Дочки-матери

– И это все только для того, чтобы сходить с ребенком в парк? – не выдержала Натка.
– А вы как думали? – строго спросила директриса. – Это же дети, за которых государство в моем лице несет полную ответственность. И доверить ребенка невесть кому – значит подвергать его потенциальной опасности.
– Хорошо, мы соберем все справки, что дальше?
– Простите, вы сказали, что в Москве живете?
– Да.
– Ну, если вы будете готовы ради прогулки с Васильевой каждый раз преодолевать расстояние почти в девятьсот километров, – голос Марины Васильевны теперь звучал ехидно, – то в течение пяти рабочих дней орган опеки проверит все предоставленные вами документы и оформит заключение о возможности временной передачи ребенка. Так как постоянного места проживания в нашем городе у вас нет, то забирать Настю вы сможете лишь на время, без ночевок, ну или вместе поехать на отдых. Для этого вы должны будете предоставить мне заявление о временной передаче ребенка в свободной форме, копию паспорта, выданное вам заключение органов опеки, письменное согласие проживающих с вами совершеннолетних, а также детей старше десяти лет.
– Моему сыну меньше десяти, – пробормотала Натка.
Марина Васильевна не обратила на ее бормотание ни малейшего внимания.
– Далее я зарегистрирую ваше заявление и в течение семи дней с даты его подачи приму решение. Если оно будет положительным, то выпускается приказ руководителя детского учреждения, с которым вы должны быть ознакомлены под подпись. Отрицательное решение тоже оформляется письменно с указанием причин отказа.
– И на каком основании вы можете нам отказать, если органы опеки решат, что мы подходим под необходимые требования? – спросил Таганцев.
Директриса посмотрела на него совсем неласково.
– Перед передачей в семью с ребенком говорят психологи, педагоги и воспитатели – если ребенок не захочет ехать, временным опекунам предложат выбрать другого подопечного.
– Настюше три года, как она может что-то захотеть или не захотеть?
– Всякое бывает, – вздохнула Марина Васильевна и вдруг стала похожа не на государственную функцию, а на человека. – Иногда детки при виде некоторых взрослых начинают так рыдать, что сразу ясно, что отпускать их нельзя.
– Мы уже встречались с Настюшей, и она не плакала. Более того, она сразу спросила у Наташи, не является ли та ее мамой, – упрямо сказал Таганцев. – Скажите, а правильно ли я понимаю, что оформить гостевой режим гораздо проще, чем опекунство? И можно временно забрать Настю к себе и уже не торопясь пройти необходимые процедуры?
– Временная передача в семью допустима на срок до трех месяцев, – помолчав, сказала Марина Васильевна. – Но я еще раз напомню вам, что Настей интересуются и другие потенциальные усыновители. И тут для принятия администрацией нашего учреждения положительного решения в вашу пользу будет крайне важно ваше расположение и добровольное сотрудничество.
– Простите, а что именно вы имеете в виду?
Вид у Таганцева стал такой простодушный, что Натка с трудом сдержала улыбку. Костя был опером, сотрудником правоохранительных органов, поэтому вымогать у него взятку, пусть даже завуалированную, представлялось делом рисковым. Смелая женщина эта Марина Васильевна, но ведь она не знает, кто перед ней.
– Я имею в виду спонсорство. – Женщина улыбалась так безмятежно, что становилось совершенно ясно, что ничего она не боится. – Например, нам сейчас очень нужна помощь в оформлении игровой, комнаты психологической разгрузки, а еще требуется несколько компьютеров. Если бы вы определились, с чем можете помочь нашему дому ребенка, то и я бы, в свою очередь, посмотрела, что можно сделать, раз Васильева так вам приглянулась.
У Кости на щеках заходили желваки, и Натка поняла, что он сейчас взорвется. Если они действительно хотят получить девочку, то допускать этого нельзя. Никак нельзя. Она взяла капитана Таганцева за руку, слегка нажала, заставляя успокоиться.
– Мы обязательно подумаем, – елейным голосом ответила она директрисе. – И поступим строго по закону. Сегодня же мы уедем домой, собирать все необходимые документы. Проконсультируемся там с юристами. Поэтому насовсем мы не прощаемся. До свидания.
 
– Всего доброго, – сказала директриса, кажется, слегка разочарованно.
Выйдя из детского дома, Натка и Таганцев приняли решение, быстро перекусив, выдвигаться обратно в Москву. Нечего им было делать в Энгельсе в данный момент. Заехав в гостиницу, забрали вещи, заскочили в какой-то ресторанчик, где поели, практически не чувствуя вкуса еды.
Настроение испортилось у обоих, хотя, по большому счету, расстраиваться было еще совершенно не из-за чего. Ну, не думали же они в самом деле, что такое сложное дело, как усыновление ребенка, пройдет легко и гладко. Проблем, связанных с этим непростым решением, должно было быть столько, что только успевай отмахиваться, так что негоже сдаваться при первых трудностях, просто из-за неприятного послевкусия, оставленного разговором.
Главное, что Настя им обоим понравилась, да и они девочке совершенно точно пришлись по душе, а все остальное дело наживное. Решится, обойдется, сладится. И они смогут со всем справиться, и Лена наверняка подсобит. В этом Натка была уверена, хотя и не представляла, как построить самый первый разговор с сестрой. Строгая судья Кузнецова привыкла считать свою младшую сестренку немного взбалмошной и безответственной, а потому решение той вдруг взять и усыновить ребенка наверняка встретит с удивлением, сочтет внезапным и не очень обдуманным порывом. Не было ли это действительно так? Об этом Натка старалась не думать.
Домой они приехали уже глубокой ночью. Квартира встретила Натку тишиной, из которой следовало, что кот Венька точно где-то накосячил. Обычно при звуке открывающейся двери он лениво выдвигался в коридор, нагло потягивался, показывая, что прекрасно проводил время в отсутствие хозяев, близко не подходил, ждал, пока хозяева изволят приблизиться сами и наклонятся, чтобы погладить его между ушами.
Сеньке кот радовался активнее, чем Натке, с которой держал фасон. Сенька был его бессменным напарником по шкодам, так что если в доме что-то случалось, то можно было не сомневаться, что к этому приложили руку (и лапу) девятилетний мальчик и кот. И прятались в недрах квартиры после какого-то очередного бесчинства они тоже совершенно одинаково.
– Я надеюсь, он просто опять что-то разбил, а не застрял в оконной раме и задохнулся, – мрачно сказала Натка Таганцеву.
– Ты же закрываешь окна, когда уходишь из дома, причем именно по этой причине, – откликнулся тот.
– Да, но Сашка приходила кормить кота и могла, забывшись, открыть окно. – Натка вдруг заволновалась, потому что вредный кот успел стать членом ее семьи, за которого она отвечала. Конечно, появился он у нее совершенно случайно и сначала она вовсе не пылала восторгом от того, что теперь у них с Сенькой будет домашний питомец, но за полгода привыкла. Венька стал совсем своим, а своих Натка любила и берегла.
Скинув кроссовки, Костя двинулся по коридору, заглядывая в комнаты, чтобы оценить масштаб бедствия. Он вообще был человеком действия и, понимая, что любимая женщина волнуется, вместо слов перешел сразу к делу. Из кухни он вышел молча, что было неудивительно. Наученная горьким опытом, Натка давно уже не оставляла в пределах досягаемости ни чашки, ни съестное, ни случайно брошенные предметы типа спонжей для нанесения косметики. Знала, что все это будет сброшено на пол мягкими лапами.
В гостиной тоже все находилось на своих местах, а вот из спальни раздался веселый голос Таганцева.
– Все в порядке, этот проходимец жив и здоров. Можно не волноваться.
– Что натворил? – уточнила Натка, скидывая босоножки. – Жертв нет, а разрушения?
– Разрушения есть, – отрапортовал вышедший в коридор Костя. – Сорвана штора и с мясом выдернут из стены карниз. Но ты не переживай, завтра утром я все починю.
– Вот ведь негодяй, – вздохнула Натка. – Это он на шкаф залезает, а оттуда прыгает на штору и раскачивается на ней, уцепившись когтями. Я уж его гоняла-гоняла, но его это будто еще больше подхлестывает. А откормился он за эти полгода знатно, вот карниз наконец-то веса и не выдержал.