Без единого свидетеля
– То есть Хильер намерен пойти в атаку, – сказал Нката.
– Он умеет делать то, что он делает, – в большинстве случаев.
Отвращение Нкаты к происходящему не уменьшилось.
– Если бы в разных концах города погибло четыре белых подростка, то копы с самого начала метались бы между участками, как черти на сковороде, – проговорил он.
– Скорее всего.
– Тогда…
– Мы не можем исправить их ошибки, Уинстон. Мы можем обвинить их и попытаться изменить их поведение в будущем. Но вернуться назад и исправить содеянное невозможно.
– Зато можем не допустить, чтобы эту… небрежность замяли как нечто несущественное.
– Да, мы можем побороться за это. Да, я согласен. – И видя, что Нката хочет что-то ответить, Линли продолжил мысль: – Но пока мы занимаемся уличением виноватых, убийца будет убивать. И что мы получим? Вернем к жизни мертвых? Добьемся справедливости? Поверьте мне, Уинстон, журналисты недолго будут приходить в себя после контратаки Хильера, и тогда они набросятся на него, как мухи на гнилое яблоко. А у нас между тем на руках четыре нераскрытых убийства, и мы не сможем полноценно заняться расследованием, не имея поддержки тем самых отделов убийств, которые вам не терпится выставить перед всем светом коррумпированными и погрязшими в ханжестве. Согласны ли вы с моими словами?
Нката задумчиво хмурился.
– Я хочу иметь право голоса, – промолвил он наконец. – Сидеть на пресс-конференциях в качестве декорации во имя интриг Хильера я не желаю.
– Понимаю. Согласен. Теперь вы сержант, – напомнил Линли. – Этот факт никуда не денется. Что ж, пойдемте, пора приниматься за работу.
Неподалеку от кабинета Линли было выделено помещение под оперативный штаб следствия, где у компьютерных мониторов уже сидели констебли; они вводили информацию, поступающую в ответ на запросы Линли в полицейские участки, на территории которых были обнаружены тела. На стендах были развешаны фотографии со всех четырех мест преступления, тут же находились списки констеблей и оперативников с указанием порученных им заданий. Техники установили три видеомагнитофона, чтобы была возможность просмотреть все записи, сделанные камерами скрытого видеонаблюдения – в случаях, когда такие записи делались и камеры действительно имелись в окрестностях, где были брошены трупы. По полу змеились переплетения проводов. Телефоны звонили без умолку. Звонки сейчас принимал инспектор Джон Стюарт, давнишний коллега Линли, и два констебля. Стол инспектора сразу бросался в глаза – на нем царил граничащий с маниакальным порядок.
Когда Линли и Нката вошли в оперативный штаб, Барбара Хейверс сидела посреди кучи распечаток и отмечала в них желтым маркером имеющие особую важность данные. На столе рядом с ней лежала открытая пачка печенья с клубничным джемом и стояла кружка кофе, из которой Барбара отпила, с недовольной гримасой пробормотав:
– Тьфу, холодный.
Затем она с тоской взглянула на пачку сигарет, почти заваленную бумагами.
– Даже не мечтайте, – пригрозил Линли. – Что получено из пятого спецотдела?
Хейверс отложила маркер и погладила мышцы шеи.
– Эту информацию лучше не показывать прессе.
– Весьма многообещающее начало, – заметил Линли. – Готов выслушать вас.
– За последние три месяца в реестре несовершеннолетних преступников и пропавших без вести зарегистрировано тысяча пятьсот семьдесят пять имен.
– С ума сойти!
Линли взял со стола Барбары пачку распечаток и нетерпеливо пролистал их. В другом конце комнаты инспектор Стюарт повесил трубку и что-то записал в лежащий перед ним блокнот.
– Если хотите знать мое мнение, – сказала Хейверс, – то мне кажется, мало что изменилось со времени последней газетной кампании против пятого спецотдела за их неспособность своевременно обновлять информацию в реестрах. Хотя тогда их так отчихвостили, что я ожидала от них большей эффективности.
– Верно, – согласился Линли.
Надо сказать, что имена детей, о пропаже которых поступали сведения, вводились полицией в реестр немедленно. Но зачастую, если ребенка находили, его имя из списков не удаляли. Не всегда его стирали и в тех случаях, когда ребенок, поначалу попавший в розыск, оказывался за решеткой тюрьмы для несовершеннолетних преступников либо попадал под опеку социальной службы. Это был как раз тот случай, когда правая рука понятия не имеет, что делает левая, и не раз уже эта неразбериха в записях пятого спецотдела приводила расследования полиции в тупик.
– Я уже догадываюсь, что вы хотите сказать, – воскликнула Барбара, – но в одиночку я не справлюсь, сэр. Полторы тысячи имен? К тому времени, когда я проверю каждое из них, наш приятель, – она указала на стенд, где висели фотографии жертв, – осчастливит нас еще десятком тел.
– Мы дадим вам кого-нибудь в помощь, – ответил Линли и обратился к Стюарту: – Джон, перебрось на это дело дополнительные силы. Пусть часть людей сядут на телефон и проверят, не нашлись ли дети из тех, о которых заявили как о пропавших, а еще несколько человек пускай попробуют сравнить наши четыре тела с описаниями в документах по розыску. Если выявится хоть что-нибудь, что может помочь привязать имя к телу, – немедленно проверить. А что говорят в полиции нравов по поводу мальчишки из Сент-Джордж-гарденс? Есть ли новости с Кингс-Кросс? Или с Толпаддл-стрит?
Инспектор Стюарт взял блокнот.
– Как сообщают в полиции нравов, переданное нами описание не подходит ни к одному подростку, занимающемуся проституцией. Среди их «постоянных клиентов» пропавших без вести нет. Пока.
– Тогда свяжитесь с полицией нравов тех участков, где были обнаружены остальные тела, – велел Линли Барбаре. – Посмотрите, не разыскивают ли там кого-либо похожего на этих жертв.
Он подошел к стенду и в который раз пробежал глазами по фотографиям убитых. К нему присоединился Джон Стюарт. Как обычно, инспектор являл собой смесь нервозной энергичности с дотошностью. Блокнот, который он держал в руках, был раскрыт на странице, разлинованной цветными карандашами. Смысл цветовой кодировки был ясен только Стюарту.
– Что получено из-за реки? – спросил у него Линли.
– Отчеты еще не готовы, – сказал Стюарт. – Я уточнял у Ди Харриман минут десять назад.
– Необходимо, чтобы они проанализировали косметику с лица четвертого мальчика, Джон. Спросите, нет ли возможности определить марку и визажиста. Вероятно, жертва не сама делала макияж. Если это действительно так и если косметика окажется относительно редкой, а не той, что можно купить в любом магазине, тогда сведения о месте покупки могут подтолкнуть нас в нужном направлении. А пока составьте список тех, кто недавно вышел из тюрьмы или психбольницы. И еще тех, кого в последнее время освободили из мест заключения несовершеннолетних. Проверьте все учреждения в радиусе ста миль.
Стюарт оторвал глаза от блокнота, куда он торопливо заносил задания.
– Ста миль?
– Наш убийца мог прийти откуда угодно. Но то же самое верно и для наших жертв. И пока мы не опознали более или менее определенно всех четырех подростков, мы не знаем, с кем имеем дело, если не считать очевидных фактов.
– С больным ублюдком.
– Это подтверждает множество свидетельств, обнаруженных на четвертом теле, – кивнул Линли.
Его взгляд невольно обратился к тем самым свидетельствам, о которых он говорил: длинный посмертный надрез на теле, нарисованный кровью символ на лбу, вырезанный пупок и то, что оставалось незамеченным и несфотографированным до тех пор, пока тело не передвинули, – до черноты обожженная плоть ладоней.
Усилием воли Линли перевел взгляд на список заданий, которые он вчера вечером распределил среди своей только что собранной команды. В этот момент мужчины и женщины в полицейской форме стучались в двери жилищ, расположенных в тех окрестностях, где были найдены три первых тела; несколько констеблей изучали информацию о прошлых преступлениях в поисках признаков прогрессирующего патологического поведения – только такое поведение могло привести к таким убийствам, с которыми сейчас полиция имела дело. Все это было необходимо и важно, но предстояло еще разобраться с набедренной повязкой, украшавшей последнее тело, изучить велосипед и серебряные предметы, найденные на месте преступления, исследовать и проанализировать все четыре сцены убийства; нужно было проверить списки тех, кто когда-либо обвинялся в сексуальных преступлениях, алиби этих людей, нужно было и связаться с полицией всей страны, чтобы уточнить, не было ли подобных нераскрытых убийств. Сейчас полиция Большого Лондона имеет на руках четыре тела, но вполне возможно, что на самом деле их четырнадцать. Или сорок.