Без тебя (ЛП)

– Я увидела своего бывшего парня.
– Где? – он начал быстро оглядываться по сторонам, будто все еще мог увидеть его.
– В баре, – внезапно раздражаясь, ответила я.
– Где?
 Я не смогла сдержать резкий вздох, прежде чем отреагировать на этот вопрос.
– Парень, который только что закончил петь.
– Последний?
– Да. Последний.
Майкл резко свернул на ближайшем съезде с автострады и с визгом затормозил на стоянке Тако Белл1.
– Эван Джеймс – твой бывший парень? – уточнил он.
Глядя в окно с пассажирской стороны, я медленно кивнула: – Да.
– Ты никогда не говорила, что твой бывший – это Эван Джеймс, – его голос повысился.
– Ты ведь никогда не спрашивал, как его зовут. Я говорила тебе, что он был музыкантом.
– Музыкантом, Мэдисон. Музыкантом. Ты никогда не говорила, что встречалась с обладателем Грэмми, возглавляющим топ-чарты. С гастролирующей по миру суперзвездой, – он потер ладонью лицо, резко выдохнув, будто я скрыла от него какой-то темный секрет: пятилетнего ребенка или, еще хуже, болезнь, передающуюся половым путем. – Эван Джеймс. Парень, ставший идолом современного поколения, Фрэнк Синатра и Курт Кобейн в одном лице. Не могу в это поверить.
Мне же не верилось в иное. Я не была уверена, расстроен ли Майкл тем, что мой бывший – знаменитость, или тем, что Эван не был его бывшим лучшим другом.
Когда Майкл подъехал к дому, я постаралась без видимой спешки покинуть машину. Отстегнула ремень безопасности и вышла, едва попрощавшись с моим парнем, не говоря уже о приглашении зайти в дом. Обычно он оставался, но не сегодня. Мой желудок сводило, в голове пульсировало, и я не могла выбросить из головы песню Эвана. Я все еще слышала его сексуальный тембр, плавивший внутренности, чего со мной давно не случалось. Я разваливалась на кусочки, и в этом виноват Эван. Снова.
Майкл попытался привлечь мое внимание, но сдался через пять минут. Он знал, что я упряма и не стану устраивать сцену перед домом. К счастью, он не настаивал или я устроила бы драку. Моя жизнь только что перевернулась с ног на голову, и, похоже это на меня или нет, меня действительно не волновало, услышат ли соседи, как я посылаю своего парня.
Хлопнув входной дверью, прошла прямо в спальню, скидывая туфли по пути. Стоя в небольшой душевой, стянула платье, расстегнув молнию на спине. Выбирая красное платье на этот вечер, я представляла себе, как вернусь домой с Майклом и позволю ему снять великолепный наряд, сидевший на мне, как влитой. Но сейчас все, о чем я могла думать, была фланелевая пижама. Даже меня не посещают сексуальные мысли в старушечьей ночнушке. Для сексуальных фантазий сейчас не время. Я только что увидела моего бывшего парня впервые за столько лет. Меня не должно было это задеть.
Но определенно задело.
Я знала Эвана достаточно хорошо, чтобы понять, эта песня что-то значила для него. В отличие от других артистов, он создавал новое произведение, переживая каждое слово, ложившееся на бумагу. Эван редко заботился о написании следующего величайшего хита, не осознавая, что все его песни становились хитами благодаря тому, что шли из самого сердца. Неважно, что вдохновляло его – любовь, разбитое сердце или пара, прогуливающаяся в парке, его песни шли откуда-то из глубины его самого, и слушатели не могли сопротивляться этому. Когда Эван начинал петь, вы были обречены. Он гипнотизировал своим голосом, экспрессией; каждым звуком, исходившим от клавиш фортепиано или струн гитары. Вся его музыка находила отклик в вашем сердце. Как только он открывал рот, вы пропадали.
И черт, моя реакция на него не была другой. Снова.
****
Когда я проснулась на следующее утро, глаза болели от недосыпания. Большую часть ночи я провела, ворочаясь на простынях. После нескольких беспокойных часов пошла в ванную и взяла в аптечке таблетку Найквила, действующего безотказно. Мне удалось немного поспать перед тем, как прозвонил будильник. Сразу после пробуждения, мою голову наполнил рой мыслей.
 
О чем были эти строки? О прогулках под луной и крепких объятиях? О нашей брачной ночи? Как-то так. Почему он не думал об этом раньше? Очень больно бередить старые раны. Несмотря на прошлое, все, о чем Эван пел прошлой ночью, заставляло меня таять. Я становилась глиной в руках этого мужчины, как только он начинал петь и играть на фортепиано.
Было что-то запредельно сексуальное в том, как его пальцы скользили по клавишам, или как он закрывал глаза, чтобы чувствовать музыку. И так было только тогда, когда Эван играл на фортепиано, хотя мог играть и на гитаре, и на саксофоне. Но одна только мысль о его сильных умелых руках, играющих на мне с той же страстью, что и на рояле, сводила мои бедра. Снова. Он был человек-оркестр. Очень сексуальный человек-оркестр.
Единственный, кто оставил меня. Я не могла забыть этого. Я не забыла.
После душа мне удалось прийти в себя и несколько унять головную боль. Но независимо от того, как сильно старалась, я не могла перестать думать об Эване.
Мы встретились в старшей школе. Он был десятиклассником, я – девятиклассницей, которая не обращала на него внимания. Мне казалось, он странный, раз носит военные ботинки и очки в стиле Бадди Холли. Как по мне, он чересчур усердно пытался выделиться. Такой себе неприветливый парень с гитарой за спиной и шляпой на небрежно уложенных волосах.
Все изменилось после того, как Эван прочитал поэму в нашем классе творческого письма. Она была о распускающемся цветке. О маргаритке, если быть точнее. Он сравнивал ее с глупой любовью… милой, сладкой и невинной. Неотрывно смотрел на меня, стоя перед классом со старой школьной книгой в руках. И как я не пыталась – не могла отвести от него глаз, притянутая мелодичностью его голоса, выражением глаз и, если это возможно, душой. Если это была та самая глупая любовь, я хотела ее.
– Тебе понравилось? – Эван неожиданно обратился ко мне, вернувшись на свое место. Он застал меня врасплох, так как до этого не сказал мне и слова. К тому же я была в девятом классе, и мальчики, особенно старше меня, не говорили со мной.
Эван задал мне вопрос, а я не имела понятия, что ответить.
– Да. Мне понравилось. Было довольно мило.
– Как ты, Солнышко, – он улыбнулся мне, и я впервые ощутила силу его обаяния на себе. Даже если он и не хотел затронуть мое сердце, это было уже не важно. Для того чтобы привлечь мое внимание, он должен был только спросить. – Милая и невинная, как маргаритка на солнце. Ты украшаешь эту комнату.
Не зная, как реагировать на его слова, помню, что решила промолчать. Когда прозвенел звонок, пулей вылетела из класса, чтобы не наделать глупостей. В голове не укладывалось, что я сказала ему только шесть слов.
С этого все началось. Вскоре я узнала все о парне в ботинках Доктор Мартинс2, который не ходил без нотного альбома в одной руке и инструмента в другой. Я быстро поняла, что Эван не странный. Просто другой. Пылкий. Оглядываясь назад, осознаю, что в пятнадцать он был необузданнее, чем большинство взрослых мужчин, которых я знала.
Уфф. В надежде успокоиться, я плюхнулась на диван с чаем в руках. Мне ни к чему думать об Эване или о нашем прошлом. Наше прошлое… в прошлом. Это история. Не хочу ворошить воспоминания. Я пыталась смириться с его уходом в течении трех лет. Теперь, когда все отпустила, не желаю проходить через это вновь.
ЭВАН
Перед возвращением домой я заглянул в ближайший магазин. Оставшуюся часть вечера провел за просмотром ТВ–шоу, поеданием сникерса и Reese’s Pieces3, размышляя о плюсах жизни перед телевизором. Мне до сих пор не верилось, что я увидел ее. Мое Солнышко. Мою Мэдди. Когда наши глаза встретились, клянусь, сердце едва не выскочило из груди. Она выглядела великолепно с распущенными до плеч темно-каштановыми волосами. Ее карие глаза, напоминающие миндалины, блестели. Я растерялся. Хотелось только одного – броситься за ней. Но сойдя со сцены, я столкнулся с толпой фанатов и пришлось делать то, что и всегда: пожимать руки, фотографироваться и раздавать автографы. К тому моменту как я вырвался оттуда, было уже слишком поздно.