(Не) по любви
Кэтрин лежала, как мумия. И хотя он убрал свою руку, она продолжала молчать.
— Знаешь, — проговорил Энтони, — Этот засранец проснулся, как ни в чём не бывало. Он наделал в штаны! Только и всего. А я…, — он осёкся, — Я полночи рвал зубами в подушку. Я ведь думал, что и, правда, убил его!
Тони обмяк, он прислонился к дивану спиной, раскидав на полу свои длинные ноги. Скудный свет ночника разливался вокруг, как расплавленный воск, по углам оставляя невнятные тени. И казалось, что кто-то незримый наблюдает за ними оттуда. Ждёт момента, чтобы напасть.
Кэтрин поёжилась, ощущая, как волоски на руках встали дыбом.
— Беги от меня, пока ещё можно, — хрипло выдохнул Энтони.
Но Кэтрин его не услышала. Пространство и время терялись в густой темноте. И страх обнаружить себя пригвоздил её к месту.
— Ты чё, блядь, глухая? — с отвращением выдавил он и обернулся к ней.
Затуманенный взгляд выражал равнодушие. Глубокая складка разделяла надбровные дуги. От виска и до самой скулы тянулась рваным пунктиром широкая линия. Словно кто-то взял кисточку и провёл ею вниз.
«Кровь», — подумала Кэтрин. Гадая в уме, чья она?
— Пошла на хуй! — его голос взорвал тишину, отразился навязчивым эхом от стен.
Она отшатнулась, ощущая, как сердце в груди оживает. И, вскочила, боясь повернуться спиной. Под гнётом тяжёлого взгляда было трудно дышать.
— Вали! — прорычал Энтони.
И, схватив со стола что-то, швырнул ей вдогонку. Это оказалась пепельница. Она раскололась и в грУде окурков остались лежать черепки.
Кэтрин опомнилась! Она пулей метнулась в прихожую. Схватила с полочки сумку, уронив себе под ноги солнцезащитные очки. Накинула то, что первым попалось ей под руку. Она торопилась, боясь, что промедление может стоить ей жизни! Лихорадочно ощупывая ногами пространство вокруг. В темноте стараясь найти свою обувь.
— Ты и правда думала, что я тебя отпущу? — его голос настиг её раньше.
Сам он стоял на границе миров, в облаке света между прихожей и залом. И только сейчас ей удалось рассмотреть, насколько неряшлив его внешний вид. Ворот рубашки расстёгнут, один рукав закатан к локтю, а второй… перепачкан в крови.
— Глупышка! — протянул Энтони и двинулся к ней, отрезая пути к отступлению.
Паника, охватившая Кэтрин, была моментальной. Она ухватилась за крюк, и громоздкая вешалка с оглушающим треском опрокинулась на бок. Макушкой задев напольное зеркало. Громадина рухнула! И осколки брызнули в разные стороны, словно капли воды.
Трусливым комочком Кэтрин осталась сидеть на полу, прикрывая руками лицо. В воцарившейся тишине послышался скрежет. И мужская рука мёртвой хваткой вцепилась ей в волосы.
— Ах ты, сука! — прошипел он сквозь зубы, — Посмотри, что ты сделала! Дрянь!
Затылок горел! Казалось, ещё немного и в руках у него останется скальп. Стараясь облегчить боль, она семенила за ним. Скуля, как побитая собачонка:
— Пожалуйста, мне так жаль! Отпусти! Мне больно! Пожалуйста, я не хотела!
Не обращая внимания на эти мольбы, он волок её в сторону кухни. От боли и страха Кэтрин едва могла двигаться. Глаза застилала солёная влага. И мысль о том, что последует дальше, стучала в висках.
На большом деревянном столе, куда он бросил её вниз лицом, стояли тарелки. Тони смахнул их, оставив нетронутым ягодный торт. Очередной кулинарный шедевр призванный впечатлить его!
— У нас праздник! — провозгласил он торжественно.
Казалось, что алкоголь придал ему сил. И как бы Кэтрин не билась, но вырваться не могла! Одной рукой он придавил её голову, а второй — задрал невесомую ткань. Резинка шёлковых трусиков натянулась и треснула. Между ног у неё оказалось мужское бедро. Твёрдое, словно камень.
— Пора выебать тебя как следует! — сказав это, Торрес придвинул тарелку. Он сунул два пальца в клубничную мякоть торта. Тот смачно чавкнул и рассыпался надвое.
Кэтрин вскрикнула и задвигала бёдрами, пытаясь изгнать его руку. Но всё безуспешно! В такой унизительной позе промежность её была «нараспашку». Липкие пальцы нащупали вход, без труда проникая в упругую штольню. Она извивалась, своими движениями лишь помогая ему.
— Какая тесная, — дрожащим от возбуждения голосом, выдавил Торрес.
Кэтрин металась, скуля, заклиная его прекратить. Но пальцы в анальном отверстии продолжали наращивать темп.
— Я разъебу твою сладкую жопу, — угрожающе выдохнул он.
И, спеша привести приговор в исполнение, приставил ко входу горячий конец. Она закричала, в последней попытке спастись! Но та рука, что секунду назад дрочила её, теперь зажимала ей рот. Член проник, как по маслу, в перепачканный кремом анал. И отверстие, не знавшее прежде мужского достоинства, с готовностью распахнулось, принимая в себя его возбуждённую плоть. Кэтрин выдохнула и обмякла под ним. Понимая, что нужно расслабиться. Нужно дать ему кончить!
Но он смаковал, не пытаясь ускорить процесс. То замедляясь, то опять начиная долбить её с первобытным азартом. Макая головку в маслянистое устье, а после — опять проникая на всю глубину. Натруженный анус гудел, выдавая постыдные звуки. И Кэтрин стонала, молясь, чтобы в его затуманенный разум не пришла мысль сменить «дислокацию». Если после такого случится оральный дебют, то отмыться уже не получится.
Он кончил спустя пять минут жёсткой ебли! Когда на ягодицах от шлепков не осталось живого места. А измученный членом анальный проход представлял собой дырку размером с кулак. Он вышел, заполнив её до краёв своей спермой. И облегчение, которое испытала Кэтрин, было всепоглощающим!
Шатаясь, Торрес добрёл до дивана и рухнул, словно оргазм обессилил его окончательно. Прождав две минуты, Кэтти решилась потрогать свой зад. Пальцы опасливо двигались вниз. Казалось, что он разорвал его в клочья! Но всё было целым. И только вязкая жидкость сочилась наружу. Кэтрин брезгливо поморщилась! Обтёрла промежность салфеткой. И убежала наверх. Дверь её спальни открывалась во внутрь. И Кэтти её укрепила, придвинув комод. Понимая, что, если Торрес решится войти, то вряд ли такая преграда его остановит…
Однако он не пытался! И когда утром Кэтрин спустилась, то нашла его спящим. В свете дня отголоски вчерашней расправы представали во всей красе. Первый этаж напоминал поле битвы. Из прихожей тянулись следы. То ли кровь, то ли джем? Осколки зеркала рассыпались по полу. Трёхглавая вешалка, словно поверженный зверь, лежала на боку, разбросав вокруг кучки цветастой одежды.
Отпечатки «кровавых» ступней обрывались на кухне, возле стола. Второй раз подряд сыгравшего роль голгофы! Она смотрела на осколки разбитой посуды. На развороченный торт, который пекла для него с таким упоением. Ужин призван был стать романтическим! А уж после она бы открыла ему своё сердце…
Кэтрин шмыгнула носом, понимая, насколько смешны и наивны были её ожидания. Он просто играл с ней, как хищник играет с добычей, зная, что всё равно уничтожит её. И это вполне допустимо, если добыча настолько глупа! Как могла она поверить в то, что монстр по имени Энтони Торрес способен любить? Это в сказке достаточно поцелуя, чтобы разрушить заклятие. Только в жизни всё по-другому! И пробудить человечность нельзя через силу.