Смерть после жизни (СИ)

В то, что это опять может стать реальностью, верить не хотелось, хотя много чего свидетельствовало об обратном. Тьма опять понемногу сгущалась и наползала на Средиземье. Но девочка ничего дурного не сделала и опасности не представляла. Всего лишь несчастная рабыня, предназначенная в жертву Морготу. Отвратительные ритуалы харадримцев лучше и не пытаться себе представить, особенно в подробностях.
Неким шестым чувством, выработавшимся за годы патрулирования Северного предела и не раз спасшим ему жизнь, Арагорн ощутил устремленный на него взгляд, и нить бесплодных размышлений оборвалась. Харадримка наконец открыла глаза, совершенно неожиданно, без всякого перехода. Только что пребывала в полубессознательном состоянии, ему так до сих пор и приходилось стоять рядом и поддерживать ее.
— Тебе лучше? — мгновенно взяв себя в руки, как можно более мягко спросил Арагорн. В широко открытых темно-серых глазах пробегали, как разорванные ветром тучи в осеннем небе, обрывки сумбурных мыслей и чувств. — Давай выпьем немного, раз Наркис оторвал от сердца из своих личных запасов. Никогда раньше не видел здесь вина.
Охотнее всего он поел бы молча, без разговоров, как обычно, но девочку необходимо было успокоить и поддержать. Только вот что с ней будет дальше, интересно? В трактире и всем городке Морин явно и откровенно не рады, а у него может не оказаться возможности долго помогать ей, к сожалению.
Арагорн осторожно сел на не внушающий доверия стул, налив себе полный кубок, а ей чуть меньше половины.
— Это хорошее вино, похоже на эльфийское. — Он с удовольствием отпил большой глоток, чувствуя не полное расслабление, конечно же, такого он позволить себе не мог, но в душе понемногу начало разливаться спокойствие. — Меня зовут Арагорн, и я точно не обижу тебя. Выпей, не бойся… Морин.
Губы девушки при упоминании эльфийского происхождения напитка заметно искривились, а собственное имя заставило вздрогнуть, словно от неожиданности или удивления, но отвергать угощение она не стала. Лишь чуть помедлила, скептически прищурившись на кажущийся черным в неверном свете жалкого огарка дар Дорвиниона.
«Похоже на эльфийское», скажешь тоже… Что могут-то твои эльфы? Да ничего они не могут! Правда, люди могут еще меньше, нельзя не признать. Любимые дети Илуватара. Любимые… Человеческая девушка, фэа которой покинула тело, чувствовала это. К своей матери. Непонятное ощущение тепла внутри от ее присутствия… А мать — это что, как Илуватар? Мать девчонки часто била ее и ругала, а потом вообще продала. Оно так ускользает… что думать просто больно. Образы и лица уходят, как вода в пересохшую землю. И думать о чем раньше… о чем же… тоже больно. Вообще невозможно, в таком теле. Поэтому лучше просто выпить это… и побыстрее.
— Арагорн… — медленно, словно взвешивая и пробуя на вкус каждую букву его имени произнесла Морин, аккуратно поставив на стол пустой кубок. — Расскажи, что со мной было… до тебя. Я не очень помню.
Он только сейчас заметил, что на всеобщем языке она говорит совсем без присущего харадримцам акцента. Но какая-то неуловимая, ни на что не похожая особенность в ее произношении все же была.
— Это у Наркиса лучше спроси, или Линды. Но что знаю, скажу, конечно. А ты поешь пока. — Бродяжник заботливо подвинул миску ближе к ней.
— Поесть? — удивленно, как будто ей предложили заняться чем-то новым и необычным, переспросила Морин.
Арагорн не совсем понимал, правда она настолько оторвалась от реальности, или уже пытается с ним шутить, но благодаря сразу растекшемуся по всему телу живительным теплом и спокойствием дорвинионскому нектару это казалось исключительно милым и забавным.
— Ну да… люди всегда так делают, когда голодны, иначе будут болеть и падать в обмороки. Просто берешь ложку и… тут все по простому, знаешь. Это уже не эльфийское, можешь не морщиться. Линда готовила, хоббиты обожают грибы. Ну вкусно же, да? Вот видишь… А эльфийского вина не хочешь больше?
Придя к выводу, что девчонка все же не шутит, как ни жаль, Арагорн снова перешел на совершенно серьезный отеческий тон. Выражение лица, с которым Морин наконец взяла в рот ложку лучшего угощения Линды, специально изобразить было невозможно.
 
— А потом твои спутники принесли тебя в жертву, попытались то есть, у них ничего не вышло, раз ты здесь сидишь. Линда приняла тебя сначала за мертвую, свалилась в обморок в коридоре, и с тех пор тебя боится, и не только она, кстати, — немного невнятно закончил Арагорн. Говорить с набитым ртом этикет не рекомендует, но наконец-то поесть, впервые за долгий день, ему очень хотелось.
Заметив, что собеседница заметно погрустнела и задумалась, выражение явного удовольствия от еды сошло с ее лица, он решил закончить на более позитивной ноте.
— Жертвоприношение не удалось, скоро ты придешь в себя, и все будет хорошо. Давай допьем остатки и иди спать, а у меня дела еще есть. Завтра со всем разберемся.
Морин мрачно уставилась на кубок, словно пытаясь прожечь его взглядом, и тут же бессмысленно захихикала.
 — Кому они жертвы-то приносят, а, Арагорн? Ты не знаешь, что ли, или произнести боишься? Тебе же неведом страх…
Она встряхнула волосами и энергично потерла глаза рукой, пытаясь сосредоточиться и сдержать беспричинный смех. Коварный напиток из южных краев явно сделал свое черное дело. Ну тем лучше, пусть порадуется. Может, к утру таки вспомнит, что нужно.
— Да я не боюсь, — пожал плечами Бродяжник, не теряя хорошего расположения духа. — Просто не принято имя Врага лишний раз произносить. Ты лучше меня должна в этом разбираться, если правда родом из Харада. Морготу харадримцы жертвы приносят.
Почти мгновенно осушив полный до краев кубок, девушка слегка закашлялась и рассмеялась так громко, что услышали, наверное, даже в общем зале. Благо, сегодня там было гораздо тише обычного.
— Мне надо идти, Морин, — мягко сказал Арагорн, с сожалением поглядев на пустую бутылку. То самое, никогда еще не подводившее его особое чувство дало понять, что краткий отдых закончился, так толком и не начавшись. — Я не оставлю тебя, не волнуйся.
— Арагорн… ты куда? — чуть запинаясь, спросила она, не торопясь пропускать его к двери. Следопыт даже не успел заметить, как она оказалась рядом, стоило ему только встать.
Он и сам не знал точный ответ, зачем хочет прямо сейчас спуститься вниз. Просто пришло понимание, что это необходимо сделать, и быстро.
— Я вниз, Морин, но ты лучше…
Девушка помотала головой и, хихикая, чуть не упала прямо ему на грудь.
— Я с тобой… просто посижу там. Не буду мешать… бороться со злом. Кстати, для этого тебе не надо… никуда ходить, нуменорец.
А вот не надо было наливать ей так много. Теперь отправить ее спать можно только одним способом — собственноручно снять платье, затолкать в постель и запереть дверь снаружи, но Арагорн все же предпочел обойтись без насилия. Хотя искушение решить проблему так легко и просто было почти непреодолимым.
— Я не нуменорец… Нуменор давно разрушен, — машинально ответил Арагорн, мягко убирая от своего лица ее тяжелые черные пряди, чьи щекочущие прикосновения мешали сосредоточиться и нормально вдохнуть. — Я расскажу тебе, как, если хочешь, в более подходящее время. А пока… лучше останься здесь, Морин.
— Но ты все равно… нуменорец, — перестав наконец смеяться, совершенно серьезно произнесла она, окинув его с ног до головы странным взглядом. — И со мной все прекрасно, было и гораздо хуже. Только помоги мне… немного. — Она чуть пошатнулась на каблучках, в очередной раз уткнувшись лицом ему в шею.
— Ладно! — испытывая сильное желание крепко выругаться, Арагорн медленно спустился по лестнице под прицелом десятка пар глаз, поддерживая не слишком уверенно стоявшую на ногах Морин под руку. Убедить ее прилечь отдохнуть так и не удалось, да и времени на уговоры не было. Следопыт от души постарался вложить в ответный взгляд все невысказанное, отчего любопытствующие смутились и поспешили отвернуться.