Когда наступит рассвет (СИ)

Бетти взяла свой мобильник, чтобы позвонить родителям.
— Алло, пап, я сегодня не приду домой. Я переночую у подруги.
С той стороны послышались допросы: «У какой подруги? Почему не дома?»
— Пап, я ночую у Эбби. Она очень хорошая. Просто уже поздно, и она предложила остаться у нее. Хорошо, — Купер тяжело вздохнула и повесила трубку.
Обернувшись, Бетти увидела Миллер, которая, опершись на стену и держа в руках постельное белье, мило улыбалась.
— Ну что? — улыбнулась в ответ Купер.
— Ничего, просто у тебя очень заботливые родители, — Эбби подошла к дивану и оставила на нем постельное белье.
— Спасибо, — смутившись, сказала Купер и принялась застилать диван.
Эбби ушла в другую комнату и, бухнувшись на кровать, распласталась по всей постели. Закрыв глаза, она стала погружаться в мир снов, чувствуя всем телом расслабление и покой, которого ей так не хватало.
Проснувшись рано утром, Эбби ни минуты не пролежала в кровати. Сегодня у нее продуктивный день: нужно снова съездить в аэропорт, чтобы сделать копию записи, встретиться с отцом Купер и поговорить об обучении в его художественной школе, и, наконец, посетить академию.
Поэтому девушка, не медля ни секунды, быстренько проделала утренние процедуры, выбрала одежду на сегодня и покинула свою спальню.
Эбби решила сварить кофе для себя и Бетти. Ей казалось, что Купер еще спала, поэтому она ходила на цыпочках, дабы не потревожить ее сон. Но Миллер ошиблась. Дверь в гостиную была открыта, а диван пуст. На журнальном столе лежала маленькая записка, которую Бетти оставила для нее.
«Эбби, прости, что так ушла. Отец лютует. Сказал, чтобы я была дома в семь утра. Спасибо тебе за ночлег, мне очень приятно, что у меня появилась такая заботливая подруга. Кстати, там, в холодильнике, лежит твой любимый шоколад, можешь им полакомиться за чашечкой горячего кофе. Еще раз большое спасибо! Встретимся в академии.
Бетти Купер».
Читая эту записку, Эбби слегка улыбнулась: эта девушка иногда поражала своими поступками. Иногда Бетти вела себя словно маленький ребенок, забавляясь малейшим поступком взрослых. Миллер временами казалось, что Купер вовсе не 19 лет, а 10. Внутри этой хрупкой девушки жил маленький ребенок, который иногда капризничал, иногда смеялся.
Вспомнив про шоколад, Миллер быстро подошла к холодильнику и, достав желанное, медленно погрузила кусочек лакомства себе в рот, запивая это горячим кофе.
— И все-таки она чумная, — произнесла Эбби и, покончив с завтраком, надела ботинки, собираясь выходить.
Сегодня Миллер решила не беспокоить Фостера, который больше всех страдает в этом деле. Она подумала, что ей не составит огромного труда забрать запись, поэтому приняла решение не беспокоить друга по пустякам.
Но каково же было ее удивление, когда она приехала в аэропорт и увидела там Фостера.
— Привет, Нэйт, — с улыбкой на лице Эбби обняла парня. — Ты как здесь? Я думала, что сама с этим разберусь, и решила тебя сегодня не дергать.
— Очень хорошо, что я оказался здесь раньше тебя, — парень тяжело вздохнул и поднял голову вверх.
— Нэйтен, что случилось? — встревоженно спросила Миллер, но потом поняла, в чем дело.
Прямо на ее глазах выносили два трупа, завернутых в черные мешки. Из толпы встревоженных людей она слышала имена, которые были ей знакомы. Там, в жутких, черных мешках лежали та женщина, которая позволила им посмотреть запись, и охранник. Они были убиты так же, как и Доминик Гашек: выстрелом в голову. И, судя по всему, это было дело рук одного и того же человека.
Эбби уже совсем не плакала, не ужасалась, ведь она уже привыкла. Одно только чувство терзало ее изнутри. Это была совесть. Именно из-за Эбби погибли эти невинные люди. И это была полностью ее вина. Абсолютно. Не начала бы она расследовать дело своего брата, эти люди были бы сейчас живы. А ведь у некоторых из них есть семьи, и маленькие детишки больше не увидят своих родителей. Возможно, их отправят в детдом, где их детство будет разрушено. И корнем зла были Эбби Миллер и ее проблемы.
 
Нэйтен пытался успокоить ее угрызения совести, объясняя, что на их месте могла бы быть она и он бы точно этого не пережил. Он не хотел терять такую мудрую, преданную, чувственную, местами непредсказуемую подругу, как Эбби Миллер. Он обещал, что они найдут этого убийцу и что он поплатится за все это. Слова Нэйтена немного успокоили Эбби, и ей уже не хотелось растерзать себя.
В углу, возле стола регистрации, стоял человек в черном капюшоне и исподлобья наблюдал за всей этой ситуацией. Эбби заметила его и хотела помчаться вдогонку, но тот, ехидно улыбнувшись, испарился, как будто минуту назад здесь никого не было.
Ее насторожил этот мужчина.
«А вдруг он начнет за нами следить? А вдруг набросится на нас в темном переулке?» — задавалась вопросами Миллер.
Его улыбка не предвещала ничего хорошего. Лишь, наоборот, она посеяла хаос, боль и страдания.
Нэйтен быстро вывел Эбби из аэропорта и доставил ее в квартиру — самое безопасное место на данный момент.
— Нэйт, кто этот человек? Ты понимаешь, что, возможно, он стоит на нашем пути. Куда бы мы ни пошли, он всегда на шаг впереди. Нам никогда не узнать всю правду, — огорченно и на одном дыхании сказала Миллер.
— Эбби, я понимаю. Но даже и у таких людей бывают ошибки и слабые места. Мы их найдем и обезвредим, так сказать, бомбу замедленного действия, — на позитивной ноте проговорил Фостер.
— Но как мы найдем?!
— Я пока ничего не могу тебе сказать. Но мы найдем его, чего бы это нам ни стоило, а сейчас надо передохнуть, нам через два часа в академию, — Нэйтен присел рядом с Эбби.
На несколько минут в комнате повисла тишина, и только тревожный стук в дверь смог ее нарушить. Нэйтен и Эбби переглянулись, явно не ожидая кого-то сейчас увидеть.
— Ты кого-нибудь ждешь? — надеясь услышать положительный ответ, спросил парень.
Эбби лишь отрицательно помахала головой. Взяв в руки хрустальную вазу, девушка подошла к двери и посмотрела в глазок: никого. Но сердце почему-то бешено билось, как будто сейчас случится что-то непоправимое. Эбби, скрепя сердце, все же открыла дверь, и ее взгляд пал на приоткрытый почтовый ящик, из которого торчал желтый конверт. Никакого адреса на письме не было, однако отправитель оставил на нем метку «L». Девушка быстрым движением руки забрала конверт и хлопнула дверью, запирая ее на три замка.
— Что такое? — спросил не менее напуганный Фостер.
— П-письмо, — дрожащим голосом вымолвила Эбби.
Она была очень напугана, ее руки дрожали, сердце стучало в бешеном ритме, а на лице была маска испуга. Так как девушка не смогла открыть конверт, это сделал Нэйтен. Внутри помещалась маленькая кассета, которая также была помечена буквой «L».
— Что это? А главное, от кого?
— Нэйт, я понятие не имею. Может, это какое-то тайное послание?
Фостер пожал плечами. Не медля ни секунды, Эбби поставила кассету в проигрыватель и включила экран, на котором большим шрифтом была выведена буква «L». Далее же последовали слова:
«Ну, здравствуйте, любопытные студенты Академии Драматического искусства. Удивлены, что я знаю, где вы учитесь? Учтите, что я знаю про вас все. Я осведомлен вашим каждым шагом. И знаете, мне надоедает, что вы суете свои носы, куда не следует. Вам, маленькие детективы, стоит прекратить эти расследования. Иначе чем глубже вы будете копать, тем больше людей будет умирать. Я не хочу причинять никому боль, но вы меня вынуждаете. Предупреждаю, что можете пострадать и сами. Не будите во мне зверя. Я думаю, до вас дошло. А если нет, то следующие знаки будут более агрессивными. Не пытайтесь вычислить меня, будет только хуже».
Запись прервалась, а на экране появились серые полоски. Некоторое время Нэйтен и Эбби находились в полном недоумении.
Кто такой этот «L» и что ему вообще нужно? Почему он мешает их собственному расследованию, и не связан ли он с Кристианом?
Все эти вопросы мучали их, но они и не знали, что им и думать. Одно было известно точно в данный момент: прекращать начатое они не собирались. Они были твердо настроены все узнать и вывести незнакомца на чистую воду.