столь эффектным и эффективным в исполнении смерти. И гадкие, мерзкие увечья оставались за их ударами, всякий раз неотвратимо унося жизни несчастных, чьи головы подверглись сегодня веянию злой воли.
За озверелым месивом наступила тишина. Ожесточенная бойня кончилась, обратившись уродским холмом раскуроченных тел. В живых остались лишь четверо крестьян. Эти сошли с ума основательно, стоя перед ужасающей горкой из растерзанных, изодранных трупов. Побросав инструменты, они ринулись в отступление, не оборачиваясь, перегоняя и толкая друг друга. Ни одному из них не вернулся больше здравый рассудок. До самого конца их жизней.
Вытаращил глаза и раззявил рот Бьерн, обронив меч. За свою жизнь он успел побывать в передрягах, при том и немаленьких, но наблюдать что-то похожее… И из его головы этот ужас не выбрался бы никогда. Всё же он был благодарен Лео за своё спасение, но боялся его теперь до судорог в животе. Перед ним стоял не тот мальчишка, какого позволил кузнец забрать у него неделю назад. Хладнокровный, безжалостный убийца, способный умертвить так, что невозможно было спастись.
Лео пошатнулся. Голова закружилась, темнота спустилась на глаза и тонкой струйкой носом потекла кровь.
– Ты как? С тобой всё хорошо? – забеспокоился Бьерн, глядя на позеленевшего ученика. – Тебе отдохнуть бы…
– Не стоит, – Лео обтер лицо грязным рукавом. – Могут прийти и другие…
– Да ты на ногах еле держишься! – запротестовал кузнец. – Прекращай давай...
«Слушай своего мастера. Он прав, – вступился Дрейк и сознание Лео затуманилось. – Ты надорвешься… уже надорвался. Твоя плоть трещит по швам. Хватит!»
Леонард не желал слушать ни одного, ни второго. Хоть сущность внутри и могла дать ему сил, но ресурсы его собственного тела истощились. Недалек он был от смерти и лишь остатки минерала внутри поддерживали его на плаву. Разрушительная мощь, какой поделился с ним Дрейк, была губительна для человека. И в этот раз Лео дал лишка, не ведая, какой будет плата за подобное колдовство.
«Прекрати насиловать себя! – заверещал Дрейк. – Ты угробишь нас обоих! Больше я не позволю тебе…»
«Заткнись», – попросил его Лео в уме и истерически захохотал снаружи.
Навязчивая истома давила на плечи, прижимая к земле. Бьерн сообразил вынести стул и Лео тут уже устало свалился на него. С трепетом Бьерн завертелся рядом, прикладывая прохладные мокрые тряпки к жаркому лбу ученика, таская ему воду и разбавляя её кое-какими снадобьями.
 
Клевал носом и боролся со сном Лео, надругаясь над своей волей, совершая невозможное. Но не смел он сомкнуть глаз, оставив кузнеца в одиночестве.
И даже Дрейк поразился его непокорному духу.
Маг в черном с отрядом пересёк Мордгард. Их путь преградила битва.
Городская стража с трудом оборонялась от бесшабашной челяди. Дорога усеяна была трупами. Повсюду копошились оголтелые крестьяне, вопя; поджигали дома знатных, буйно выламывали окна и двери.
– Не вмешивайтесь! – приказал маг в черном своим подопечным. – Трибунал разберётся с этим. Мы должны прорваться…
Вынуждено они отступили в город и блуждая среди узких улиц, стали искать обход. Лошадей пришлось оставить. Дом Скорби был уже близко, и во что бы то ни стало, они спешили добраться туда, как можно скорее.
Поплутав среди переулков, они справились у какого-то выбежавшего на улицу трактирщика о другом пути. И он рассказал им, но они теряли драгоценное время.
Перейдя на бег, они поспешили дальше.
– Давай уже своё пиво, – улыбнулся Лео сухими губами.
Довольный Бьерн вручил ученику свою любимую большущую кружку.
Пей, пей, – беспокойно настаивал учитель. – Раз уж есть у тебя не выходит…
– Знаешь, я рад, что мы встретились, – сказал Леонард пригубив. – И тому, что ты познакомил меня с этой гадостью поближе. – Он снова улыбнулся. Чувства к нему возвращались. – Поверь, я не жалею ни о чём. Это были лучшие деньки в моей жизни…
Бьерн раскраснелся, потоптался на месте в небывалом возбуждении. Оно и позволило ему открыться, впустив в сердце чутка теплых чувств.
– Да и я ведь тоже… очень рад, – мягко и ласково признался кузнец. – Даже и не ждал, что может быть так…
– Как думаешь, скоро они за мной явятся? – устало взглянул на мастера Лео. – Теперь-то небось поместят в какое-нибудь особенное место.
– Не знаю, – угрюмо обронил кузнец. – Почему бы нам просто не бежать, пока ещё есть время?
– Я даже встать-то не могу, а чтоб залезть на лошадь… – помотал головой подмастерье. – Да и куда? Они ведь будут искать повсюду.
– Мы обязательно что-нибудь придумаем! – завелся Бьерн. – Больше я не позволю забрать тебя, хоть мне придется добраться до самого короля или до вашего этого… как его… ректора! Уж лучше буду драться с ними до смерти!
– Да брось ты. Ни к чему оно, – хотел отмахнуться Лео, но рука не поднялась. – Я уже был обречен, как только ступил за порог академии.
Бьерн ничего не ответил.
– Расскажи мне луче, что тебе удалось узнать у герцога обо всём этом, – попросил маг.
– Немногое, – насупился Бьерн. – Он сказал лишь, что за тобой следили всё это время. Кто отдал приказ – неизвестно.
– А старикашка-маг? Разве не он за этим стоял?
– Нет, это вряд ли, – кузнец почесал затылок. – Скорее всего, он исполнял чей-то приказ. Но теперь он исчез. И никто о нём ничего не слышал.
– Занятно это, – выдохнул Лео, медленно моргнув, и выпил ещё.
На убыль пошло действие гицианита, и бесчеловечное, лишенное всяких эмоций состояние отступило. И Лео вновь почувствовал тревогу, но сильнее всего – радость снова увидеть Бьерна и поболтать с ним, так просто, не вспоминая о том, что скоро настанут темные времена.
Они сидели у кузницы и говорили, развернувшись спинами к отвратительной горке трупов, чтоб не гнела она их своим безобразием. И молодому магу становилось неразборчиво смешно, точно бы мимолетно он лишался рассудка от мыслей о предстоящем. И хотелось бунтовать против этой действительности, дурачиться, резвиться, проказничать и не сдаваться перед лицом подступающейся печали. И видеть Бьерна таким, как прежде – глумливым, ворчливым и вечно поносящим нелюбимый им быт и устои человечества, или, как выражался сам кузнец – весь этот говённый мирок.