Суета с жемчугом

Я спокойно поднялся и сказал:
– Мне нужен некий Хенри Эйхельбергер.
– А ты, собственно, как здесь оказался? – спросил он.
– Это подождет. Повторяю, мне нужен Эйхельбергер.
– Ну ты, комик, тебя, кажись, давно не учили, как себя вести, – и он сделал пару шагов мне навстречу.
– Меня зовут Уолтер Гейдж, – сказал я. – Эйхельбергер – это ты?
– Так я тебе и сказал.
Я сделал шаг к нему.
– Послушай, я жених мисс Эллен Макинтош, и мне стало известно, что ты пытался поцеловать ее.
– Что значит пытался? – его рожа расплылась в гадкой ухмылке.
Я резко выбросил вперед правую руку, и удар пришелся ему в челюсть. Мне казалось, что я вложил в него достаточную мощь, но он принял его хладнокровно. Я еще два раза ударил его левой, но тут сам получил жуткий удар в солнечное сплетение. Потеряв равновесие, я упал, хватаясь руками за воздух. Видимо, я ударился головой об пол. В тот момент, когда у меня снова появилась возможность поразмыслить, как побыстрее подняться, меня уже хлестали мокрым полотенцем. Я открыл глаза. Прямо над собой я увидел лицо Хенри Эйхельбергера, на котором было написано что-то вроде сочувствия.
– Ну что, пришел в себя? – спросил он. – У тебя брюшной пресс слабенький, как чаЈк у китайцев.
– Дай мне бренди! – потребовал я. – И вообще, что случилось?
– Так, ерунда. Твоя нога попала в дырку в ковре. Тебе действительно нужно выпить?
– Бренди! – повторил я и закрыл глаза.
– Ну что ж, можно. Надеюсь, у меня от возни с тобой не начнется новый запой.
Дверь открылась и закрылась снова. Я лежал неподвижно, стараясь перебороть подступавшую тошноту. Время тянулось мучительно медленно. Дверь снова скрипнула и что-то твердое уперлось мне в нижнюю губу. Я открыл рот и в него полилось спиртное. Тепло моментально разлилось по моему телу, возвращая силы. Я сел.
– Спасибо, Хенри, – сказал я. – Можно, я буду звать тебя просто Хенри?
– Валяй, за это денег не берут.
Я поднялся на ноги и встал перед ним. Он разглядывал меня с любопытством.
– А ты неплохо выглядишь. Никогда бы не подумал, что ты окажешься таким хлипким.
– Берегись, Эйхельбергер! – воскликнул я и со всей силы врезал ему в челюсть. Он тряхнул головой, в его глазах появилось беспокойство. Не теряя времени, я нанес ему еще три удара.
– Отлично! Ты сам на это напросился! – заорал он и кинулся на меня.
Честное слово, мне удалось уклониться от его кулака, но движение получилось, видимо, слишком быстрым, я потерял равновесие и упал, ударившись головой о подоконник.
Влажное полотенце шлепнулось мне на лицо. Я открыл глаза.
– Слушай, друг, – сказал Хенри, – ты уже отключался два раза. Давай-ка полегче, а?
– Бренди! – прохрипел я.
– Придется обойтись простым виски.
Он прижал к моим губам стакан, и я стал жадно пить. Потом я снова поднялся на ноги и пересел на кровать. Хенри уселся рядом и похлопал меня по плечу.
– Уверен, мы с тобой поладим, – сказал он. – Не целовал я твоей девушки, хотя, признаюсь, не отказался бы. Это все, что тебя тревожило?
Он налил себе с полстакана виски из пинтовой бутыли, за которой выбегал в магазин, и со смаком опорожнил его.
– Нет, не все, – сказал я. – Есть еще одно дело.
– Выкладывай, но только без фокусов. Обещаешь? Крайне неохотно я дал ему это обещание.
– Почему ты бросил работу у миссис Пенраддок? – спросил я его.
Он пристально посмотрел на меня из-под своих густых, белесых бровей.
Затем взгляд его опустился на бутылку, которую он держал в руке.
– Как ты считаешь, меня можно назвать красавчиком?
– Видишь ли, Хенри...
– Только не надо пудрить мне мозги, – прервал меня он.
– Нет, Хенри, – сказал я тогда, – красавчиком тебя действительно назвать трудно, но внешность у тебя бесспорно мужественная.
Он снова до половины наполнил стакан и подал его мне.
– Твоя очередь, – сказал он.
И я осушил стакан, сам плохо соображая, что делаю. Когда я перестал кашлять. Хенри забрал у меня стакан, снова налил в него виски и выпил.
Бутыль почти опустела.
– Предположим, тебе понравилась девушка необыкновенной, неземной красоты. А у тебя такая рожа, как у меня. Лицо парня, которого воспитала улица, а образование дали грузчики в доках. Парня, который не дрался разве что с китами и товарными поездами, а остальных лупил за милую душу и, понятно, сам пропускал иной раз удар-другой. И вот он получает работу, где видит свою красавицу каждый день, зная, что шансов у него никаких. Что бы ты сделал в таком положении? Я решил, что лучше всего просто уйти.
– Хенри, дай мне пожать твою руку, – сказал я. Мы обменялись рукопожатиями.
– Вот я и свалил оттуда, – закончил он свой короткий рассказ. – А что мне еще оставалось?
Он приподнял бутылку и посмотрел ее на свет.
– Черт, ты совершил ошибку, когда заставил меня сбегать за этой жидкостью. Стоит мне начать пить, такой цирк начинается... Кстати, как у тебя с бабками?
– Хватает, – ответил я. – Если тебе нужно виски, ты его получишь. Хоть залейся. У меня хорошая квартира на Франклин-авеню в Голливуде. Я, конечно, ничего не имею против этого твоего милого гнездышка, но все-таки давай переберемся ко мне. Там есть по крайней мере где вытянуть ноги.
– Признайся, что ты уже пьян, – сказал Хенри, и во взгляде его маленьких глазок можно было прочесть восхищение.
– Я еще не пьян, но действительно уже чувствую приятное воздействие твоего виски. Только прежде, чем мы отправимся, мне необходимо обсудить с тобой еще одну небольшую деталь. Я уполномочен вести переговоры о возвращении жемчужного ожерелья миссис Пенраддок законной владелице.
Насколько мне известно, есть вероятность, что ты украл его.
– Сынок, ты опять нарываешься, – сказал Хенрн ласково.
– Это деловой разговор, и поэтому лучше обсудить все спокойно. Жемчуг фальшивый, так что, я думаю, нам с тобой будет нетрудно прийти к соглашению.
Я ничего не имею против тебя лично, Хенри. Более того, я благодарен тебе за это целительное виски. И все-таки бизнес есть бизнес. Вернешь ли ты ожерелье, не задавая лишних вопросов, если я заплачу тебе пятьдесят долларов?
Хенри расхохотался и помрачгел, но, когда он заговорил, в его голосе не было враждебности.
– Так ты, сдается мне, считаешь меня идиотом? Я, по-твоему, украл какие-то побрякушки и теперь сижу здесь, дожидаясь, пока нагрянут «фараоны»?
– Полицию об этом не ставили в известность, Хенри. И потом – ты мог догадаться, что жемчуг не настоящий... Давай, наливай...
Он выплеснул в стакан почти все, что оставалось в бутылке, и я влил виски в себя с превеликим удовольствием. Затем я швырнул стаканом в зеркало, но промахнулся. Стакан, сделанный из толстого дешевого стекла, при ударе не разбился.
Хенри расхохотался.
– Ты над чем смеешься? – спросил я с подозрением.
– Над этим кретином... Представляешь, как у него вытянется физиономия, когда он узнает... ха!.. Ну, про эти побрякушки...
– То есть ты утверждаешь, что жемчуг взял не ты?
– Вот именно. Вообще-то, надо бы мне поколотить тебя как следует. Ну да ладно, черт с тобой. Любому иногда приходит в голову дурацкие идеи. Нет, парень, я не брал жемчуга. А если бы взял, только б меня и видели...
Я снова взял его руку и пожал ее.
– Это все, что мне нужно было знать, – сказал я. – Теперь у меня словно камень с души свалился. Давай отправимся ко мне и там подумаем вместе, как нам найти это чертово ожерелье. Такая команда, как мы с тобой вдвоем, одолеет любого.
– Ты меня не разыгрываешь? Я встал и надел шляпу.
– Нет, Хенри, я предлагаю тебе работу, в которой, как я понимаю, ты сейчас нуждаешься. А заодно и все виски, которое можно найти в этом городе. Пошли. Ты можешь вести машину в этом состоянии?
– Дьявол, конечно! Я ведь совсем не пьян. – Хенри был явно удивлен моим вопросом.
Мы прошли полутемным коридором, в конце которого вдруг возник толстяк.