Ставка на тебя

– Потому что это очевидно! – рычит Крестовский, отталкивая меня и резко отворачиваясь.
Если подумать, за то недолгое время, что мы знакомы, это первый известный мне случай, когда этот человек вышел из себя настолько, чтобы повысить голос. Даже вчера, когда мне на мгновение показалось, что он кипит от ярости из-за моего общения с Зиминым, он был холоден, как верхушка айсберга, а сейчас извергает эмоции как проснувшийся вулкан лаву.
– Впредь не смей выходить даже в подъезд, не поставив меня в известность, – произносит мужчина чуть спокойнее, но также жестко. – Я ясно выражаюсь?
Я вдруг запоздало понимаю, что мой молчаливый уход из квартиры Крестовский мог воспринять как побег от ответственности. Видимо, именно поэтому он так ведет себя.
– Я не собиралась и не собираюсь убегать, – говорю тихо, но твердо, чтобы он не думал, что я испугалась. – Я обещала остаться на десять дней. И я это сделаю.
Он вновь оборачивается ко мне и, теперь уже определенно взяв себя в руки, окидывает насмешливым взглядом.
– Если бы ты попыталась сбежать – я бы тебя нашел. Где угодно. Нет в Москве места, в котором ты могла бы от меня спрятаться. Запомни это. Сегодня тебе просто повезло – я вернулся всего полчаса назад и мои люди не успели собрать всю необходимую информацию. Но я уже знаю, где ты училась, в какой садик ходила, какими болезнями переболела в детстве и где живет твоя мать.
Теперь он говорит тоном, который мне прекрасно знаком: твердым, бескомпромиссным, абсолютно безжалостным. Он призван напугать меня и должен был это сделать, но страх вновь оказывается далеко не самым сильным чувством, которое я сейчас испытываю.
– Вы не всемогущи, – бросаю запальчиво, раздраженная его непробиваемой самоуверенностью и своей смешанной реакцией на нее. – Если бы мне нужно было спрятаться, я бы это сделала!
Гордо вздернув подбородок, собираюсь пройти мимо Крестовского в свою комнату, но он резко хватает меня за локоть и толкает к стене.
Мы снова друг напротив друга, только на этот раз он так близко, что полы его пиджака касаются моих бедер, а отступать мне при всем желании некуда – за спиной только гладкая стена холла.
– Что вам еще нужно? – выдыхаю потрясенно, особенно остро ощущая твердость и жар его тела.
С ужасом понимаю, что не могу отвести взгляд от мужчины и безнадежно пытаюсь побороть странное пьянящее ощущение, которое охватывает мое тело и разум.
Крестовский молчит с мрачным интересом изучая мое пылающее лицо, а потом вдруг запускает пальцы в мои волосы, чем окончательно сбивает меня с толку.
– Ты красивая женщина, Александра, – говорит неожиданно.
– Не красивее, чем те девушки, которые окружают вас обычно, – возражаю глухо, не понимая, как мне реагировать на его сдержанный комплимент. – Вчера на презентации…
– И что же было вчера на презентации? – подхватывает Крестовский, когда я замолкаю, так и не закончив фразу.
– Вы могли выбрать любую женщину, – зачем-то говорю я.– Все на вас смотрели.
– Но я выбрал тебя, – синие глаза полыхают огнем, в голосе отчетливо слышна насмешка.
– Почему? – выдыхаю я. – И зачем? Мне это не нужно.
– Ты дрожишь всякий раз, стоит мне к тебе приблизиться. И это началось еще там, на террасе в моем казино, когда ни ты, ни я не знали ничего друг о друге, – задумчиво тянет Крестовский. – Ты, конечно, пытаешься держать себя в руках, но я чувствую, как вот здесь, – он вдруг по-хозяйски накрывает ладонью мою грудь, вызывая рваный вздох, – бешено стучит твое сердце, а кожа покрывается мурашками.
– Это возбуждает ваш интерес? – осипшим голосом спрашиваю я, продолжая сопротивляться. – Так я реагирую, когда мне неприятно.
Крестовский посылает мне насмешливый взгляд, который говорит мне, что он мне не верит.
– Могу поставить на то, что это не неприязнь, – от низкого тембра его голоса все мое тело покрывается мурашками.
– Достаточно с меня ставок, – шепчу поморщившись.
– Ты права, извини, – неожиданно соглашается он. – Но это и не страх… Ты меня не боишься. Даже сейчас ты осмеливаешься мне противоречить, хотя я пять минут назад готов был придушить тебя собственными руками. И ты это почувствовала.
– А вы такой хороший психолог? – с издевкой бросаю я, дергаясь в его руках в отчаянной попытке вырваться.
– Тебя читать сложно, но не невозможно.
– Неужели? Тогда вот вам правда, чтобы вы не утруждали себя предположениями: я боюсь! – говорю решительно, едва не срываясь на крик. – На самом деле боюсь того, что может позволить себе мужчина, который уверен в том, что для него нет ничего невозможного.
– А невозможное в нашей ситуации это?… – уточняет он с мрачной улыбкой.
– Я и вы. Это невозможно.
– И вот ты снова бросаешь мне вызов, – мурлычет Крестовский, внезапно меня отпуская. – Давай так. Я обещаю, что не притронусь к тебе до тех пор, пока ты сама меня об этом не попросишь. В качестве ответной любезности, ты не станешь дергаться всякий раз, когда я оказываюсь рядом и будешь меня слушаться.
– Я не попрошу, – возражаю пересохшими губами.
Его рот расплывается в улыбке, полной мрачной иронии и самоуверенности, будто он даже не допускает мысли, что я окажусь достаточно сильным противником в этом противостоянии.
– Тогда бояться тебе нечего, правда?
    
Глава 13
Этой ночью я не могу сомкнуть глаз. После вечерней сцены с Крестовским сон не идет. Ворочаюсь с одного бока на другой в отчаянных попытках отключиться, но мозг и тело, растревоженные его словами и поступками, не дают мне расслабиться и забыться.
«Обещаю, что не притронусь к тебе до тех пор, пока ты сама меня об этом не попросишь».
Еще чего! С какой стати я бы стала это делать? Ну и самомнение у этого невыносимого человека! Хотя, если копнуть чуть глубже, представить на мгновение, что мы встретились с ним при других обстоятельствах, то возможно… О, господи, Саша, о чем ты только думаешь? Нет, нет и нет! Невозможно. Точка. Ни при каких обстоятельствах.
Промаявшись без сна несколько часов, обреченно беру с прикроватной тумбочки мобильный. На автомате проверяю соцсети, скролю входящие сообщения. От пока еще мужа новое пришло. Даже два. Но у меня не возникает ни малейшего желания прочесть, что он мне пишет, поэтому сразу удаляю, оставляя сообщения непрочитанными.
Несколько дней прошло, а у меня в голове до сих пор не укладывается факт предательства Дениса. Как он мог так поступить со мной? С нами? Смахиваю подступающие слезы и поднимаюсь с кровати. Накинув длинную футболку, открываю дверь и, осторожно ступая на носочках, двигаюсь в сторону кухни. Нервозность нужно чем-то подавить, и лучше всего подойдет какая-нибудь еда.
Уже взявшись за ручку холодильника, запоздало вспоминаю, что утром он был абсолютно пуст, но по инерции все же распахиваю створку и потрясенно смотрю на забитые продуктами полки.