Крепость Призраков (СИ)

Игорь стоял один на коленях в коконе из тумана. Стоял и смотрел на свои окровавленные руки. А вокруг в молочной пелене мелькали тени, и звучали голоса, но невозможно было разобрать, что и кому они говорят. Некоторые из них казались смутно знакомыми, а некоторые – откровенно страшными. Хотя куда уж страшнее, чем то, что происходило тут пару минут назад…
Три голоса стали слышны куда лучше остальных. Они явно приближались. На границе туманной пелены возникли тёмные фигуры. Одна повыше, две других – пониже, почти одинаковые.
– Папа, ты что, убил маму? – спросила низенькая фигура голосом Лизы.
– Папа, ну ты чего? – возмущённо воскликнула вторая фигурка голосом Вани.
– Я не… – попытался оправдаться Игорь, мотая головой. – Это не…
– Папочка, а ты дурак! – воскликнула голосом Веры самая высокая из фигур. – Мы же теперь никогда не родимся, пап!
Туман взвихрился клубами и опал. Теперь Игорь стоял в коридоре какого-то старого дома. Толстые грубые деревянные доски пола, а поверх линолеум в обязательную клеточку «под паркет». И обшарпанные стены, покрашенные бледной краской, которая, видимо, призвана успокаивать и настраивать на спокойный лад, но обычно вызывает лишь зелёную тоску.
А перед ним стояли его дети. Или не его дети. Глаза у всех троих были серьёзные, злые. Губы плотно сжаты, а во взглядах – ни капли любви, которой обычно любой ребёнок одаривает своих родителей. Одаривает не за что-то, а просто так – лишь потому, что это его родители.
В глаза детей, что стояли напротив, была только ненависть. А у Веры ещё и презрение, и от этого у Игоря возникло мерзкое тошнотворное ощущение, как будто его режут острым ножом где-то изнутри. Где-то, где нет ни внутренних органов, ни физической плоти – только непроходящая тошнота и боль…
– Убийца! – хором закричали дети. – Убийца!.. Убийца!
– Нет… Прекратите! – собрав волю в кулак, потребовал Игорь.
– Убийца! – не унимались они.
Игорь зарычал, делая шаг вперёд, а его такие родные, но почему-то чужие дети завизжали и кинулись прочь. Игорь бросился за ними следом. Ему хотелось догнать их, схватить за плечи, встряхнуть их – что угодно, лишь бы вызвать в их взглядах привычную любовь. От обиды у него потемнело в глазах, а когда зрение вернулось, Игорь уже находился в какой-то избушке.
Во всяком случае, он определил её именно как избушку. Неровный, но чисто выметенный дощатый пол, старая печь с плитой у стены, стол и пара табуреток с мягкими сиденьями. Они как будто требовали подойти и сесть на них. Сядешь – и заботы как рукой снимет. Войдёт в дверь какой-нибудь старый приятель отца, сядет рядом, нальёт чаю, поговорит «за жизнь»…
И останешься ты сидеть за этим бледным столом, на бледной табуретке, стоящей на столь же блеклом полу перед тусклой печкой… Будет неровно почти не светить лампа на сером потолке. И ты станешь частью цветного ретро-фильма, который будет показывать тебя в редкие моменты, когда любитель старого кино решит вспомнить что-нибудь из классики…
Игорь даже подумал, что неплохо бы заранее сочинить какой-нибудь диалог. Чтобы была не просто дурацкая немая сцена распития чая, а ещё и пара реплик под тихие щелчки помех старого кино. Он вымученно улыбнулся, шагнул к столу…
И уже на втором шаге его начало медленно оттеснять назад. Как будто неведомая преграда отталкивала его обратно, не пуская вперёд и упруго пружиня. Но Игорь не чувствовал её прикосновений, не чувствовал никакого препятствия… Он протянул руку вперёд, и та, так и не вытянувшись до конца, сама собой начала сгибаться обратно…
Дальше ходу нет, понял Игорь. Он не видел преграды и даже не чувствовал её, но она была – неосязаемая, невидимая, но не дающая и шагу вперёд ступить.
Игорь дёрнулся, всем телом навалившись на преграду, но так и не смог её преодолеть. Он отступил на несколько шагов, а затем постоял, собираясь с силами, и предпринял ещё одну попытку. На этот раз с разбегу…
И его как будто подхватил призрачный ветер, швыряя назад, а потом немного вперёд, словно спружинив от чего-то за его спиной. Значит, преграда была и сзади… Это Игорь успел понять в полёте, а, уже приземляясь, он не удержался на ногах и упал на четвереньки.
 
Пол под его ногами будто разошёлся, а старые доски расступились, раззявившись, как оскал мёртвого рта. И Игорь полетел вниз, куда-то в непроглядную темноту. Ощущение падения было настолько долгим и настолько реалистичным, что под конец он всё-таки не удержался и закричал. А затем неожиданно понял, что падение только что прекратилось.
Игорь находился посреди густого тумана, из которого выглядывали какие-то рожи и хари. Слышался смех, хохот, шипение, повизгивания, рычание. А сам Игорь всё ещё находился в пузыре и никак не мог его покинуть. Хотя ему уже безумно надоело оставаться взаперти…
Зато он начал понимать, что всё это – всего лишь страшный сон. Или не просто сон? Ведь Игорь пытался проснуться, пытался вырваться из этого кошмара во время падения… Но ничего не получалось. Сон как будто держал его цепкими щупальцами и не отпускал. И сон этот не был безопасным, как в тот раз, когда он увидел странного узника тюрьмы. Сон этот был страшным, смертоносным, использующим воспоминания и эмоции Игоря против него самого…
– Да сколько можно-то?.. – тихо прошептал он. – Когда это закончится?
Хаос воспользовался слабостью вашего Сосуда Порядка!
Будьте бдительны!
Сообщение от Упорядоченного было настолько неожиданным, что Игорь вздрогнул. Однако быстро взял себя в руки и даже ответил бесполезной системе.
– Да что мне толку от предупреждений? – возмутился он. – Как мне проснуться?!
Ответа не было. Упорядоченное помогало своим новобранцам выжить в агрессивном окружении, но не собиралось активно вмешиваться. И в этом была какая-то странная закономерность. Какой-то закон, который почему-то нельзя было нарушать.
– Был у меня Эрин – и нет Эрина. Был Джокер – а теперь он собака… – проговорил Игорь. – Хоть бы одного опытного жителя оставили!.. Может, ты мне Эрина вернёшь, а?
Но и этот вопрос Упорядоченное оставило без ответа.
Игорь снова и снова кидался на невидимые стенки, пытаясь их пробить. Но всё было без толку. И, похоже, пока он находится в этом пузыре, выйти в реальный мир будет невозможно. В какой-то момент Игорь оставил бесполезные попытки и отступил назад, чтобы отдышаться и успокоиться. А заодно внимательно присмотрелся, что у него есть с собой…
К сожалению, у него не обнаружилось ничего такого, что могло бы помочь. Игорь был в обычных сланцах, в которых обычно ходил дома, а ещё в шортах и майке – тоже из домашнего набора. Никаких ножей на поясе, никакой булавы… И даже доступ к кабинету оказался ограничен.
От злости и обиды хотелось кричать, выть, плакать… Но Игорь всё-таки постарался отбросить лишние эмоции. Сосуд Порядка у него и так, видимо, опустошило за эту ночь. Надо было удержаться от обращения к Хаосу… Лечить его было сейчас некому.
Он не знал, сколько времени прошло, и не знал, где находится. Он даже не был уверен, что здесь вообще существует «сколько» и «где-то». Ни времени, ни пространства. Ничего…
Он старался не обращать внимания на страшные рожи, появлявшиеся из тумана, на конечности, тянущиеся к нему, но неспособные пробиться через окружавший его пузырь… Игорь просто стоял и ждал, сам не зная чего. В голове была пустота, как будто он стал никем и ничем, и сам мгновение за мгновением растворяясь в тумане: ни эмоций, ни чувств, ни воспоминаний – ничего личного…
А потом туман неожиданно взвихрился с одной из сторон, закручиваясь в горизонтальную воронку. И там, в этой воронке вихря, было отчётливо видно чьё-то знакомое лицо. Только Игорь никак не мог вспомнить эту девочку. А ему было почему-то очень надо её вспомнить!
– Папа, вставай! – крикнула девочка.
«Почему она называет меня папой? У меня есть дети? Дети! Ну, конечно, у меня есть дети!» – словно вспышкой света мелькнуло в голове Игоря.