Холод в ее глазах

До конца ненужного мне теперь заседания, я еле досидел. Опрос меня, как потерпевшей стороны ещё и добавил ощущения, что я какой-то неполноценный. Что я мог ответить? Нет, не знал, не догадывался. Да, развелись именно из-за этих фото. Нет, с женой не разговаривал, нет, подлинность фотографий не проверял. Почему? Да потому что мне мама сказала, а я вместо того чтобы включить голову, или хотя бы друга послушать, последние мозги залил вискарём.
Под конец моих ответов даже секретарь суда смотрела на меня с такой, брезгливой жалостью. Уже вечером, по дороге домой я вспомнил, что Алиса что-то там рассказывала про какой-то конкурс по восстановлению какого-то здания в Канаде, но она и словом не обмолвилась о переезде и об обучении в Канаде!
Ночь я почти не спал. Растерянность сменялась злостью и обратно. К полуночи я определился, что Алису нужно найти. Да пошло всё на х@р! Она моя, и я её никуда не отпускал! С чего она решила, что может уйти сама и забрать моего ребёнка? Швырнула мне бумажку о разводе и решила, что всё, свободна? Да даже если замуж там выскочила, отобью и верну обратно! К утру я уже представил десятки сценариев возможной встречи, прокрутил в голове столько же речей, от язвительных сентенций до самых нежных признаний и ласковых уговоров.
Поспав буквально пару часов, я сорвался в офис.
- Глеб, отмени все встречи, мы с тобой едем по месту учёбы Алисы, разбираться, что там за гостеприимная такая Канада нарисовалась, что моя жена уже десять лет как вернуться не может. Потом, в Алисин детдом. Если кто-то хоть что-то о ней знает, то уверен, это директриса. - Начал я вместо приветствия.
- Ром, в смысле отмени все встречи? Мы тендер выиграли... - напомнил растерявшийся Глеб.
- Х@й с ним, без нас разберутся, я за что зарплаты людям плачу? Чтобы самому всё делать? - отмахнулся я.
Вот только через неделю от моего энтузиазма ничего не осталось. В больнице про Алису никто не помнил. Директриса разговаривать с нами отказалась наотрез, едва взглянув в мою сторону. А вот секретарь кафедры по месту учёбы Алисы её вспомнила, и очень тепло отзывалась. Да и тот конкурс запомнился очень хорошо.
- Девочка сначала наотрез отказалась! Уж как мы все её уговаривали, как просили! Такие перспективы, возможности. - Вспоминала женщина. - Но потом она позвонила и сказала, что пока в больнице, упала очень неудачно. Но по выздоровлению поедет в Канаду. Она ещё курс досрочно закрывала. Предстоящую сессию сдавала экстерном. Очень умненькая и талантливая девочка. Очень!
- Вот оно что! - ударил я по рулю, когда мы с Глебом сели в машину. - С лестницы она упала!
- Ты чего бесишься? - удивился Глеб.
- Вот объясни мне! Почему она поджала хвост и сбежала? Почему не подала в суд? Ты же видел выписку, там на хорошую такую статью тянуло. Могла потребовать компенсации, содержания на время беременности и алиментов для ребёнка! Да мы бы уже десять лет назад знали бы, что к чему! - выплескивал я давно мучавшие вопросы. - А так получилось, что она испугалась, сбежала... То есть косвенно подтвердила свою вину!
- Или ей просто на хрен ты не сдался после таких выкрутасов. И отправив тебе документы на развод, она вычеркнула тебя из своей жизни. - Вздохнул Глеб. - Ты, похоже, так и не понял, что от тебя ей нужен был только ты, а не доступ к твоему кошельку. А выбить из тебя денег в отместку... Она оказалась выше этого, и своё достоинство оценила выше бабла. Всё. Смирись.
- Сказать куда можешь пойти с такими советами? Или, как взрослый мальчик, сам догадаешься? - огрызнулся я. - Лучше пробей номер выданного Алисе загранника, потому что получала она его на фамилию уже после развода.
- За-чем? - с усталостью выдохнул Глеб.
- За надом. Запрос в посольство буду подавать! - ответил я.
Эта надежда тоже не оправдалась. Никаких сведений о том, что Алиса проживает на территории Канады, где-то училась, платит налоги, оформила страховку, хотя бы медицинскую, не было. В то, что с ней что-то случилось, я не верил. Но как её найти я не знал.
- Скорее всего, она получила гражданство. И уже давно. И информацию о своём гражданине предоставлять не пойми кому, в посольстве не собираются. Они так защищают своих граждан. - Озвучил неприятный для меня вывод Глеб.
- Значит, надо нанять кого-то из своих, для кого они предоставят эти данные. - Решил я.
- И как ты это сделаешь? Через интернет? - усмехнулся друг, который и не скрывал, что считает, что я малость тронулся на идее вернуть Алису.
- Поеду в Канаду и найму частного детектива. - Ответил я, набирая номер телефона. - Станислав Дмитриевич? Здравствуйте. Смотрю, что-то вы давно не звоните... Да, мне тут один воробушек начирикал, что вас командой на сборы в Канаду пригласили. Думаю, это очень ценный для ребят опыт. Это же не только тренировки, это ещё и атмосфера своя... Да я сам с огромным удовольствием с вами съездил бы, вспомнил бы юность... Возьмёте на хвоста? Конечно, сообщайте и готовьте документы на выезд. Я оплачу, без вопросов.
- Мдааа... - протянул Глеб.
- Вот тебе и мдааа! - передразнил его я.
    
Глава 4
Алиса.
10 лет назад.
Всё тело болело. Иногда я чувствовала, что-то вроде тряски, какие-то прикосновения. После них наступало облегчение. Всё переставало существовать, до следующего появления боли, которую отгоняли прохладные прикосновения.
Когда я открыла глаза, то надо мной дико кружился потолок, а от запаха лекарств стало только ещё хуже. Тошнота подкатила к горлу.
- Тише девочка, тише. Вот сюда, умничка. Рот сможешь прополоскать? Ну, вот видишь, как хорошо! Сюда сплюнь. А сейчас чистенькой водички попьём, я тебя аккуратненько оботру и поспишь, да? - тихо говорила со мной санитарка.
Мне почему-то бросились в глаза морщинки в уголках её глаз, те, которые говорят появляются только от улыбки. Вероятно, это было моё первое пробуждение с того момента, как я пришла домой и Рома... Уже однозначно бывший муж набросился на меня, не объясняя причин. Словно оборотень из фильма ужасов, превратившись из внимательного и заботливого мужчины в обезумевшего маньяка, он осыпал меня ударами и оскорблениями.
Разыгравшаяся за окном гроза словно сопровождала весь этот оживший кошмар. В какой-то момент я уже ничего не различала, мне было больно даже от удара грома. А потом меня накрыла благословенная темнота, по выходу из которой меня ждал тихий и мягкий голос разговаривающей с самой собой бабушки-санитарки.
Я не плакала, слëзы сами катились из глаз. И непонятно от чего. То ли от боли, что прорывалась сквозь, как я сейчас понимала, действие обезболивающих, то ли от радости, что пальцами и кистями рук я могла шевелить без боли. А значит, руки были целы, и я не потеряла возможность рисовать.
Как только я пришла в себя настолько, что перестала себя ощущать себя в постоянном полузабытьи, я позвонила в детский дом. Этот номер не менялся никогда, и он был первым, что мы, воспитанники, учили наизусть. Мне кажется, что и сохранялся этот стационарный аппарат только потому, что слишком много воспитанников знали его номер.