Канарейка (СИ)

— Это всё? Я пошел? — Попову ужас как хотелось бы сказать это без вопросительной интонации.
— Можешь еще кое с чем помочь? — поворачивается к нему Саша.
Весь пуловер в муке, даже закатанные рукава роли не играют. Вся столешница, штаны, руки, нос и даже волосы в этой сраной муке. Саша утирает нос тыльной стороной ладони.
— Я завтра ночью уезжаю, так что вечером будет пицца. Можешь тесто помять? Я хоть руки помою.
Попов мнется у мойки, смотрит на этого чудака, заляпанного мукой, и в сознание предательски скользит мысль, что он бы собирал эти белые крупицы с его кончика носа, его скул и пальцев собственным языком.
Сука.
— Ладно.
Арсений подходит к столешнице и, сжав на мгновение пальцы, принимается кое-как мять тесто. Получается у него плохо, все липнет к рукам, и ему кажется, что все стало только хуже, чем было до его прихода.
— Я думал, в вашей паре ты готовишь, — хмыкает Саша.
Он оказывается рядом внезапно, и у Арса перехватывает дыхание.
— Я помогу.
В этот раз он не огибает его, лишь встает рядом, накрывает влажными от воды ладонями его руки с тестом и, скрещивая с ним пальцы, впивается в мягкую массу. В воздухе появляется настоящее электричество.
Арсений задыхается от того, какие его пальцы сильные. Ему кажется, что парень не только актер по жизни. Возможно, он занимается каким-то видом спорта. Его руки сильные, от сгиба к запястьям тянутся набухшие вены. Проклятье.
Петров берет небольшую горсть муки и переворачивает руку на тыльную сторону ладони Арса, снова переплетая с ним пальцы. Белоснежное безумие пачкает и футболку Арсения, но он не замечает. В беспорядке рук они месят тесто, и Арс не может оторвать от этого зрелища взгляд.
Он был бы не против задохнуться в эту самую секунду, потому что это единственный выход.
Арсений через силу закрывает глаза, слушая их тяжелое дыхание.
— Ну че, как у вас там? — врывается голос Антона.
— Шикарно, — тут же отвечает Саша. — Арс на завтрашний вечер замесил тесто. Будет пицца.
Попов резко распахивает глаза, уже готовый оправдываться, однако через секунду понимает, что стоит с тестом один, а Саша спокойно помешивает уже готовое блюдо. Быстрый.
Быстрый и опасный, сука.
— Так заказать же можно. Нахера так заморачиваться? — морщится Антон.
— Ничего ты не понимаешь в искусстве кулинарии, — машет в воздухе лопаткой Петров. — Кстати, ужин готов. Можешь садиться.
Они много говорят и много слушают. Они: Антон и Саша. Арсений снова молчит, безучастно ковыряясь в чертовски вкусной карбонаре. Попов не знает, чего там он добавил, но это намного вкуснее всех паст, которые он перепробовал в разных городах во время тура. Серьезно, это даже немного бесит.
Раздается звонок смартфона.
— Блять, — цокает языком Антон. — Это Марина. Я на секунду, — встает он с места. — До охуения вкусно, — шепотом перед уходом говорит он на ухо Арсу и целует его в висок. — Да?
Арсений чуть сжимается и давит на лице полуулыбку, продолжая смотреть в тарелку. Саша прожевывает и, дождавшись, пока Антон скроется на балконе с пачкой сигарет, тыкает вилкой в цельный томат черри.
— А ты знаешь, что черри с соусом карбонара — это божественно? — спрашивает он.
Арс поднимает взгляд, наблюдая за тем, как парень обмакивает овощ в белом соусе, после чего слегка шлепает вилкой по краю тарелки, смахивая лишнее, и протягивает ее Арсу.
— Попробуй, — произносит он. В глазах парня — бушующий смерч.
Арсения эта непогода завораживает. Он сначала не шевелится, но этот его, сука, взгляд заставляет Попова сухо сглотнуть и потянуться вперед. Арс утыкается плотно сжатыми губами в помидор, после чего открывает рот, проводит от корня языка до кончика по красному боку, не прерывая с Петровым зрительного контакта, и овощ исчезает у Арса во рту.
Саша громко сглатывает, ерзая на месте, ураган в его глазах усиливается. Арсений проводит языком по губам, слизывая белый соус. Петрова пробивает насквозь мурашками.
— Вы извините меня, — возвращается на место Антон, — опять по поводу «Команд» и сцены «Москва 2». «Победа бар» идет окончательно нахуй, возвращаемся в родной-любимый «Темпл». И мне на следующих играх сидеть.
 
Арсений пропускает слова парня как-то мимо ушей, стараясь вернуть в норму дыхание.
— Тох, можешь дать мне свою связку ключей от дома? — просит его Саша. — Мне сегодня на встречу, вернусь поздно, не хочу вас будить.
— Да без б, Канарейка, — прожевывая целую вилку пасты, отзывается Антон и выуживает из заднего кармана ключи, отдавая их парню.
— Спасибо.
Когда Петров уходит из дома, они снова возвращаются в постель и опять включают канал МАТЧ. Такое чувство, будто они готовы включать футбол двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Ну, или Арсений такой фартовый.
Несмотря на то, что Попов актер по профессии, сыграть заинтересованность матчем на втором часу оказалось для него непосильной задачей и он уговорил Антона ложиться уже наконец спать.
Шастун сопротивляться не стал, ему завтра снова рано встать, так что, приняв совместно душ и получив разрядку для организма с раскатами стонов по просторной ванной, они направились спать.
Арсений не почувствовал сегодня той бури чувств, которую ощущал раньше. Он вообще сегодня совсем по-другому воспринимал всегда горячо обожаемый секс с Антоном. Что-то в нем непоправимо треснуло, и он не может понять, что именно.
Уснуть у Арсения не получается даже с дыханием Антона в своих волосах. Он ворочается без сна, ему чудовищно жарко. К половине второго он лежит с открытыми глазами на краю постели без одеяла, не прикасаясь к Антону, потому что он как печка.
Попов раньше не замечал, что от него исходит такой жар.
В третьем часу утра он вздрагивает, когда в квартиру просачивается полоса света.
Саша чувствует себя хорошо, вино в меру дало в голову, и сделка состоялась. Это ли не повод считать поездку в Москву продуктивной? Он аккуратно заходит в квартиру, оставляет верхнюю одежду на крючке, ключи кладет на тумбочку.
Забежав в ванную, он тут же залезает под горячие струи воды, на секунду замечая что-то белое, прилипшее на бортик ванны. Саша присаживается на корточки и смывает семя водой. Поток уносит последствия бурного вечера брата и его парня в слив.
Саша стоит перед зеркалом, медленно вытирая пар мокрой рукой. Шмыгает носом.
— Нахуй, — качает он головой, разворачиваясь к выходу.
Петров открывает дверь и замирает. Прямо перед ним, взволнованно дыша, стоит Арсений в своей растянутой серой футболке, запачканной внизу мукой. Глаза парня горят огнем, никакого пороха не надо.
Не давая ему ни на секунду задуматься или передумать, Саша делает шаг вперед и впивается в его губы болезненным, запретным поцелуем.
========== 7 марта. Утро. ==========
Арсений не может уснуть до самого утра. Он жмется к спящему Антону, терпит чудовищный жар его тела, чувствуя, что вся футболка уже стала насквозь мокрой, но не отодвигается от него, потому что чувствует себя блядски виноватым.
Губы саднит от чужих поцелуев; руки горят от чужих прикосновений.
Петрову, кажется, ничто не мешает спокойно спать. Он посапывает на полу, подложив руку под подушку, и видит уже, видимо, десятый сон. Попову его этой подушкой задушить хочется.
Стоило Арсению осознать случившееся, собственную глупость и ошибку, он тут же оборвал поцелуй и вернулся обратно в постель к своему человеку. Потому что Шастун, блять, его. Он его парень. Его партнер. Его возлюбленный.
Не Саша этот. Не этот ебаный Саша, черт возьми, у которого руки сухие, который готовить умеет, делает ему просто так апельсиновый сок и смотрит на него так, что в лоскуты, и в мясо, и всмятку.
Сука.
Арсений встает с постели сразу, как видит, что на кухне от света из окна стало немного светлее, и идет к холодильнику, параллельно хватая с мойки перевернутую турку и оставляя ее на столешнице.
Попов открывает холодильник и замирает: вся нижняя полка завалена целой сеткой свежих апельсинов. Должно быть, Саша вчера вместе со всеми продуктами купил. Арсений переводит взгляд на турку, затем снова на апельсины. И опять на турку.