Вертихвостка (СИ)

Саша нажал на отбой прежде, чем дождался ответа, но мужчина не слишком расстроился. Обдумывая, что скажет и сделает при встрече с этим обворожительно истеричным агентом провокатором, он направился обратно в дом.
Сергей с Макаром Анатольевичем как раз мило беседовали, и по взгляду напарника Влас понял, что это не помогает.
— Ну что, друг мой, — рявкнул он, подходя ближе. — Пряники кончились, теперь пойдут кнуты.
И, глядя в распахнутые от ужаса глаза, он снова медленно вытащил из кобуры пистолет…
***
— …И это надо бы заканчивать, понимаешь? — Саша потер лицо ладонями, глухо застонал, будто сам удивился тупости того, что сказал. Но, тем не менее, продолжил: — Это нас обоих разрушает.
— Ну, мы пытались разбежаться, — хмыкнул Влас, ни капельки не переживая по поводу того, что Яновский там бормотал. Сто грамм водки поверх салата из супермаркета делали свое дело.
— Да черт, неужели ты не понимаешь?! — он повернул лицо, и мужчина тоже оторвал взгляд от никому не нужного экрана телевизора.
Глаза в глаза.
Сашка был рассержен до крайности. Брови сдвинуты, под глазами залегли тени…
— Я просто не мог, понимаешь? — прорычал он и вдруг резко одним движением подсел ближе, а потом перекинул ногу через бедра любовника и сел ему на колени. — Я не мог влюбиться в такого придурка, как ты! Грубого, заносчивого, жестокого… — он судорожно вздохнул и замолчал, понимая, что выдал себя со всеми потрохами.
Яновский крепко зажмурился, хватаясь пальцами за крепкие плечи, а потом подался вперед, глубоким поцелуем впиваясь в рот. Язык прошелся по языку, губы смяли губы…
Влас любил такие сладкие влажные поцелуи, но только с ним.
Рука скользнула под футболку, чтобы почувствовать тепло кожи. Мужчина царапнул ногтями напряженную спину, плечи, стиснул в объятиях, заставляя прижаться ближе, почувствовать сумасшедший ритм беспокойного сердца.
Мозг, как обычно бывало, притормаживал, и Влас еще не успевал среагировать на события, сообразить, что вообще происходит, а вот тело все понимало и уже вовсю наслаждалось процессом. Мощный прилив возбуждения захлестнул, едва ли он ощутил вес мужского тела на себе.
Яновский все еще был рассержен, это прослеживалось в его грубости, торопливости, в матерном возмущенном шепоте. Он целовал, без нежностей и от любовника тоже не ждал излишней ласки.
— Почему, блять, ты так на меня действуешь?! Я же не хотел… не хотел…
Влас не позволил договорить, обнял за спину и уложил на диван, а сам опустился сверху, потираясь своим пахом об его. Было не совсем понятно, что он там бормотал, но Влас уже был как универсальный солдат, готовый к любому варианту. А пока хотелось просто целоваться.
Почему-то этот факт переворачивал весь мир с ног на голову. Он ведь, действительно, не любил целоваться. Никогда не любил, воспринимая это действие скорее как нудную обязанность, но почему-то с ним все было иначе.
…Стоп! «Не хотел»?
Сашка и сам понял, что этот момент нужно оговорить. Он скрестил ноги на его пояснице, прижимая к себе плотнее, а вот руками принялся отталкивать. Приоткрыл осоловелые глаза, и Влас почувствовал, что может позорно кончить в штаны, от одного его вот такого вида. Растрепанного, раскрасневшегося, с блестящими мутными глазами и влажными приоткрытыми губами. Он дышал тяжело, загнанно, будто они уже час трахались, как кролики.
— Подожди… — прошептал он, комкая пальцами рубашку. — Я не готовился. Я не планировал сегодня заниматься сексом.
Власу чертовски не хотелось его отпускать, но он привык уважать это право нижнего. Здесь давить не стал бы никогда.
— Хочешь в душ? — спросил он отрывисто, но достаточно спокойно.
Яновский прикусил губу, обдумывая, прислушиваясь к себе.
— А потом мы поговорим? — как-то робко прошептал он, протягивая руку и касаясь пальцем поджившей ранки на им же разбитой губе.
Покачав головой, Влас схватил его за запястье, поцеловал костяшки пальцев и резко произнес:
— Больше никакой головомойки. Я просто буду тебя любить.
И Сашка… черт, он действительно покраснел, отворачиваясь. Да, милый, Влас тоже умел слушать и слышать.
 
Он ушел в ванную, оставив любовника наедине с мрачными мыслями. Саша хотел расстаться? После разговоров о перспективах? Может, испугался его не слишком законной профессии? Решил, что от такого человека стоит держаться подальше?..
Подумать только! Он хотел расстаться!
Но все сомнения и страхи куда-то делись, когда Сашка вышел из ванной и, даже не дав рассмотреть себя, сразу толкнул к дивану, усаживаясь сверху, как делал буквально пятнадцать минут назад.
— Я готов, — сообщил он и принялся сосредоточенно расстегивать пуговицы на рубашке Власа.
Сжав ладонями его бедра, мужчина с силой провел к паху, наслаждаясь щекочущими пальцы жесткими волосками, сжал в кулаке уже твердый член, и Яновский глухо выдохнул от этой ласки.
Влас обожал, блять, мужиков. Крепких мужиков, которые не рассыпаются от звонкого шлепка по ягодице, агрессивного напора, жестокой дрочки, укусов и засосов. А Саша порой, может, и выглядел, как невинный ягненок, но неженкой не был, и это было просто охуенно.
Он уже был растянут, поэтому только быстро размазал смазку по затянутому в презерватив крупному члену и устроился поудобнее, не спеша опускаться на него, просто потираясь задницей, намеренно дразня.
Но Влас тоже не хотел излишней спешки. Ему нужно было время насладиться взглядом горящих похотью глаз, сладостью приоткрытого манящего рта, ощущением влажной распаленной кожи под пальцами…
Притянув за талию, он снова ласкающе поцеловал уголок его рта, и Сашка послушно прильнул ближе, обнимая руками за шею и отвечая на поцелуй. Улыбнулся в губы, перебирая пальцами волосы, и принялся неторопливо раскачиваться, потираясь членом о твердый живот мужчины. Предэякулят прочертил влажный след по коже, и Влас снова схватил нежную плоть в кулак, растирая прозрачную капельку по головке.
— Даже не думай, блять, о расставании! — его голос прозвучал хрипло и рассерженно, но Сашка только ухмыльнулся и выдохнул в губы:
— Сейчас я ни о чем думать не могу, кроме как о том, чтобы ты вставил мне…
Влас мстительно сжал в кулаке его яйца, и парень болезненно поморщился, замер, но, стоило отпустить, принялся тереться с удвоенной силой.
— Давай, — скомандовал мужчина, и Яновский послушно, прикрыв глаза и вцепившись в его плечи одной рукой, другой направил в себя член и принялся медленно опускаться.
Решив не давить и не торопить, Влас только прижался губами к прослеживающейся жилке на его шее и придержал за спину, успокаивающе поглаживая.
Поза была для них, можно сказать, новая, как и темп, и Влас чуть отстранился, чтобы посмотреть на эмоции Сашки. Он тоже был сосредоточен, осторожен, но ему, кажется, происходящее нравилось.
Наконец-то он выдохнул, замер, привыкая к размеру, и мужчина снова с какой-то невнятной печалью осознал, что вел себя просто по-идиотски с ним. И он несомненно прав: Влас эгоистичный, грубый, заносчивый и жестокий, и почти каждый раз делал ему больно, а Сашка… Сашка отвечал на это так, как умел.
Но о собственной придурковатости думать не хотелось, а хотелось, как говорится «груд в соски целоват и чут чут кусат», что он, собственно, и сделал.
Потом перешел к шее, потянулся выше, целуя за ухом, прихватил губами мочку и вдруг понял, что Сашка молчит. И смотрит. На него.
— Все нормально? — вопрос прозвучал слишком громко и встревоженно.
Яновский даже немного улыбнулся и наклонился ниже, касаясь губами покрытой жесткой щетиной щеки.
— Да, просто я в шоке от того, что происходит. Ты… нежный? Ты так умеешь? Охереть.
Влас только вздохнул и взял его за руку, поднес к лицу, касаясь губами подушечек пальцев, глядя в глаза. Сашка сладко сжался и всхлипнул, а потом вдруг зарычал, будто от возбуждения, и, ринувшись вперед, грубо поцеловал, напоминая, что не нежная фиалка, пусть и обидчив до крайности.