Хулиган напрокат (СИ)

— Не помешаю? — В мои мысли влезает приторный голос рядом.
Я вздрагиваю, распахнув глаза. Взгляд сначала попадает на длинные ноги, едва прикрытые короткой кожаной юбкой, потом на голый живот и короткий топ, открывающий вид на внушительное декольте, а следом и на рыжие локоны…
Вызывающе закусив ярко-красные губы, на меня хищно смотрит Инга Майер…
  
Глава 15
 
Макс
Вот так сюрприз. И не могу сказать, что приятный. Все-таки Майер была моей сталкершей на минималках какое-то время.
— Я же не просто так ушел из шума в тишину? — весьма однозначно отвечаю на ее вопрос, выпрямившись на подоконнике.
А Инга делает шажок и ведет голыми плечами, откидывая рыжие волосы назад.
— И тебе не скучно здесь одному? — от приторности в ее голосе мне как будто засыпали в рот ирисок. Противно и все слипается.
— Ни капельки, — говорю твердо.
— А мне вот здесь скучно, — также неестественно вздыхает Майер.
И смотрит на меня в упор так, что хочется отпрянуть дальше по подоконнику, да жаль за спиной открытая настежь створка окна.
— Так уйди отсюда, раз скучно. Или не приходила бы вообще, — не скрываю грубость в своем голосе.
— Пригласили. Неудобно было отказывать.
— Так ты девушка безотказная, оказывается, — я ехидно хмыкаю.
Инга делает еще один аккуратный шаг вперед и становиться уже в непозволительной близости. Нарушает своим заигрывающим взглядом и ванильными духами мое личное пространство, которое мне очень не хотелось бы делить именно с ней. И я все же немного отодвигаюсь к раскрытому окну. Фиг с ним. Если что, этаж третий. Лететь недолго.
— А это как попросить, — раздражающе мурлычет Инга и касается длинным ноготками моей коленки.
Я тут же инстинктивно дергаю ногой.
— Тогда тебя по-хорошему попрошу, ладно? Можно здесь один посижу? — цежу через зубы с натянутой улыбкой.
— Ты- бука, Макс, — Майер недовольно складывает губки уточкой, а мне хочется скривиться. Фу! Какая она жеманная. — А где твоя эта… ну как ее… — очень паршиво изображает задумчивость. — А. Точно. Синичкина. Или вы с ней все? Разбежались?
— У Леси важные дела были на сегодняшний вечер. Она просто занята, — отвечаю холодным тоном.
И тут же мой гаденький внутренний голос просыпается и жалит куда-то в солнечное сплетение: «Сидит с Богданчиком кофе-чай попивает. Синяки, тобой поставленные, залечивает».
— И чем же? — издевательски усмехается рыжая. — Читает Ницше? Или учит теоремы? Я бы вот ни за что не променяла компанию с тобой на учебники.
Раздраженно вздыхаю и обхватываю большим и средним пальцами свои виски. От этого разговора у меня уже начинает болеть голова.
— А мне кажется тебе надо бы книжки почитать. Особенно пособие для непонятливых. Говорю прямо, — убираю свою руку от лица и сверлящим взглядом смотрю на Майер, — я не хочу с тобой разговаривать, Инга.
— А со мной не надо разговаривать, Макс, — неожиданно рвано выдыхает она.
Замечаю, как в полутьме кухни зловеще вспыхивают ее глаза. Я ничего не успеваю понять, как ладони с длинными когтищами обхватывают мое лицо, и Инга впивается мне в губы поцелуем.
И тут же пытается протолкнуть свой язык ко мне в рот. Я чудом не откусываю его, успев сцепить зубы. А кисловато-горький вкус ее губ вызывает тошнотворный спазм в горле.
Отпихиваю Майер от себя сразу же. Изумленно округляю глаза, уставившись на нервно дышащую рыжую.
— Ты совсем с головой не дружишь? — рычу я, вытерев тыльной стороной ладони со своих губ жуткий вкус этого поцелуя.
Мне хочется просто плеваться направо и налево, но неожиданно снова чувствую неприятное жало между ребер. А что если Олеся почувствовала то же самое, когда ее неожиданно поцеловал я? Вот черт…
А Инга тем временем расходится на гневную тираду:
— Максим, что не так? Я год перед тобой кручусь, верчусь. Ни за что не поверю, что у Синичкиной вот это, — она обводит пальцем в воздухе свое лицо, — красивее, чем у меня, и вот здесь, — ее ладони ложатся на приличный бюст, — больше. Почему она? Мне вообще не на что рассчитывать? — в голосе рыжей вовсю сквозит отчаянием.
 
И я ясно понимаю, что не хочу смотреть на красивую, яркую, эффектную Ингу перед собой. Ничего не екает. Если сейчас мне хочется почистить зубы после этого поцелуя, то там в столовке оставалось надеяться, что о напряжении у себя в паху буду знать только я. Черт подери! Кажется, Леся вцепилась в мои мысли репейником.
Отрицательно, но очень уверенно машу головой Инге в ответ. Поджав губы, она смотрит на меня не моргая, а в разукрашенный глазах появляется нехороший блеск.
— Я хотя бы попыталась. Ладно уж, давай останемся друзьями. Спасибо за честность, — сухо цедит Майер и зачем-то опять пытается приблизиться ко мне, распахнув для объятий руки.
Я настороженно дергаюсь от Майер, насколько это позволяет открытое за мной окно, а она недовольно вздыхает:
— Это просто дружеские обнимашки, Макс.
— А давай без них?
Мне хочется уже наотмашь отпихнуть от себя Ингу, но та вдруг с цепи срывается. Рывком подается вперед, заводит свои руки мне за спину и пускает их под мою футболку. Вонзает когти мне в спину и резко протаскивает их вниз.
Кожа мигом загорается от адской боли.
— Ты чего творишь, идиотка?! — рявкаю я на рыжую, выгнувшись дугой.
В одночасье спрыгиваю с подоконника и отталкиваю Ингу от себя.
Теперь уже ничего не мешает добавить щепотку грубости в наше с ней общение. Имею право.
Майер с трудом удерживает равновесие. Но, кажется, ее совершенно ничего не смущает. Покачнувшись, она лишь кривит свой рот в злорадной ухмылке, а глаза просто пугающе светятся ядом.
— Посмотрим, как ты оправдаешься перед Синичкиной за узоры на спине, — Инга шевелит своими пальцами с длинными ногтями у меня перед носом.
Я с трудом удерживаюсь, что не переломать ей эти мерзкие культяпки. Царапины у меня на коже жгут так, пульсирует от боли уже вся спина.
— Дура! — бросаю ей в мстительно лыбящееся лицо.
И это меньшее, как я могу назвать Ингу Майер. Хочется высыпать на ее тупую головешку весь словарь нецензурной брани.
Но настойчивая вибрация в моем кармане заставляет переключиться с мыслей о том, как бы не закопать Майер под плинтус.
Уничтожающе зыркаю на нее и сжимаю кулаки. И только тогда на лице Инге проскальзывает испуг. Ей тупо повезло, что я пока не знаю, что может заставить меня поднять руку на девушку. И хорошо бы никогда и не узнать…
Майер отшатывается от меня сама, а заодно освобождает путь к выходу. И пока телефон продолжает упорно подрагивать у меня в джинсах, я в два широких шага рассекаю пространство кухни и выскакиваю оттуда как ошпаренный. А точнее, расцарапанный.
Фак! От такой пульсирующей боли хочется прижаться спиной к какой-нибудь льдине. Благо ванная комната оказывается пуста. Заплетаю туда и сразу запираюсь на замок. На всякий случай…
Одним движением я стягиваю футболку и, оголив только спину, разворачиваюсь к зеркалу.
— Вот гадина! — воплю на всю ванную, едва увидев отражение своей спины.
Несколько бордовых царапин красуются по обе стороны моего позвоночника. Остается надеяться, что Майер не болеет бешенством. Хотя после такой выходки стоит в этом усомниться…
А телефон в кармане джинсов все еще разрывается от вибрации. Да кому, мать вашу, там неймется!
Держа стянутую футболку у себя на согнутых локтях, прям в такой позе лезу за мобильным. В раскоряку шарюсь ладонью по карману, одновременно морщась от неприятно ноющих ран на спине.
Выудив из джинсов телефон, вижу на его экране совершенно незнакомые мне цифры.
— Да, — грубо фыркаю в трубку, когда, наконец-таки, отвечаю на звонок.
Тишина. И это накаляет меня уже до предела.
— Какого хрена молчим?
— Макс… — такая робость в трубке действует весьма отрезвляюще.
Гнев и раздражение падают до нулевой отметки.