История из Касабланки

Еще более удивительно, что она не прошла дальше, как можно было бы ожидать, а остановилась и заговорила с нами! Тут я подумала, как же мне не терпится рассказать об этом папе, маме и Аннет. Жозефина Бейкер спросила нас, нравится ли нам парк, и сказала, что всегда приезжает сюда, когда бывает в Касабланке, и что это одно из ее любимых мест. Сейчас она живет в Марракеше, но любит иногда приезжать на океан. Я набралась смелости и спросила об остальных ее животных. Она сказала, что две обезьяны, которых зовут Буль-Буль и Гугусс, довольно вспыльчивы и часто ссорятся, поэтому ей нужно все время следить, чтобы держать их порознь, иначе их шерсть так и начинает лететь. С мышами все в порядке. Их зовут Бигуди и Знак Вопроса – из-за их хвостов. Она спросила меня, люблю ли я животных, и я рассказала, что мечтаю, когда перееду в Америку, завести ферму с лошадьми, горлицами и, может быть, датским догом, таким, как Бонзо. Она была очень мила и внимательно слушала, не то что большинство взрослых. Она сказала, что в жизни важно иметь мечты.
Затем она спросила, не хотим ли мы получить ее автограф, и тут обнаружила, что у нее нет ни клочка бумаги. Удивительно, но Феликс полез в карман и вытащил два сложенных листа почтовой бумаги. Она была точно такого же бледно-голубого оттенка, как бумага для письма, которая лежит дома на столе у папы. Мисс Жозефина Бейкер достала ручку из красиво вышитой сумочки, подписала один из листов и протянула его мне. Я была просто-таки счастлива получить ее автограф и не могла дождаться, когда покажу его Нине! И теперь Аннет не сможет сказать, что я все это выдумала.
Я думала, что Жозефина Бейкер подпишет второй лист для Феликса, но вместо этого она сунула его в сумочку вместе с ручкой. Возможно, она немного рассеянна. Затем она попрощалась, и они с Бонзо продолжили прогулку.
Я чувствовала себя ужасно из-за того, что Феликсу не достался автограф, поэтому предложила ему тот, который получила сама. Но он сказал, что я должна оставить его себе, а он иногда будет смотреть на него, заходя в гости. Это было очень великодушно с его стороны и типично для его доброго характера.
Конечно же, мама и Аннет были впечатлены, когда я вернулась домой и показала им автограф Жозефины Бейкер. Потом я убрала его в шкатулку из сандалового дерева, чтобы хранить вместе с кулоном.
 
Зои – 2010
Я открываю коробочку из сандалового дерева и достаю сложенный квадратик голубой бумаги. Представляю стопку таких же листов, лежащих на столе месье Дюваля, и этот, спрятанный в кармане Феликса. Выцветший автограф все еще можно разобрать, почерк изящный и плавный.
Интернет-соединение в доме и в лучшие времена работает мучительно медленно, часто вообще отключается, особенно во время грозы, как это было прошлой ночью. Время от времени Атлантический океан создает массу низко нависающих грозовых облаков и обрушивает на город невероятное зрелище, сопровождаемое бешенным звуком и светом. Эти африканские штормы ужасающи по масштабу (в Англии я никогда ничего подобного не видела), но в их силе и ярости есть что-то великолепное. К тому же они освежают воздух, и на следующее утро улицы выглядят чисто вымытыми.
Мне хочется больше узнать о Жозефине Бейкер, поэтому я упаковываю свой ноутбук и сложенный лист бумаги в объемную сумку с принадлежностями для кормления и переодевания Грейс, пристегиваю детскую переноску и отправляюсь на поиски библиотеки. Ближе к дому есть кафе с wi-fi, однако я чувствую себя там некомфортно и, конечно, не хочу подвергать Грейс какой-либо опасности. Копаюсь в Интернете и обнаруживаю, что в Касе есть несколько библиотек, но только одна находится в пешей доступности от бульвара Оазо. Я надеюсь, это та самая, которую часто посещала Жози, хотя, конечно, за прошедшие семьдесят лет город изменился до неузнаваемости, а она не упоминает точное местоположение в своем дневнике, поэтому нет никаких гарантий, что та библиотека все еще существует.
Тем не менее, когда я нахожу ее, внешний вид здания меня обнадеживает. Библиотека находится в одном из сохранившихся районов nouvelle ville. Его фасад в стиле ар-деко и слегка затхлый запах старых книг, слабо витающий в воздухе, заставляют меня поверить, что это, возможно, та самая библиотека. Я киваю библиотекарше, сидящей за своим столом и быстро печатающей на клавиатуре компьютера, и на цыпочках иду по отполированной плитке; подошвы моих кроссовок слегка поскрипывают в тишине.
Сначала я направляюсь в туалет и тщательно мою руки, затем прохожу к свободному столу в конце одного из рядов с книгами. Воздух прохладный, а wi-fi работает быстро, я вхожу в систему и получаю доступ в Интернет. Грейс заснула, успокоенная тишиной и умиротворенностью комнаты с высоким потолком и атмосферой прилежной сосредоточенности, и я провожу за просмотром целый час.
Раньше я ничего не слышала о Жозефине Бейкер; оказалось, в свое время она была очень знаменита. Родившись в Америке, в 1920-х годах переехала во Францию, где сделала себе имя, выступая в «Фоли-Бержер». Когда началась война и Францию оккупировали нацисты, она покинула Париж и проводила свое время, путешествуя по Северной Африке. Ее изображение улыбается мне с экрана, огромные темные глаза и элегантная стрижка блестящих волос – все как описывала Жози. Я ищу фотографию ее автографа и сравниваю его с подписью на сложенном листе синей почтовой бумаги. Он идентичен. Меня охватывает дрожь. Сидя там, держа в руках автограф, я испытываю чувство благоговения перед этой осязаемой нитью, связывающей меня с необыкновенной жизнью Жози. Должно быть, это была странная смесь очарования и страха, раскрепощения от того, что удалось сбежать из оккупированной Франции, и разочарования от того, что оказалась в ловушке здесь, на краю африканского континента, в ожидании шанса уехать. Росчерк Жозефины Бейкер на этом клочке обычной писчей бумаги, кажется, воплощает в себе существование, которое было одновременно причудливым и обыденным. [20]
С каждым проходящим днем я все больше и больше погружаюсь в мир Жози, очарованная ее рассказом. Читая, я так ясно слышу ее голос! Но сейчас меня охватывает чувство беспокойства. Страх, который она испытывала, опасность, таившаяся под поверхностью ее привилегированного образа жизни в nouvelle ville, словно проникают мне под кожу. Порой у меня возникает искушение заглянуть в конец дневника, чтобы найти любые подсказки о том, что ей и ее семье все-таки удалось вырваться. Но я продолжаю сопротивляться этому порыву, не желая пропустить ни единого слова из ее истории, убеждаю себя спокойно следить за тем, как разворачиваются события.
Словно почувствовав мое беспокойство, Грейс начинает шевелиться, открывает глазки и улыбается мне, поэтому я складываю ноутбук и собираю свои вещи. Я неспешно брожу с ней между рядами полок, разглядывая их. Подавляющее большинство книг в современных мягких переплетах, но кое-где между яркими корешками зажаты старые издания с выцветшими тканевыми обложками. Внезапно мне приходит в голову мысль, и я нахожу раздел английской художественной литературы. Отслеживаю имена авторов, пока не дохожу до буквы «С». И вот он, экземпляр «Сильного яда» Дороти Л. Сэйерс! Мои руки немного дрожат от волнения, когда я снимаю его с полки. Это явно не самое популярное издание – я полагаю, что ее книги в наши дни немного устарели, вытесненные более современными криминальными романами и триллерами. На библиотечной карточке, приклеенной к внутренней стороне обложки, всего несколько штампов с датами. И одна из первых, выцветшими чернилами, – дата возврата: «5 марта 1941 года». Это могла быть Жози. Нет, решаю я, это именно Жози сняла эту самую книгу с полки много лет назад и отнесла ее на стойку регистрации, чтобы библиотекарша – добрая и симпатичная мадемуазель Дюбуа – поставила печать. Она читала эту книгу в комнате под карнизом, в своей постели под москитной сеткой, и жестяной свечной фонарь отбрасывал вокруг нее звезды, пока она погружалась в мир Англии 1920-х годов.