Корица на лепестках жасмина (СИ)
Мужчина, предварительно стянув с Паркера тёмную рубашку и бросив её где-то неподалёку, вновь подхватил парня на руки, отмечая краем сознания удивительную лёгкость паучьего тела. Он лёг в середине просторной кровати, усадив сверху на себя ничего не соображающего Питера, призывно потирающегося увлажнённой смазкой дырочкой о его налитый кровью член.
- Мм, Тони, пожалуйста… - подросток умолял, пусть после всего он и будет ужасно смущён собственными словами и поступками, но сейчас хотелось лишь одного – заполнить эту ужасную пустоту и избавиться от навязчивого зуда в районе ануса, требующего долгожданного продолжения.
- Ну же, малыш, доставь папочке удовольствие, - казалось, Тони тоже не особо соображал, полностью поглощённый своим омегой и его умопомрачительным запахом, который хотелось вдыхать без остановки.
- Папочке… - как в забвении повторил парень, припадая к узким губам, изогнутым в пошло усмешке, целуя страстно и полностью отдаваясь своему альфе.
Разорвав поцелуй и рефлекторно стараясь набрать в грудь как можно больше воздуха, омега слегка приподнял бёдра и приставил к сочащейся дырочке пульсирующий член, водя головкой по входу, в нетерпении соединиться со своим альфой. Тони положил ладони на нижнюю часть бёдер подростка, сжимая, оставляя алые следы на бледной коже. Наконец пристроившись, подросток ввёл внутрь крупную головку, после резко насадившись на орган до основания, издав полувскрик от наслаждения. Тони просто сносило крышу от тугого нутра его мальчика, от того, как тот, задыхаясь, пытается насадиться ещё глубже, почти хнычет и умоляет, так пошло выстанывая это злополучное «папочка» и закусывая до алых капель крови нижнюю губу, вскрикивая, когда мужчина, рвано толкаясь навстречу, проходится по особо сладкому месту. Миллиардеру так мало, как ему казалось, медленных движений подростка, который обессиленно опирался руками ему на мускулистую грудь. Поэтому он повалил омегу на спину, наращивая темп и вбиваясь в хрупкое тело, вдавливая его всё сильнее и сильнее в мягкий матрас, подхватывая стройные ноги, не забывая оставить на них несколько ярко-красных засосов, и кладёт их себе на плечи. Питер утопал в ощущениях, разум его совершенно не слушался, он был где-то далеко-далеко, но так близко перед ним был Тони, которого можно было обнимать и целовать, и который так неистово разрабатывал его узкую дырочку своим толстым членом. Паучок судорожно цеплялся за крепкие руки мужчины, расставленные по бокам рядом с талией омеги, чувствуя, как Старк почти выходит из него и вновь резко заполняет пустоту, от чего из груди парня вновь и вновь вырывались всё более громкие стоны вперемешку со вскриками.
- Тони, пожалуйста, ах… Я больше не могу, - выстанывал Питер, чувствуя, что очередной оргазм вот-вот вновь накроет его с головой, выбивая по крупицам остатки разума. Омега сходил с ума от великолепного запаха, от взгляда хищного зверя, который будто готов был с минуты на минуту растерзать свою добычу, впиться острыми клыками в чувствительную зону, оставить на коже багровый след, который даже в силу паучьей регенерации не исчезнет никогда. – Пожалуйста, я хочу…
Пожалуй, подростку не было необходимости договаривать, потому что сейчас, как никогда, альфа понимал все его желания без единого слова. Тело мальчишки говорило в данный момент куда больше, чем его обладатель произнёс за всё их время совместного проживания. Мужчина, предварительно выйдя из разгорячённого тела, резко перевернул Питера на живот, тут же входя снова на всю длину и возобновляя привычный бешеный темп. Альфа развёл колени мальчика в стороны собственными, чтобы увеличить возможную глубину проникновения, с наслаждением отмечая, как подросток дрожит всем телом, нетерпеливо потираясь жаждущим разрядки членом о прохладную простынь. Тони крепко сжимал тонкие запястья омеги над его головой, отмечая прелестный контраст молочной и смуглой кожи и на мгновение спрашивая себя, какого цвета могла бы быть кожа у их детей. Резко толкнувшись до самого основания, с наслаждением изливаясь внутрь содрогающегося нутра, Старк с рыком впился вмиг появившимися белоснежными клыками в тонкую кожу на задней стороне шеи омеги, из-за чего последний взвизгнул, сразу же изливаясь следом. Боль от постепенно набухающего внутри узла и только что поставленной метки отрезвляла, и возбуждение постепенно отходило на второй план, туманом приходило осознание. Миллиардер громко втягивал ноздрями воздух, также немного отходя от неистового желания обладания, с удовлетворённой улыбкой лицезрея багрово-красный след на бледной шее и медленно стекающую куда-то вниз каплю алой крови. Паркер тихо заскулил, положив голову набок и всё ещё пытаясь отдышаться, заполнить лёгкие воздухом, стараясь сильнее вжаться в матрас, чтобы уйти от неприятных жгучих, словно раздирающих изнутри ощущений.
- Тише, малыш, скоро пройдёт, - альфа аккуратно стёр большим пальцем со щеки парня появившуюся дорожку от солоноватых слёз, одарив его лёгким поцелуем в уголок потрескавшихся губ, по которым также была размазана солоноватая кровь.
Стараясь сильно не шевелиться, чтобы не причинять нежелательной боли своему омеге, альфа нежно целовал его спину, придерживая одной рукой за грудь, иногда возвращаясь к истерзанной шее и проходясь языком по свежей ране, слизывая капли свежей крови. После они лежали на боку, Тони держал парня в своих нежных и тёплых объятиях, прижимая его спину к своей груди, в полном молчании. Мужчина водил рукой по бледной коже, иногда, будто бы невзначай, задевая чувствительные набухшие соски, которым он ещё обязательно уделит внимание, попробует на вкус розоватые горошины. Когда узел спал, а возбуждение новой волной накатило на них обоих, они почти безвылазно занимались любовью, наслаждаясь телами друг друга. И вся эта дикая страсть продолжалась до тех пор, пока не прошло три сладостных, наполненных неумолимой любовью и похотью дня.
***
- Эм, Тони, - Питер поёжился, стараясь удобнее усесться на мягком диване, - тебе нравится, когда я называю тебя «папочкой»? – Честно говоря, у омеги жутко болела вся спина, а в особенности поясница, и, конечно же, причинное место, которое до этого знало только болезненный вкус знатных передряг. А вот Тони наоборот был живее всех живых и чувствовал себя просто великолепно.
- Знаешь, я не против, если ты будешь меня так называть, но, боюсь, если нечто подобное слетит с твоих губ при «Капитане Ледышке», то ты лишишь его моральной девственности, а может даже и физической, кто знает, - рассмеялся Старк, явно пребывая в великолепном расположении духа.
- Хорошо, папочка, я тебя понял, - омега явно издевался, смотря с усмешкой в карие глаза напротив, пытаясь вот-вот не расхохотаться.
- Ха-ха, а ты осмелел, как я погляжу, - альфа потрепал подростка по голове, словно отец, который рад взрослению своего любимого сыночка. - А если серьёзно, мы только отошли от этого твоего «Мистер Старк», поэтому не усугубляй, паучок. - И Паркер рассмеялся, смотря на умиротворённое и такое родное лицо.
Они сидели на диване под тихий шум идущего по телевидению какого-то популярного шоу, увлечённые поеданием пиццы, потому что нормально поесть, как очевидно, за эти три дня им так и не удалось. Сейчас подросток не был в состоянии даже нормально стоять без посторонней помощи, и Тони искренне забавляло, как трясутся коленки парня и как тот в очередной раз судорожно цепляется за вовремя подставленную сильную руку. И теперь, с криками «Ваша карета подана, принцесса» по всей базе, миллиардер носит на руках своего пока что немощного паучка. По этой причине о готовке не шло и речи, когда они решили перекусить, а вымотанное состояние мальчишки хорошо передавали кучи мягких подушек, которыми тот обложился во избежание обострения болевых ощущений во всём выжатом до предела теле. Пожалуй, даже тренировки выматывали не так сильно, как их страстный марафон. А ещё Паркер был безумно рад метке и, будто ребёнок (хотя он им и является), уже пятый раз проходил мимо зеркала, чтобы полюбоваться на алый знак принадлежности, чем вызывал на лице Тони снисходительную улыбку.