Ее кошмар (СИ)

И затем зарычал, силой опуская ее на колени, и дергая молнию на своих джинсах.
И как рассказать, что потом он , подхватив ее под локти, целовал заплаканные щеки, проникая требовательным языком в рот, словно стремясь достать до тех же глубин, что и членом до этого?
И как передать его взгляд, все такой же мрачный, угрожающий, как и его слова, с которыми он отпускал ее:
- Никакого, блядь, Райна!
Как это все рассказать и не признать себя полной бесхребетной дурой?
Дурой, у которой до сих пор трясутся от возбуждения коленки и мокнут трусики, едва она подумает а там, что сейчас произошло?
На Райна в тот же день в столовой опрокидывается небрежно поддетый проходящим Уокером поднос, а последовавшая за этим жестокая драка упаковывает звезду футбольной команды на две недели в больницу, а зачинщика на те же две недели в полицию.
Выйдя, Уокер первым делом лезет в окна Керри.
И она, впервые за все время их недоотношений, сама кладет руки ему на плечи.
Уокер шарит вокруг себя в поисках тарелки, которую она приспособила ему под пепельницу, и натыкается на приглашение от университета, небрежно скинутое до этого со стола.
Керри отвадит глаза, стараясь не встречаться с мрачным вопросительным взглядом.
- Я… Не уверена, что поеду, - вздохнув, говорит она, чувствуя почему-то потребность объясниться.
Как будто должна ему что-то. Обязана чем-то.
Дура бесхребетная.
Он молча гасит окурок, тянет ее на себя уже привычным властным движением.
В этот раз он особенно груб и нетерпелив.
Обхватывает так, что кости трещат, целует так, что засосы пряма на глазах расцветают и наливаются синевой, берет так, что Керри несколько раз бьется больно головой о пол.
Уже уходя, поворачивается, чего раньше не бывало, словно сказать что-то хочет.
И не говорит
И на следующий день приходит отчего-то раньше, славно желая побыть с ней подольше.
И когда ее дядя, в последние две недели полюбивший почему-то желать ей спокойной ночи, заходя перед сном в ее комнату, Уокер тихо отходит в дальний угол, становясь практически невидимкой, сливаясь с темнотой.
А Керри, страшно нервничая и пугаясь, вяло отвечает на очень родственный, практически отеческий (“Я же тебе теперь вместо отца, малышка”) поцелуй дяди, пытаясь спровадить его из комнаты побыстрее, позволяет приобнять себя, тоже, очень по-родственному.
Она боится, что Уокера увидят
Дядя уходит, она облегченно выдыхает, чуть не попались!
Потам смотрит на Уокера и опять напрягается.
Очень уж у него знакомо-говорящий темный взгляд.
- И часто он так? Укладывает спать тебя? - внезапно спрашивает он каким-то излишне хриплым, ломким голосом.
- Каждый день, - пожимает плечами Керри, не понимая причины такого интереса.
- А раньше?
- Раньше нет…
Она замолкает, растерянно смотрит на него.
И потом да нее доходит.
- Нет! Нет, нет, нет, нет! Ты что? Ты думаешь, что он?..
Рэй не отвечает, все так же молча, выразительно глядя на нее чуть прищуренными от ярости глазами.
Керри обессилено садится на кровать, вспоминая все случайные касания дяди, его взгляды, его предложения съездить вместе в магазин, купить ей каких-нибудь вещей, а то, бедняжка, совсем пообносилась…
Все так на поверхности, что даже странно, как она не догадалась…
Вот уж и правда, дура беспросветная…
Уокер подходит, садится рядом на пол, перетаскивает ее к себе , на колени, запуская руки под футболку.
Керри привычно уже выгибается, откидываясь ему на плечо, закусывая губу, чтоб хоть немного болью охладить пылающую кожу, так легка теперь отзывающуюся на его касания.
Стаскивая с нее пижамные шорты и усаживая прерывисто дышащую девушку на себя, Уокер бормочет сквозь зубы:
- Ниче, разберемся…
На следующий день у дяди сгорает его автомастерская, при разборе находят некоторые детали , снятые с краденных машин.
Дяде, занятому общением с полицией, резко становится не до племянницы.
Керри не задает Уокеру глупых вопросов.
И не говорит, спустя еще две недели, что уже приняла решение насчет университета Атланты.
 
У нее очень хорошие баллы, и ей предлагают повышенную стипендию и место в общежитии .
Она уедет, конечна уедет Ее здесь ничего не держит Ну не Уокер же, в самом деле?
Ему, с его баллами и биографией, не светит ничего, кроме автомастерской в пригороде, где он, оказывается, и работает в свободное от учебы время.
Уокер узнает все сам. Случайно.
Опять смотрит на нее, жадно и зло.
Так, как будто она его предает
Керри, не глядя ему в глаза, не считая нужным оправдываться, просто подтверждает это.
Да, она приняла решение.
Да, она уезжает через две недели.
Да, она собиралась сказать ему.
Они стоят во дворе колледжа, разговаривают на глазах десятков людей, и ему плевать на это. И ей плевать.
Она понимает, что все тачки над i надо расставить, что она ему ничего не должна, что вообще он во всем виноват, он это начал, он это продолжает, что ей это все не нужно было никогда, что…
Она все правильно понимает
У нее в голове все звучит логично и правильно.
Беззмоционально.
Уокер смотрит так, что подкашиваются ноги, а все выстроенные конструкции в голове рушатся со звоном, отдающимся в ушах.
Он молчит, как всегда, молчит
И смотрит
Своим темным, мрачным, злым взглядом, и только на дне его угадывается что-то, несвойственное ему… Отчаяние? Боль?
Да нет, это не про него.
Она для него никто, так, игрушка, собственность, присвоенная против ее воли.
Он может переживать талько о том, что теряет над ней власть.
Он резко шагает к ней.
Керри собирает все свои силы, чтобы не отшатнуться, чтобы прямо в глаза смотреть. Смотреть и видеть там то, чего раньше не замечала. Чему сейчас никак не подберет названия. Шум в ушах нарастает, оглушает, и взрывается мгновенной мертвой тишиной, когда она слышит негромкое:
- Останься.
Его голос хриплый и тихий. Она знает, чего ему это стоит - вот так стоять и просить.
Она понимает, что неверно оценила его отношение к ней, его чувства.
Понимание это захлестывает с головой, кружит голову, мутит.
Она смотрит в его глаза и, не выдержав, отворачивается.
Ее обдает ветром, когда он стремительно проходит мимо.
В этот вечер он не приходит
И в последующие вечера до ее отъезда - тоже.
Она знает, что он делает Город маленький, все про всех знают
Да нее доходят слухи о драках, дебошах, пьянках.
Женщинах.
Керри не ищет с ним встреч, никогда не искала и сейчас не собирается. Она утешает себя тем, что все правильно, все так, как должно быть.
Что он - балласт, агрессор, кошмар, не отпускающий ее даже ночью, даже во сне.
Керри каждую ночь, несмотря ни на что, чувствует его горячие руки на себе, его властные поцелуи, тяжесть его тела.
Это как фантомная боли после ампутации.
Это пройдет Она думает, что пройдет Она практически уверена.
На вокзале ее провожает только тетка. Наскоро целует, прощается.
Керри уже практически садится в автобус, когда замечает темную фигуру в стороне.
Он стоит, опираясь на свой старенький байк, и не сводит с нее глаз.
Уокер далеко, Керри не видит его взгляда, но чувствует, чувствует его всем телом, обжигаясь и горя. Он славно трогает ее, опять трогает, так, как всегда груба, жадно и бесцеремонно.
Она наклоняет голову и заходит в автобус.
Новая жизнь оглушает, вертит, крутит, засасывает
Новое место, новые знакомства, даже приятели, учиться легко и приятно.
Стипендии не хватает, но если ужаться, и еще пару факультативов повести, и еще деньги за победу в чемпионате штата между университетами по художественной гимнастике…
В целом хватает
Жизнь настолько поменяла свой полюс с минуса на плюс, что даже страшно порой, мажет это не на самом деле?
И толька сны остаются прежними, подтверждая , что все, что с ней сейчас происходит, реально.