КЖД VI (СИ)

— Госпожа!
— Кто держит для нас открытыми в свой мир Врата?
— Госпожа!
— Кто умрёт за нас и остановит Мрак?
— Госпожа!
Предводитель затих, и дождался, пока затянувшаяся тишина не стала неприятной.
— ...Но если падёт Она, кто Ей станет опорой?
— Кто если не я?! — грозно спросила толпа.
— На меня рассчитывает моя Госпожа!
— Кто если не я?!
— Это мой дом, моя земля!
— Кто если не я?!
— Пока жив мой враг, не упокоюсь я! Долинами смерти, высокими лестницами, стенами и из мечей, под облаками чёрными пройду я!
— Кто если не я?! — закричал один из сержантов в первых рядах. — Кто если не я?!
— Кто?! — закричала толпа.
— Кто если не я?!
— Кто если не я?!
— К Вратам!
Под оглушительный крик строй нарушился, расползся и стал стремительно удаляться в сторону Чёрной Твердыни.
— Ну вот и всё... началось, — прошептал сзади один из офицеров.
— Началось, — холодно подтвердил Гудред и снова повернулся к Кальдуру. — Твоя девчонка точно сможет защитить Улана?
— Да. Любое колдовство или подвох она почует. Буквально. Да и если кто на него посмотрит косо и по-предательски тоже клинок получит. Разбираться потом будем.
— Хорошо. Мне надо, что он и его выблядки дошли туда.
— Дойдут.
Небо затянуло ещё более свинцовыми тучами, и перед самым началом первого приступам пошёл неприятный мелкий дождь с примесью снежинок. Это подпортило настроение войску, но дождаться другой погоды можно было только весной. Неспешно и размеренно, почти что ровными рядами вперёд пошла тяжёлая пехота. Со стороны твердыни темников раздались первые тревожные крики и приказы.
Началось.
Лучники темников не стали ждать и подпускать врагов поближе. Открыли огонь с самой дальней дистанции, стрелы едва ли долетали до первых рядов, разбивались о щиты на излёте и отскакивали от земли, не причиняя никому вреда.
Плохой знак. Если темники не жалеют стрел, значит считают, что наступающие закончатся куда быстрее, чем стрелы на их складах.
Первые арбалетные залпы настигли нападавших через несколько десятков шагов. Раздалось несколько криков тех, кому не повезло схватить шальной болт. Лучники под прикрытием тяжёлой пехоты и переносных укрытий стали стрелять, но высота стен и ветер сделали их попытки жалким зрелищем.
Ещё тяжёлая минута, другая, третья, и вот сплошное облако стрел раз за разом накрывает плотные ряда со щитами. Каждый залп стрелы находили бреши между доспехами и толстыми досками, и кто-то из штурмующих покидал строй, оставался на земле, в лучшем случае ещё живой, вопящий и пытающийся уползти назад. В этот раз их добивать не пытались, сосредоточившись на главной угрозе.
Ещё минута, другая, и раздались первые удары щитов о стену. Штурмовой отряд добрался до места назначения, но самое сложное испытание для них только начиналось. Со стены полетели камни и полилось раскалённое масло. Крики, звон металла, стук дерева о металл и камень, ругань и приказы слились в какой-то один общий шум, к которому Кальдур привык настолько, что его дрожь даже как-то унялась.
Первые лестницы устремились вверх, неуклюже кренясь и заваливаясь, и с большим трудом доставая до вершины. Тут же по ним устремились отчаянные храбрецы, с удивительной ловкостью хватаясь за ступеньки и умудряясь избежать выстрелов практически в упор.
Общий крик поддержки раздался, когда одному из бойцов удалось преодолеть весь маршрут и первому оказаться на бойнице. Он прожил там всего пару мгновений и был сброшен вниз, но сам факт того, что стена не является непреодолимым препятствием предало сил всем. С этой секунды началась настоящая упорная и жестокая осадная работа.
Темники на осаждаемом участке стены перемешались, выстрелы стали не такими скоординированными и начали наносить чуть меньше урона, штурмующиеся растянулись на расстояние всего участка стены и раз за разом пытались поставить и удержать лестницы. Второй штурмовой отряд отделился, отшёл на другой участок, утянов за собой часть оборонительных сил и уже начал выламывать ворота. Гулкие удары эхом расходились по долине и скалам, громадина ворота подрагивала, но шанс нанести им какой-то урон такими действиями Кальдур свёл почти до нуля. Единственное, что могло спасти штурмующих — это ошибки в расчётах. Ворота могут оказаться слишком тяжёлыми и упадут под собственным весом, либо не выдержит кладка, которая держит их опору. Вот в это он мог поверить.
 
Он тяжёло и медленно выдохнул, повел плечами, пытаясь растянуть скованные мышцы. Происходящее внизу всё ещё было самоубийством. Но будь у них войско в десять раз больше и ещё столько же времени на подготовку — даже такой кровавый и бессмысленный штурм имел бы шанс на успех.
Его внимание отвлёк противный скрип нагруженных роликов и верёвок. Над участком стены появились стрелы мощных кранов, несущих сетки, набитые камнями. Почти синхронно они развернулись, вышли за пределы бойниц и отпустили свои грузы на головы осаждающих.
Кальдур и Гудред побледнели. Этого в плане и донесениях разведки не было. Но должно было быть. Ведь как-то они построили эти стены и починили ворота, которые им удалось разрушить в прошлый раз. Такой удар осадные щиты уже не могли выдержать. Погибло всего несколько десятков, но этого оказалось достаточно. Ряды штурмующих дрогнули. Последние три лестницы были сброшены почти одновременно, и оказавшиеся внизу люди вдруг остро ощутили, что не хотят там быть. Под крики сержантов часть нападавших начала отступать сломя голову. Их пока было немного, но оставшимся это зрелище ещё сильнее подпортило настрой.
Гудред лишь покачал головой и тихо произнёс несколько проклятий. Подозвал одного из своих помощников, вырвал у него из рук штандарт с красно-белым сигнальным флагом, поднял его над головой и начал медленно водить из стороны в сторону. Ему пришлось делать это несколько минут, он покрылся испариной, а Кальдур даже посмотрел на него с завистью — это нехитрое, пусть и сложное физически дело, отвлекло военачальника от напряжения хотя бы на несколько мгновений.
Увидев флаг, сержанты приказали побросать лестницы, перестроить ряды, соединится со вторым отрядом и полностью сосредоточится на безнадёжном выбивании ворот.
Вдруг Кальдуру в руки буквально сунули большой кубок, наполненный жидкостью со сладким запахом. Юный стюарт так же протягивал ему и кусок хлеба, спрашивая глазами будет ли тот обедать. Кальдур ответил ему таким взглядом, что стюарт тут же ретировался к следующему чину, стоящему чуть поодаль. Кальдур отпил три больших глотка и тут же поперхнулся. Сладкое пойло не лезло в горло... он должен быть там в этой мясорубке, вымотанный и едва стоящий на ногах, с пересохшим горлом, только мечтающий о том, что слюна снова начнёт выделятся или у него будет минутка между приступами, чтобы стянуть с пояса флягу. Он бы осушил её в один глоток, а потом, если бы бойня заняла ещё столько времени, просто бы сходил под себя.
В старые время, когда компания Шестой Битвы только начиналось, а он был совсем юнцом, один сержант пехоты ругал его за то, что Кальдур пьёт в битве. Мол, если кровь будет густой, то её при ранении вытечет меньше, а ссаться себе в штаны — это вообще дело последнее и не достойное благородного героя. Но Кальдур уже тогда знал, что если бой идёт много часов, как сейчас, есть большой шанс просто потерять сознание, когда из тебя выйдет слишком много влаги.
Улана всё ещё не было, а ряды нападавших таяли с каждой секундой. Дальние ворота вдруг распахнулись и из них, как из разворошенного муравейника, посыпались маленькие чёрные фигурки в доспехах.
Контратака.
— Конница должна ударить по ним сейчас же! — прошипел Кальдур на Гудерда. — Или мы потеряем всё эти отряды! Хотя бы резерв! Выводи резерв!
— Заткнись, щенок! — рявкнул в ответ командир. — Завали пасть свою! Я сам всё вижу. Не будет резерва. Не будет.
Кальдур задохнулся от его ответа, и вдруг понял, что военачальник знал, что так будет, и всё давно уже решил. Нет никакого шанса у штурмового отряда. И не было. Не их атака должна стать отвлекающим манёвром, а их поражение и преследование. Темники почувствуют кровь и уже не будут видеть дальше своего носа.