Адъютант палача (СИ)

Наш неуловимый Джо с советским кинематографом незнаком, поэтому просто вылупился на меня своими водянистыми глазками. Неужели он в молчанку собрался играть? Делаю знак полешуку, и тот бьёт пленника по печени. Моя школа! Всё, что связано с причинением боли и прочего членовредительства, Янка схватывает на лету. И теперь у моего прилежного ученика появилась возможность применить теоретические знания на практике.
-Отвечай, когда тебя спрашивает господин поручик, — прошипел полешук корчащемуся от боли Окуличу.
Надо отдать должное пленнику, штаны он не намочил и вёл себя достойно. Только начавшееся дёргаться правое веко выдавало, что он нервничает. И пан явно понял, что с ним не шутят, и пытать будут по-настоящему. Это подтвердил его ответ.
-Я готов рассказать, всё, что знаю.
-У меня всего лишь один вопрос, касающийся трёх господ. Где Свенторжецкий, а также наши общие знакомые паны Малаховский и Звеждовский?
Как я и подозревал — братец Агнешки банально сбежал. В принципе, ничего удивительного. Почуяв, что кольцо русских войск сужается, товарищ решил сменить климат на более здоровый. Про Звеждовского пленник ничего не знал. А вот с Малаховским всё сложно. Владислав выполнил задание по налаживанию связей с «Землёй и Волей», но не стал возвращаться домой. Сейчас убийца находится в Восточной Пруссии, где практически открыто закупает оружие для мятежников. Заодно поляки организовали издание газеты чуть ли не в самом Кёнигсберге. Конечно, подпольную — так я и поверил… Меня всё больше удивляют действия русских властей. Мятежники спокойно перемещаются по стране, используя поддельные документы. Якобы «союзник», недавно подписавший договор, привечает на своей территории преступников. Хорошо, что Муравьёв обещал заняться этим вопросом. А то меня начинают терзать смутные сомнения в адекватности и лояльности наших чиновников.
Но об этом я подумаю позже. Надо что-то решать с Окуличем. Хотя, чего здесь думать? Янка с Фредди отведут нашего друга в лес и там прикопают. Хотя Болеславу светит минимум пятнадцать лет каторги, но ведь он когда-нибудь освободится. Будто почуяв, что его уже списали, пленник начал убеждать меня в своей необходимости.
-Юзеф, дайте слово, что сохраните мне жизнь! Я расскажу вам, где находится казна нашего отряда.
Увидев, как я равнодушно пожал плечами, он быстро добавил.
-Мне известно, где сейчас находится Калиновский. А также я расскажу про планы ваших братьев.
А вот это другой разговор. Викентия Константиновича надо ликвидировать, или захватывать в первую очередь. Но он неожиданно пропал со всех радаров. Даже высокопоставленные члены Литовского комитета и главари отрядов не знали его местонахождение. О братьях тоже нет никаких новостей.
Не густо. В принципе, сумма в ассигнациях и золоте немалая. Только я думал, что у отряда, во главе которого стоят такие небедные люди как Свенторжецкий, Лесковский, Чижик и Корзакович, денег должно быть больше.
Только всё это неважно. Деньги дело наживное. У меня ещё осталось достаточно золота, захваченного у доктора. Часть была потрачена на снаряжение мобильного отряда. Но весьма приличная сумма хранилась у Мосолова. Александр не знал о происхождении денег и думал, что это мои личные средства.
Поэтому я равнодушно осмотрел захваченное золото. А вот увидев несколько бумажек с гербовыми печатями Пруссии и Австро-Венгрии, я основательно завис. В этом времени пока не догадались использовать фотографии для удостоверений личности. Если я правильно понял, то передо мной заграничные паспорта двух соседних стран. В моей голове тут же созрел абсолютно сумасшедший план, и лицо расплылось в счастливой улыбке. Это, какие же возникают перспективы!
Только Окулич неверно понял моё состояние, и сразу запричитал.
-Юзеф, вы обещали сохранить мне жизнь!
Наивный чукотский юноша. Да я тебя пальцем не трону. Для этого есть Янка, который с удовольствием перережет горло подонку, участвовавшему в форменном терроре против крестьян. Болеслав — уже покойник, и можно не обращать на него внимание. Я опять внимательно осмотрел бланки и плотоядно ухмыльнулся. Коля Смирнов ещё удивит некоторых товарищей. Если не сгинет в белорусских лесах, конечно.
   
Глава 14
 
Глава-14. 
-На данный момент можно констатировать, что большая часть деревень и сёл в треугольнике Гродно/Брест-Литовск/Слоним контролируется мятежниками. Попытки нападения на крупные города были отбиты. Поэтому сейчас преступники перешли к тактике партизанских действий. Происходят нападения на чиновников, небольшие группы солдат, православных священников и лиц, лояльных нашим властям. Достаточно большая часть крестьян запугана или введена в заблуждение, поэтому оказывает посильную помощь мятежникам.
Заседание штаба командующего второй пехотной дивизией, генерал-лейтенанта Манюкина, было в самом разгаре. В прямом и переносном смысле. Что-то истопники переборщили с дровами, и в достаточно просторном помещении было весьма жарко. Присутствующие офицеры явно не испытывали от этого удовольствия, но потели молча.
Адъютант командующего, в принципе, изложил диспозицию верно. Только дьявол кроется в деталях, на которых капитан внимания не заострил. А зря! Если называть вещи своими именами, то повстанцы контролировали практически всю Гродненскую губернию. Не знаю, было ли это в моей истории, но именно сюда начали стекаться отряды из других мест. Если на западе и юге губернии было изначально неспокойно, так как границу перешло много отрядов из Привислинского Края, то остальные события стали для властей сюрпризом. После попыток захвата Гродно, в самом начале мятежа, инсургенты вроде как успокоились. Но, на самом деле, они просто копили силы. И определённая логика в их действиях была. Даже силами двух дивизий нереально перекрыть болотисто-лесистую местность площадью более тридцати тысяч квадратных километров. Но, обо всём по порядку.
*** 
-Иосиф, прошу простить меня за излишнюю резкость в суждениях. События последних дней показывают, что бунтовщики совершенно перестали стесняться в методах.
Денисов, который возглавлял приданную нашему отряду сотню казаков, наконец-то решился на откровенный разговор. Мне все эти сословные заморочки без разницы, но от окружающей среды никуда не денешься. Моё желание действовать независимо и без офицеров в отряде, было воспринято как обида. Вот на пути в славный город Гродно у нас и состоялся разговор.
После операции по уничтожению отряда Свенторжецкого/Лесковского, о передышке можно было только мечтать. Вернувшись в Минск, мы сдали коменданту основных главарей, вместе с показаниями свидетелей об их зверствах. К моей несказанной радости, Муравьёв решил не миндальничать с убийцами, заодно не устраивать публичные процессы. Местные власти получили полномочия проводить быстрый суд и казнить мятежников. Для последних это стало неприятным сюрпризом. Весь Край только и обсуждает события в Вильно, где прошли первые экзекуции. Михаил Николаевич, в своём стиле, быстренько провёл заседание трибунала и приговорил к казни пятнадцать человек. При этом среди смертников оказались три ксёндза и Матильда Бучинская. Не знаю, какое бурление дерьма сейчас происходит в Питере, но очень надеюсь, что аристократия с либеральной оппозицией в шоке. Мне понравилось решение, что убийц подвергнут экзекуции в местах их зверств. В столице Края казнят только членов Литовского комитета и мадам подпольщицу. Но, думаю, что дамочка в итоге получит замену казни на каторгу. Только это тоже немаловажный фактор. Ранее высокородных участниц мятежей отправляли в ссылку, откуда они возвращались через несколько лет. Но, более, подобного милосердия бунтовщикам не видать.
Количество мятежников и сочувствующих, получивших внушительные сроки, уже приближается к сотне. Имущество при этом конфискуется в казну Края. По договорённости с императором, все деньги пойдут на развитие шести губерний после подавления восстания. Более того, Петербург пошёл дальше, утвердив инициативу генерал-губернатора о немедленной отмене выкупных платежей крестьянам, помогающим ловить мятежников. В указе есть ещё пункт о получении мужиками бесплатных наделов на конфискованных помещичьих землях. С учётом того, что по поручению государя в Вильно должен прибыть сам Милютин[1], значит, правительство взялось за восставших всерьёз. Освобождение крестьян от выплат и наделение их землёй должно стать системой для всего Край и Царства Польского, а не просто временным решением. Это не просто прогрессивный, а революционный шаг! Дураков среди землевладельцев нет, и очень многие запаниковали, сбежав в города. Крестьяне ведь сами могут подумать и решить, что их бывший барин — бунтовщик, припомнив все старые обиды.