Гори ясным пламенем (СИ)

— Устала? — спросил Сергей, погладив ее по голове.
Столько нежности крылось в этом простом движении, что Вероника вмиг разомлела. Она походила на греющегося на солнце кота: в точности также жмурилась от удовольствия.
Вероника не стала отвечать. К чему слова? Вместо этого она запрокинула голову и повернула лицо к Сергею. Она надеялась на поцелуй, и тот не заставил себя ждать. Вероника не успела опомниться, как Сергей подхватил ее на руки. Он поднялся по ступеням крыльца, толкнул входную дверь ногой, а из коридора прямиком направился в спальню.
Никогда еще она не испытывала столь головокружительного желания. Ее поразил собственный импульс и невозможность устоять перед ним. На пару с Сергеем она избавилась от одежды с такой скоростью, точно та горела на ней и от того, как быстро Вероника скинет пылающую кофту, зависит ее спасение. Как только рухнула последняя преграда, Вероника прильнула к Сергею, растворилась в его сильных руках. До рассвета она принадлежала только ему. И это было восхитительно.
* * *
Посетители кафе предпочитали столики на улице. Под навесом из светло-коричневого тента все свободное пространство занимали белые пластмассовые столы и стулья, гладкие на ощупь. Официанты в фирменных передниках под цвет тента сновали между столами как рыбы между кораллами.
В обеденный перерыв все столы были заняты, и Вероника ждала, пока один из них освободится. Конечно, она могла пройти в зал. Там работал кондиционер. Но куда приятнее ощущать дуновение настоящего ветерка, чем дышать искусственно озонированным воздухом.
Наконец, группа молодых людей поднялась, освободив стол, и Вероника заняла их место. До назначенной встречи с Раисой оставалось минут двадцать, и она заказала кофе с булочкой. Сергей говорил, что здесь пекут отличные круассаны с повидлом. Соседние улицы насквозь пропитались дивным ароматом свежей выпечки.
При мысли о Сергее Вероника покраснела. Рядом с ним она превращалась в гейшу. Прежде она не подозревала, что в ней дремлет страстная натура. Но тем восхитительнее было открытие.
Официант принес заказ. Круассан был только что из печи. Вероника откусила кусочек, теплое клубничное повидло испачкало губы, и она с наслаждением их облизала. Запивая сладкую булку горьким кофе, Вероника выглядывала среди пребывающих посетителей Раису. Та оказалась на удивление пунктуальной. Часы показали половину третьего – время, на которое была назначена встреча − и кухарка вошла под навес.
Вероника приподнялась и помахала женщине рукой. Раиса, заметив адресованный ей жест, направилась к столику. Присев напротив Вероники, она кивнула в знак приветствия и уткнулась в меню. Лишний взгляд в сторону Вероники был ей в тягость.
Подошел официант, Раиса заказала чай с бергамотом на пару с круассаном. После того, как официант скрылся за стеклянной дверью кафе, кухарка подняла взор на Веронику и в открытую заявила:
— Я пришла лишь потому, что меня попросил Сергей и еще ради Мити. Он славный мальчик. Не хочу, чтобы он повторил судьбу отца.
— И на том спасибо, — кивнула Вероника. — Откровенно говоря, мне твоя симпатия ни к чему. От тебя я жду одного: правды.
— Я и так рассказала все, что знаю, — Раиса снова отвела взгляд. Лгунам тяжело смотреть в глаза собеседнику.
— Не все, — настаивала Вероника. — Например, ты утаила, что тебя с Борисом связывали близкие отношения.
На миг щеки Раисы вспыхнули алым. Румянец удивительно шел к каштановым кудрям и молочной коже. И без того яркие карие глаза засверкали как янтарь на солнце. Вероника аж задохнулась до того была хороша эта сельская простушка. Красотой чистой, природной, не запятнанной. Не удивительно, что Борис не устоял.
— Как давно вы начали встречаться? — спросила Вероника, видя, что Раиса не намерена продолжать разговор.
Та опустила плечи, словно сдавалась на милость врага, и ответила:
— Пять лет назад.
— Пять лет?! — Вероника не смогла скрыть глубину своего замешательства. — Почему вы не поженились?
— О чем вы говорите? — Раиса грустно усмехнулась. — Светлана Георгиевна и меня, и Бориса сжила бы со свету. Она бы ни за что не позволила сыну породниться с такой, как я.
 
— Светлана Георгиевна не далеко от тебя ушла, — проворчала Вероника. Она до сих пор чувствовала ответственность за Бориса, как это было, когда она жили вместе, а потому не осталась равнодушной к его несчастью. Вдруг Борис покончил с собой из-за проблем в личной жизни? Вероника спросила об этом у Раисы.
Та энергично затрясла головой, опровергая ее догадку.
— Нет, нет, дело совсем не в этом. Нам было хорошо и так. Борис никогда бы не пошел против воли матери, а мне было все равно. Лишь бы он был рядом.
— Что толкнуло его на такой страшный поступок?
— Проклятие, — Раиса сказала это будничным голосом, будто все в округе это знали, и одна только Вероника пребывала в неведенье.
— Ты в него веришь?
— Какая разница? Главное Боря в него верил. Последний год он твердил лишь о нем. Дня рождения боялся, как черт ладана.
— Не может быть, — не верила Вероника. — Борис не был суеверен.
Раиса отвлеклась на принесенный официантом круассан с чаем. Пока она уплетала угощение, Вероника размышляла. Мог ли страх Бориса перед проклятием превратиться в навязчивую идею и стать настолько сильным, что он убил себя лишь потому, что по-настоящему верил? С первого взгляда идея казалась абсурдной, но это если не знать характера Бориса. Живя с ним, Вероника не раз подмечала его зацикленность. Порой им овладевала какая-то мысль, и он увязал в ней как муха в сиропе.
Подобные навязчивые состояния случались нечасто, но они имели место. Вероника припомнила один показательный случай. Однажды Борис простыл. Ничего серьезного, он продолжал ходить на работу, пока кто-то из коллег не сказал, что его симптомы похожи на грипп. В тот же вечер Борис слег с высокой температурой, а вызванный на дом врач поставил диагноз – грипп. Была середина лета, и эпидемия гриппа давно закончилась. Сработало самовнушение. Человек, сказавший про грипп, был настолько убедителен, что Борис поверил и, на самом деле, заболел. Что мешало этому сценарию повториться с проклятием? Все что Борису было нужно – поверить в реальность проклятия, а дальше он убедил себя шагнуть под поезд. Оставалось найти катализатор – человека, который внушил ему, что проклятье существует.
— Откуда он вообще услышал о проклятие? — подумала Вероника вслух. Она была уверена: когда Борис жил с ней, он не подозревал о проклятии.
— Изольда Карловна сильно за него переживала, — откликнулась Раиса. — Как увидит Бориса, сразу начинала причитать, что ему недолго осталось.
«И тем самым погубила внука», — закончила про себя Вероника. Все встало на свои места. Изольда Карловна случайно или умышленно изо дня в день внушала Борису мысль о скорой гибели. Тридцать пять лет – рубеж, который она обозначила. И Борис четко его придерживался. Она практически внушила ему, что он должен покончить с собой.
— Изольда Карловна не виновата, — Раиса догадалась по лицу Вероники, о чем она думает, и поспешила обелить имя старухи. — Мне мама рассказывала, что после смерти мужа, Изольда Карловна не верила в проклятье. Так было вплоть до того, как застрелился Леопольд. Невестка убедила ее, что в смерти Леопольда виновно проклятие. Она твердила это до тех пор, пока старуха окончательно не помешалась.
Вероника никогда так внимательно не слушала собеседника. Она буквально впитывала каждую букву, жалея об одном, что нельзя достать блокнот с ручкой и записать слова кухарки. Это могло спугнуть внезапную откровенность Раисы.
— Но откуда Борис знал содержимое предсмертной записки отца? Изольда Карловна уверяла, что он ее не видел.
— Видел, — ответила Раиса. — Он тайком пробрался в комнату бабки и отыскал там много интересного.
Очередному мистическому совпадению нашлось простое объяснение, чему Вероника несказанно обрадовалась.
— А Борис говорил тебе, зачем едет в столицу? — спросила она.