Удушенный (ЛП)

  
4
 
НОА
Я обдумываю разговор с Сантьяго и его сестрой, пока обедаю на территории «Бандини». У Санти есть сестра, о существовании которой я и понятия не имел. Где она была во время его гоночного дебюта? Я чувствую, что узнал бы ее. Вместо этого в первый же день я выставил себя полным придурком. Образ ее карих глаз, сверлящих меня так, словно она хочет содрать с меня кожу заживо, опалил мой мозг. Она потрясающая женщина, даже когда безумна, с раздувающимися ноздрями, раскрасневшимися щеками и размахивающими руками.
Мне нужно придумать план для гала-концерта «Бандини». У меня никогда не было намерения начинать не с той ноги с Сантьяго или его сестрой, если уж на то пошло. То, что я выгляжу как придурок перед началом сезона, не делает меня счастливым. Сантьяго и я проведем бесчисленное количество часов вместе, совершая пресс-туры и посещая спонсорские встречи, а это значит, что его сестра будет рядом так же часто.
Я огрызнулся, когда он обвинил меня в том, в чем я не был виноват. Пусть это будет для него уроком, чтобы он не открывал рот, не подумав, ярким примером того, что может пойти не так в глазах общественности, включая дерьмовые последствия. Но это неправильно, что я вымещал свой гнев на его сестре.
Во время нашего предыдущего разбора курса я снова извинился перед ним, потому что мне было стыдно за то, что я сказал. Я не против загнать людей в угол, чтобы получить то, что я хочу. Он неохотно принял мои извинения, его челюсть сжалась, когда его кулак сжал мою протянутую руку.
Я провожу остаток дня, просиживая больше пресс-сессий, — менее желательную сторону Формулы-1.
Я возвращаюсь в свой гостиничный номер, имея достаточно времени, чтобы одеться для мероприятия. Сантьяго и его сестра планируют посетить гала-концерт, мои мысли подтвердились, когда я осторожно расспросил окружающих. Не нужно привлекать к себе внимание.
Плохо освещенный лобби-бар приветствует меня, когда я заказываю виски у бармена. Краем глаза я вижу женщину, сидящую в кабинке и вертящую соломинку в своем стакане. Она смутно похожа на сестру Сантьяго. Я направляюсь к ней, подтверждая, что она на самом деле та Алаторре, с которой мне нужно поговорить. Идеальное время. Получить извинения сейчас звучит как лучшая идея, потому что я не танцую вокруг проблем, чтобы избежать конфронтации.
Некоторые люди нарываются на неприятности. Я же, с другой стороны? Я вожу свою машину прямо на проблемы со скоростью двести миль в час. К черту последствия.
— Не возражаешь, если я присяду здесь?
Ее тело напрягается при звуке моего голоса. Я не очень хорошо начинаю, судя по ее гримасе, жесткой позе тела и неподвижной руке, держащей соломинку. Но я могу с этим работать. Я посылаю ей ослепительную улыбку, от которой женщины падают на колени. Проверено и подтверждено.
Я остаюсь неподвижным, когда ее миндалевидные глаза смотрят на меня. Мое сердцебиение ускоряется, когда я смотрю на нее, вбирая в себя ее дымчатые глаза, которые затуманиваются от моего пристального взгляда, пышные губы, которые приоткрываются, и высокие скулы, по которым я хочу провести костяшками пальцев. Ее темные волосы собраны на макушке, умоляя, чтобы их распустили. Несколько мягких локонов выбиваются и спускаются по ее тонкой шее. Ее платье опускается низко, подчеркивая загорелую кожу и полностью обнаженную спину. Мои пальцы зудят от желания погладить ее кожу и проверить, насколько она мягкая.
Она вырывает меня из моих мыслей. — А если я буду возражать?
Дерьмо. Забыл, что я задал ей вопрос. — Тогда я, наверное, все равно присел бы здесь. — Я широко улыбаюсь ей, наслаждаясь ее быстрым языком.
— Хорошо, продолжай. — Она тихо вздыхает и машет рукой в сторону пустой кабинки перед ней.
Не нужно повторять дважды. Я устраиваюсь на сиденье, поправляя брюки, потому что мой полу-стояк давит на молнию. Мое горло приветствует жжение от глотка виски. Немного жидкого мужества, чтобы пройти через этот разговор, не флиртуя с ней.
 
— Я хотел извиниться за то, что произошло ранее, потому что я не должен был намекать на что-то подобное. Я не горжусь собой за то, что сказал.
Карие глаза задерживаются на моем лице, когда она оценивает мою искренность. Я снова смотрю на нее, потому что меня все еще охватывает шок от того, как она обезоруживает меня. Ее костная структура добавляет ей очарования, наряду с полными красными губами, длинными ресницами и прямыми белыми зубами. У нее поразительно экзотический вид — испанское наследие, очевидное по ее темным волосам, загорелой коже и намеку на акцент.
Моя голова взлетает. Я представляю, как ее красные губы обхватывают мой член, когда она отсасывает мне, ее помада помечает меня, в то время как мои руки тянут ее за волосы. Не могу сдержать свой сексуальный аппетит, когда трахаюсь, как гоняюсь — дико, рискованно и часто. Виноват прилив адреналина или ощущение себя богом за рулем.
— Все нормально. — Ее ровный голос говорит мне об обратном. Нормально — это женский эквивалент фугаса, потому что вы абсолютно не представляете, когда и где это дерьмо взорвется.
— Это не так, и я больше не хочу тебя раздражать. Честно. Я хочу оставить это в прошлом и сказать, что сожалею о том, что намекнул на то, что ты спишь со своим братом. — Я сдерживаю желание съежиться от собственной глупости.
— Считай, что с этим разобрались. Извинения приняты. — Она теребит соломинку своего напитка.
— Что ты здесь делаешь со своим братом? — Я делаю еще глоток виски, холодная жидкость скользит по моему языку.
— На самом деле я следую за ним весь этот год. — Она наклоняет голову в мою сторону.
Великолепно. Она проведет с нами десять месяцев, а я уже облажался.
— Тогда ты будешь посещать много гонок. Ты фанатка?
Легкая улыбка тронула ее губы. — Мои выходные, когда я росла, включали в себя повсюду следовать за братом. Гонки на картинге, настоящие гонки, все этапы Формулы. У него есть талант. — Она смотрит на свои руки. — Конечно, я рада присоединиться к нему, потому что горжусь тем, как далеко он продвинулся. Новая машина, команда и все остальное. — Она смотрит на меня, ее глаза блестят в тусклом свете бара, в то время как ее губы борются с улыбкой.
Я ухмыляюсь ей. — Он будет в надежных руках с оборудованием и инженерами. Машины «Бандини» — самые лучшие. Есть причина, по которой это самая востребованная команда, так что это даст ему преимущество. Но ему все равно придется иметь дело со мной.
Звук ее мягкого смеха пробуждает что-то внутри меня.
— Как ты держишь свое эго в узде?
— Я не держу, — моя улыбка становится шире.
Она закатывает глаза, и черт меня побери, если это меня не заводит. Ее тонкие черты манят меня, соблазняя подойти поближе, чтобы проверить ее и взглянуть на ее грудь. Но я останавливаю себя, потому что у меня есть ограничение в один грязный ход в день. Не могу поверить, что я намекнул на то, что она спит со своим братом. Я теряю хватку.
— Тебе нужен кто-то, кто тебя обуздает, — ее щеки приобретают красивый розовый оттенок, прежде чем она качает головой. — То есть, не я, но всегда хорошо быть под присмотром. — Она заправляет выбившийся локон за ухо.
— Быть под присмотром скучно. Я не гоняю на машинах со скоростью двести миль в час, чтобы оставаться скучным.
Ее губы поджаты, а брови сведены вместе. — Быть под присмотром не скучно. Это осознание того, что, когда все это, — она машет руками вокруг нас, — закончится, в конце концов, у тебя все еще будут люди, которые будут рядом с тобой. Хорошие люди, скромные, потому что никто не хочет болтаться вокруг мудака.
Полагаю, что мудак здесь я. Я сижу с ее словами и обдумываю свое положение. Но я знаю хороших людей — кто она такая, чтобы судить меня, когда она молода и наивна?
Звонит ее телефон. — Мне лучше идти. Меня подвезут.
— Я провожу тебя.