Не лечится (СИ)

— А с какой стати вы мне, вообще, тыкаете? Вчера ваша вежливость чувствовала себя чуть лучше.
— Так я вчера к тебе как к врачу пришёл. А ты меня выгнал, — в голосе Матвея послышалась обида. — А сегодня я хочу поговорить с тобой как с человеком. Так что давай без реверансов. И ты мне не выкай. Лады?
— Что вы хотели, Соколов? — холодно спросил терапевт, не снижая крейсерской скорости. — Я спешу и не имею никакого желания продолжать этот разговор!
— Да ты меня послушай! Я весь вечер гонял, что не так. А потом понял, что нужно тебе просто всё рассказать, и всё. Осторожно, корень! — запоздало предупредил он и попытался схватить запнувшегося врача.
— Соколов, руки! — огрызнулся тот, вырывая рукав своей ветровки из пальцев Матвея.
— Я же тебя придержал!
— А я в вашей помощи не нуждаюсь! Говорите, что вам от меня нужно и уходите. Некогда мне лясы точить.
— Блямба, что ж ты какой сложный-то, а? — пробормотал Матвей и сунул руку в карман за телефоном. Прежде чем продолжить, он воровато оглянулся, понизил голос и стал показывать какой-то текст на экране смартфона. — Ладно, в общем, слушай. Я, когда понял, что того… ну, не девчонки меня привлекают, как умный человек пошёл в интернет. Пытался копаться на каких-то сайтах, но там муть. Зато я нашел пару каналов в телеге. Их ведут ну… геи.
— И что?
— Ну и почитал все посты за последние пару лет. А они там так общаются… Свободно. Знаешь, вообще не парятся с ухаживаниями и прочим… Типа, встретились, потрахались и разошлись. Спасибо, было славно, передайте салфетки. У них там целая философия на эту тему. И хоть авторы, например, пишут, но другие-то комментируют! Значит, не только админы кукухой отъезжают с таким отношением к перепихонам, но и остальные!
— А вы, значит, не согласны с такой позицией? Кажется, ваше вчерашнее предложение очень походило на то, о чем вы сейчас рассказываете, — с иронией протянул Полянский и поймал себя на мысли, что начал задыхаться от быстрой ходьбы. Пришлось сбавить скорость, чтобы не выглядеть задохликом. На горизонте показался просвет — выход из парка.
— Ну, я не буду их судить. Мало ли что там в башке. Мне странно, конечно, но я подумал, что вдруг у геев всегда так. Типа, «Привет. А ты ничего так. Пошли?» и всё. Хоп-хэй-ла-ла-лэй!
— Соколов! Вы меня убиваете! Я с первого раза оценил всю глубину несерьёзного отношения к сексуальным связям отдельно взятых представителей ЛГБТ-общества, которое вы так красноречиво пытаетесь до меня донести! Но от меня-то вам что нужно?
— Да я извиниться хочу! А ты всё никак не въедешь!
— Я терапевт, а не телепат! — рявкнул Полянский, мечтая оказаться дома, а не в присутствии этого балбеса. Желанный выход из парка приближался с каждым шагом. — Если вы не скажете о некоторых вещах, то я о них никогда не догадаюсь!
— Ну, в общем, это… извини. Я не подумал, что такой подход не у всех. Мне и самому как-то неловко казалось заявиться и предложить ну… это самое. Я не хотел выглядеть нелепо, а получилось как всегда, — Матвей расстроенно подвёл итог, и Александру Юрьевичу послышалась грусть.
— Ладно. Проехали, — буркнул Полянский, почти добравшись до парковых ворот. Ну какой смысл злиться на этого дурака? Тем более он не виноват в жизненных неурядицах медика.
— Да? Тогда может быть…
— Оппа-на! Голубая луна! — тройка чëтких пацанчиков в адидасах и с сижками за ушами неожиданно вырулила им навстречу ровно на выходе из парка. Вчерашние малолетки, которые, сбиваясь в стаи, становились ещё более борзыми и агрессивными.
Александр Юрьевич невольно остановился. Идти на таран и пробиваться сквозь гопников чревато, поворачиваться спиной опасно. Обойти тоже не получалось — парк огражден сеткой-рабицей.
— Сокол, ты что ли? — прищурился один из пацанчиков на кивнувшего Матвея. — Ребзя, это Сокол. Он из старшаков. Из тех, что в районе рынка.
— Да? А чëй-та он с пидараснëй шарится? — подозрительно спросил самый высокий. Наверное, по закону природы, вожак.
Полянский дëрнулся. Сколько лет прошло, а привыкнуть к обзывательствам не получалось. Тем более от такого быдла: Александру Юрьевичу давно такие не попадались, а ведь когда-то встречались на каждом шагу… Особенно неприятно, что сейчас это слышал его пациент. Который, кстати, растерянно молчал, не зная, как реагировать на оскорбление.
 
Лет десять назад Полянский ответил бы на грубость и завязалась драка. Но сейчас он понимал, что каждая стычка может стать последней. Скучающих гопников много, а он один. Сегодня его побьют, а завтра на смену первой тройке игроков со свежими силами придёт вторая и доделает начатое.
— Никто ни с кем не шарится. Я вообще его впервые вижу. Случайно встретились, так же, как и с вами. А теперь дайте пройти! — обида придала терапевту смелости, и он уверенно протиснулся между гопников.
Вслед ему донеслось улюлюканье и издевательский свист. Медик понадеялся, что его алеющие уши в сумерках никто не увидит.
А Матвей остался в парке.
🌵🌵🌵
Наверное, те пацанчики произвели на Соколова неизгладимое впечатление, раз он пропал из поля зрения на пару дней. А ведь выглядел таким решительным! Конечно, Александр Юрьевич не ждал его появления и даже не рассчитывал на новую встречу. Конечно же нет. Просто второй их разговор оставил какое-то муторное послевкусие, от которого хотелось избавиться.
Полянский выбросил из головы все нетипичные события и постарался сосредоточиться на более привычных вещах: на работе и уютных домашних вечерах в одиночестве.
— Эй, док! Привет!
Терапевт уже покидал территорию больницы, с опаской посматривая на темнеющие тучи и сожалея о забытом дома зонте, как его нагнал слегка запыхавшийся Соколов. Он улыбался во все тридцать два зуба и совсем не замечал нерадостного докторского взгляда.
— Добрый вечер.
— Эй, ну ты чего, как неродной? Расслабься! — Матвей шутливо ткнул его кулаком в плечо. Полянский зашипел от боли. Сломанная когда-то кость не любила подобные тычки и начинала ныть.
— Соколов! Во-первых, уберите от меня свои грабли! А во-вторых, ну что вы опять ко мне прицепились?
— Извиниться хочу!
— Я это уже слышал, а вы повторяетесь. Мы же с вами уже всё решили. Всё в порядке. Я не сержусь на то, что вы перепутали больницу с борделем. До свидания! — Полянский развернулся, чтобы гордо удалиться, но его уверенно развернули за плечо.
— Да я не за то. Я за тот случай в парке. Я же хотел тебя на следующий день выцепить, но пришлось сменами подмениться… А тогда как-то неожиданно эта мелочь хамить начала. У меня обычно башка варит, но тут подвисла. Понимаешь, всё непросто.
— Что и требовалось доказать. Я всё понимаю, Соколов. Вам просто не хотелось ввязываться в драку из-за случайного знакомого, и я совершенно нормально к этому отношусь. Тем более если обозвали как бы по делу. Верно? К тому же несмотря на вашу отличную спортивную форму, трое на одного — это не совсем надёжный расклад, и я могу только похвалить вашу предусмотрительность.
— Вот капец ты всё наизнанку выворачиваешь! Не совсем так. Я знаю это мудачьë. Они отмороженные и бабочками машут везде, где могут. Согласись, что поножовщина в парке нам не нужна?
— Соглашусь. И как там ваши приятели? Донесли до вас всё разнообразие городских сплетен?
— Они мне не приятели. И то, что они говорят, меня не касается, — Матвей отвёл глаза, и Александр Юрьевич отчётливо понял, что именно его ориентацию они и обсуждали. Как предсказуемо.
— Ну-ну. Зато это наглядный пример, как человека всю жизнь судят за одну ошибку. Поимейте ввиду этот печальный опыт на будущее, если ваши слова об ориентации правдивы. Поразмышляйте на досуге, сделайте правильные выводы и пригласите на свидание девушку.
— Я не хочу девушку. Ты думаешь, осознание ко мне за две минуты пришло? Да ни хрена! Чë там по стадиям? Гнев, отрицание, ещё что-то? Я пережил все.
— Ладно, Соколов. Я понял. Сейчас главное, что всё в порядке. Правда, — устало выдохнул терапевт и мельком посмотрел на наручные часы. Небо опускалось всё ниже, готовясь вылиться на грешную землю. — Идите. Выкиньте дурное из головы и уходите. Дождь собирается.