Хулиган напрокат (СИ)

— Где ты, а где Смирнов? — я уже не могу скрывать усмешку. — Ты правда рассчитывала, что этот мажорчик ответит тебе взаимностью?
— А что со мной не так?
Вижу, что девчонка вообще не догоняет. Окей. Вызываю пояснительную бригаду.
— Честно? Все, — жестко чеканю я. — Лицо блеклое, прическа невзрачная, куцый хвостик, ты жутко сутулая и одежда как с чужого плеча… — дергаю пальцами ее дурацкие рюши на кардигане.
— То есть я… уродка? — голос девчонки сипит, а сама она шарахается от меня.
И тут же этот аромат, не то клубники, не то малины, перестает щекотать мне нос.
— Да нет. Ты просто немного стремная, — пожимаю я плечами.
Олеся делает дрожащий вдох, а потом выдох. Глаза под завязку заполняются пеленой слез.
— А ты… ты… Омерзительный! Гадкий! Жестокий, зазнавшийся придурок! — она со всхлипом процеживает каждое слово, а в ее широко распахнутых глазах сверкает обида. — Ясно?
— А я-то тут при чем? — удивленно таращусь на Синичкину. — Я здесь лицо вообще незаинтересованное. Просто со стороны ты выглядела жалко и…
Олеся вдруг резко подается вперед и с размаху впечатывает свои ладони в мою грудь. Освобождая себе дорогу к двери, отталкивает меня с такой силой, что я обескураженно отшатываюсь назад, ударяясь спиной о стеллаж.
Коробки с грохотом летят вниз с полок, а через секунду плачущей девчонки и этого сладкого запаха уже нет в подсобке…
  
Глава 3
 
Леся
Осторожно выглядываю из-за угла. Университетский коридор практически пуст, но главное на горизонте я не вижу его…
А значит можно попробовать проскочит в аудиторию без приключений.
Поправив ремень сумки, висящей через плечо, делаю осторожный шаг вперед, а потом как можно быстрее семеню по коридору к нужному кабинету на заседание студенческого совета.
Надо же было так вляпаться? Ходи и оглядывайся теперь. И зачем я вообще решилась на ту авантюру?
Всего один раз! Я не собиралась заниматься этим вечно! Я хотела лишь получить хоть какие-то так нужные мне копейки и забыть о своем «преступлении».
Все должно было быть просто. Зарегистрироваться в этом дурацком анонимном приложении и найти желающего упросить себе жизнь на экзамене по эконометрике.
Никто не должен был узнать о моей шалости. Поэтому никакого открытого общения и номеров электронных карт. И ничего лучше я не придумала, чем попросить моего «клиента» оставить мне нужную сумму в конверте.
Я должна была прийти в тот парк и, удостоверится, что деньги на месте, а потом просто отправить ответы в чат. План казался мне идеальным. Но откуда меня было знать, что на эту встречу явится ОН.
Гад. Говнюк. И самовлюбленный павлин.
Другого мнения о Максиме Ольховском у меня и быть не может. До первой нашей встречи я вскользь слышала о нем от сокурсниц. Кто-то склеивал после него свои разбитые сердечки, а кто-то открещивался от всяческих контактов с ним. Мне же хватило того минутного пересечения с Ольховским тогда в подсобке, чтобы точно отнести себя ко вторым.
«…ты просто немного стремная…» — эти слова как заноза до сих пор сидят у меня в голове. Как и тот день, в котором по мне как катком проехались.
Я так долго готовилась к этому разговору. Полгода теряла дар речи, когда со мной рядом оказывался Леш… Алекс Смирнов. Он глава спорткомитета да и просто лапочка. Каждое заседание студенческого совета для меня было как праздник.
И я все-таки решилась поговорить с Алексом, двадцать первый век за окном как-никак. Девочки же могут позволить себе быть смелее? Вот и я позвонила, а реальность быстро поставила меня на место. Реальность и Ольховский — два сапога пара. Взяли и растоптали все мои хрустальные мечты.
Поэтому, когда вчера на горизонте появилась его нахальная физиономия… О-о-о, меня как подменили. Я была готова отдать эти ответы кому угодно, но только не Ольховскому!
Обида взыграла с такой силой, что словно в тумане помню, как со злостью давила на экран пальцами, набирая: «сделки не будет».
И жаль мне не удалось близко увидеть выражение лица Ольховского в тот момент. Наверное, оно было феноменальным.
 
Правда, оказалось, что махинации, обман и интриги — это явно не мое. Все испортил телефон, не поставленный на беззвучный… И мой вечер закончился на таком адреналине, что до сих пор трясутся руки. Я как в каком-то боевике побывала.
А что теперь? Теперь я прислушиваюсь и приглядываюсь к тому, что происходит вокруг. Любой, даже мимолетный взгляд в мою сторону — и я паникую. Мне мерещится, что все обо всем уже в курсе.
Да, у нас половина вуза продает то курсовые, то готовые лабораторные. И все счастливы…
Но со мной этот номер не пройдет.
Если хоть кто-то узнает, откуда у меня эти билеты…
Мне конец…
И не мне одной…
Меня не спасет даже то, зачем я решилась на это.
Я подставлю не только себя, но и…
Внезапный захват моей руки и одергивание в сторону вырывает меня из болота собственных мыслей.
Дыхание перехватывает, когда понимаю, чья ладонь крепко стискивает мое запястье. И этот лейбл на спине черной ветровки того, кто тащит сейчас меня за огромный фикус в конце коридора, я уже видела. Буквально вчера. В парке…
Но теперь бежать мне некуда. Втиснувшись со мной между стеной и шикарными ветками фикуса, Ольховский разворачивает меня к себе лицом, продолжая сжимать в своей лапище мою руку.
— Попалась птичка в клетку, — зловеще шипит он, а внутри меня все холодным комком летит куда-то вниз. Даже вчера его карие глаза не смотрели на меня так свирепо. Этот взгляд просто пробивает насквозь. — Живо рассказывай, что за цирк ты вчера устроила, Синичкина!
Вдох. Выдох. Спокойствие.
Ну не убьет же он меня, правда? По крайней мере, прям здесь. За фикусом.
— Какой цирк? — стараюсь как можно невиннее похлопать ресницами, а заодно освободить свою руку из цепких пальцев Ольховского.
Но тщетно. Его жилистая клешня словно въелась в мое запястье намертво. Да и сам Максим выглядит очень недружелюбно. Широкие, темные брови сведены к переносице, а крупные губы сжаты в одну линию, выдавая на смуглом лице все напряжение.
— Не коси под дурочку, — фыркает он. — Я про нашу прогулку в парке. Ты специально все это устроила?
— А оно мне надо что-то делать специально для тебя, Ольховский? — стараюсь говорить как можно строже.
Тогда как стук сердца нервно набирает обороты. Головой понимаю, что вряд ли Максим настолько придурочный, что решить учинить надо мной какую-то физическую расправу. Но само его присутствие рядом уже напрягает.
— Почему этим анонимом оказалась именно ты? — рычит мне в лицо Ольховский.
— Может, все-таки судьба твоя такая — быть отчисленным? — проговариваю сквозь зубы и каким-то чудом умудряюсь выкрутить свое запястье из мертвой петли его пальцев.
И на всякий случай делаю от Ольховского шаг назад.
— Значит, зуб на меня точишь. Что я тебе сделал, блин? — Максим округляет глаза.
И на секунду мне даже кажется, что весьма искренне. Хотя… Это маловероятно.
— Совершенно ничегошеньки. Ты же белый и пушистый, а я вот немного стремная…
Максим весьма театрально выгибает одну бровь и проходится по мне таким оценивающим взглядом, что хочется прикрыть себя, обняв руками. Это все как-то чересчур неприятно. Снова.
— А-а-а, вон что, — язвительно тянет Ольховский. — Это все из-за того нашего разговора в подсобке. Что я такого сказал? — вальяжно сунув руки в карманы, он делает шаг, сокращая между нами расстояние и слегка склоняется надо мной тенью, одаривая ярко пахнущим мужским парфюмом. Тяжеловатым, древесным, но точно врезающимся в обонятельную память. — На правду разве обижаются? Ты ведь до сих пор все в этом же жутком кардигане и с зализанными в хвост волосами.
Смазливая, но до безобразия нахальная морда Ольховского озаряется кривой усмешкой. Несколько секунд прямого взгляда, глаза в глаза, и меня снова прошибает обидой. Да с чего я должна терпеть подобное?